Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 3 [СИ]

Демолорд тогда обиделся, что ему испортили развлечение, но оставил Жюдафа в живых. Просто ушел и забыл о его существовании… как долгое время думал детектив.

Что если он вспомнил?

В этом случае Жюдаф внутри какой-то изощренной игры. Банальные забавы Гариадолла не развлекают, так что ожидать можно чего угодно.

— Кто тебя написал? — спросил он у записки.

— Не скажу, — с вызовом ответила та. — Догадайся сам.

Понятно, аурический след стерт. Тоже по-своему полезная информация — теперь Жюдаф знает, что он мог бы узнать эту ауру. Значит, ее оставил либо кто-то из его знакомых, либо некая известная личность.

Если это Гариадолл — верны оба объяснения.

Но по крайней мере он остался самим собой. Жюдаф медленно повернулся перед зеркалом — кажется, никаких изменений. Он не отрастил пару рогов и не превратился в ходячую морковку.

— Не помешает подстричься и подровнять бороду, — сказало отражение. — Мы давно этого не делали.

— Успеется, — отмахнулся Жюдаф. — За зеркалом нет выхода?

— Нет, — пожало плечами отражение. — С моей стороны такая же комната.

Жюдаф вернулся к подозрительному участку стены. Снова в него всмотрелся. Попробовал завести разговор, но там оказалась не дверь, а что-то вроде… странно, это как будто микропространственный прорыв. Сложно сказать, он спрятан под слоем камня.

И не отвечает. Только издает… в восприятии Жюдафа это звучало злобным неясным бормотанием.

Но где-то выход быть должен. Вряд ли его похитили просто для того, чтобы посадить в клетку и уморить голодом. В этом маловато смысла даже для Гариадолла.

Ксатит, насчет еды. Жюдаф посмотрел, что ему предлагает неведомый хозяин. Бутылка с простой водой, краюшка хлеба, кусок сыра. Почему-то горсть конфет.

Небогато. К тому же он еще не голоден, ужин был плотным. И если это единственная его пища, ее лучше приберечь. Или взять с собой, если удастся найти выход.

Если, конечно, она не отравлена. В этом тоже немного смысла, но лучше убедиться.

— Вы не отравлены? — спросил он.

— Нет, я простая вода, — пробулькало из бутылки. — Хотя во мне слишком много гидрокарбонатов кальция и магния.

— Что такое «гидрокарбонаты кальция и магния»?

— Это известняковые и горькие соли.

— Понятно, — сказал Жюдаф. — А откуда ты это знаешь?

— Это написано у меня на этикетке.

— Что это за язык? — посмотрел на этикетку Жюдаф.

— Мельбинешский.

Этот короткий диалог дал Жюдафу очень много. Теперь он знал, что как минимум часть вещей здесь — тоже из-за Кромки. А раз это некий «мельбинешский», а не парифатский или паргоронский, он почти наверняка не единственный участник неведомой игры.

Значит, он может попытаться найти других. Возможно, именно это от него и требуется.

— А вы не отравлены? — спросил он хлеб, сыр и конфеты.

— Нет, нет, мы очень сладкие и вкусные! — загомонили конфеты. — Мы кудесные, съешь нас всех, слопай, вылижи фантики!

— Я очень хороший хлеб, — жирно пробубнила краюха. — Я немного подсох, но все еще вкусный. Никакой отравы, никакой плесени.

А вот сыр почему-то молчал. Жюдаф сосредоточился на нем и задал прямой вопрос:

— Ты не отравлен?

— Какое это имеет значение? — неприятным голосом сказал сыр.

— Отвечай. Ты отравлен?

— Смотря что понимать под «отравлен». Я… некоторые сочтут меня деликатесом…

— Может, ты испорчен? — задал другой вопрос Жюдаф.

— Кто из нас не испорчен в той или иной мере?

Сыр оказался философом. Жюдаф терпеть не мог подобную еду.

— Из-за тебя у меня будет кишечная инфекция или отравление? — потребовал он ответа.

— Если станешь носить меня в кармане — не будет. А если съешь… кто из нас может предвидеть будущее? Я не могу, я просто сыр. Всякое может случиться.

Жюдаф решил не трогать сыр. Настолько лживые и юлящие продукты обычно испорчены. В нем могут быть даже черви.

Возможно, это они говорят вместо сыра…

Еще детектив проверил шкаф. В нем оказался резиновый шарик и колода карт.

— Что ты такое? — спросил Жюдаф у шарика.

— Я… я просто мячик, — робко ответил тот. — Для игры. Я пружиню и скачу.

Карты Жюдаф расспрашивать не стал. Они оказались привычными, парифатскими.

Вместо этого он расспросил мебель. Кровать, стол и шкаф.

— Вами кто-то до меня пользовался? В этой комнате были другие люди?

— Не помню, — ответила кровать. — Я слишком часто менялась.

— Я раньше был сервантом, — задумчиво сказал шкаф. — А до этого — этажеркой. А когда-то, кажется, тумбочкой…

Любопытно. Теперь Жюдаф знает, что вещи здесь подвержены изменениям. Они не сотворенные, реальность достаточно высокая, но их неоднократно трансформировали, превращали в нечто другое.

Зачем? И касается ли это только мебели или живых существ тоже?

— Здесь все меняется? — спросил он у стола. Тот выглядел наиболее реальным.

— Я не менялся, — ответил тот. — Я такой, каким меня сделал столяр.

— Как давно ты здесь?

— Три года.

Любопытно. Пока что эта информация ничего не дает, но в дальнейшем может быть полезна. Стоит запомнить.

— Отсюда можно выйти? — спросил он у всех предметов разом.

Все молчали. Только шкаф хитро сказал:

— Мы не подсказываем. Хочешь найти выход — думай сам.

Жюдаф начал думать. Он осмотрел всю комнату, изучил каждый уголок. Заглянул за стол и залез под кровать. Нигде не было никаких признаков выхода, никаких дверей… хотя нет, парочка все-таки есть.

Дверцы шкафа.

Он сунул в карманы воду и конфеты, откусил кусок хлеба и забрался в шкаф. Закрыл двери… снова открыл… и увидел совсем другое помещение.

— А ты угадал! — противным голосом сказал шкаф. — Но назад ты теперь не вернешься!

Жюдаф на возвращение и не рассчитывал — потому и забрал с собой еду (кроме сыра). Рассудив как следует, он пришел к выводу, что головоломки не могут быть рассчитаны на волшебство. Иначе тут не было бы такого полного отсутствия маны. А его собственные способности… они слишком уж специфические. Вряд ли неизвестный похититель создал все это персонально для него.

Значит, загадки должны быть решаемы даже обычными смертными. Скорее всего, они сложные и неочевидные, но не требующие каких-то уникальных навыков.

А значит, Жюдафу не стоит громко разговаривать с вещами. Если за ним наблюдают, а скорее всего так и есть, лучше придержать в рукаве какой-то козырь.

К счастью, большая часть этих диалогов с неодушевленным происходит в его собственной голове. Со стороны кажется, что он просто пристально смотрит на предметы и невнятно бормочет себе под нос. Размышляет вслух.

Лучше всего в том же духе и продолжать.

Эта новая комната была с дверью. По-прежнему без окон, зато с дверью. Правда, запертой — но рядом стоял столик, а на нем лежал ключ.