Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 3 [СИ]

Он поделился с новым знакомым конфетами и жестяной банкой с тушеным мясом. В его карманах еще оставалась еда, а этого пленника явно держат впроголодь. Вон как осунулся.

— Репадин Жюдаф, профессор Субрегуля, — сказал волшебник, отпивая из чашки. — С кем имею честь?

— Исидор Яковлевич Эйхгорн, — представился пленник, ковыряя мясо чайной ложкой. — Санкт-Петербургский политехнический.

— Длинное имя, — сказал Жюдаф. — Вы не с Парифата?

— А вы с Парифата?.. — поднял взгляд Эйхгорн. — Тогда мы почти земляки. Я сам с Земли, но на Парифате прожил б-больше четырех лет. Только не спрашивайте, сколько точно, а то я начну вычислять!..

— Это она сделала вас таким? Чтобы вы… вычисляли?

— Нет, это само как-то. Я всегда страдал арифмоманией, но раньше в легкой форме. А вот здесь она обострилась. Когда б-барон Динт залез мне в голову…

— Паргоронский Математик? — переспросил Жюдаф. — Так это он вас похитил?

— Да. Он любит похищать ученых. А у него меня выпросила Тьянгерия… и у нее мне стало еще хуже.

— Прекрасно понимаю вас, мэтр. В таких обстоятельствах нетрудно повредиться в рассудке. Сколько времени вы провели в Паргороне?

— Сегодня день Костяного Волка, пятый закатный час по Об-бсерваторному меридиану, — произнес Эйхгорн, поглядев на настольные часы с календарем. — Значит, в совокупности — один год, двенадцать суток, четырнадцать часов, три минуты и двадцать шесть… двадцать семь… двадцать восемь… двадцать девять…

Глаза Эйхгорна начали пустеть, гаснуть. Они будто подернулись сеточкой, стали похожи на стрекозиные.

— Достаточно! — поспешил сказать Жюдаф. — Извините, что спросил!

— Ничего. Есть еще тушенка?

— Честно говоря, не знаю. Я брал все, что не было опасным, но не уверен, что там внутри, — говорил Жюдаф, доставая из карманов банки. — Могу спросить…

— О, лечо, — оживился Эйхгорн. — И сайра. Меня она кормит одними конфетами… вы даже не представляете, как я их теперь ненавижу.

Жюдаф догадывался. К тем конфетам, которые выложил на стол он, Эйхгорн даже не притронулся.

— Она говорит, что сладкое полезно для головного мозга, — каким-то снулым голосом произнес ученый. — Издевается, маленькая дрянь.

— Вы не взаперти, — отметил очевидное Жюдаф. — Значит, выхода тут нет.

— Я взаперти, — возразил Эйхгорн. — Если я выхожу за порог — она сразу узнает и появляется. И… наказывает.

— И давно вы тут? Не в Паргороне, а здесь, в этой комнате.

— Эти часы мне выдали только позавчера, так что точно не могу сказать. Но я ложился спать двадцать три раза, так что, полагаю, около трех недель.

Жюдаф задумался. Он не был уверен, сколько сам провел в Башне Боли, но, возможно, как раз около того. То есть его запустили в лабиринт, как только Эйхгорн… выиграл, скажем так.

— А до этого были в башне, правильно? — спросил детектив.

— Да. Долго. Пять… может, шесть месяцев. Там считать б-было сложнее.

Жюдаф ничего не сказал. Но ему стало понятно, почему Тьянгерия посчитала его жуликом. Возможно, он поставил своеобразный рекорд.

— Вы ведь не волшебник, верно? — уточнил он. — У вас различаются аура и видимый возраст.

— Я кандидат технических наук, — ответил Эйхгорн. — Хронологически мне сорок восемь, но б-биологически — двадцать девять… нет, теперь уже тридцать.

— А, вы тоже прошли тот коридор с плитками, — догадался Жюдаф.

— Да. Я прошел б-бы лучше, но в таблице в одном месте б-был обман. Нарушение закономерности.

— Тьянгерия всегда обманывает.

— Да, потом я это понял и стал рассуждать, делая поправку на скрытую ложь в условиях. Но это не всегда получалось удачно — такое сложно рассчитать б-без погрешностей.

— Понятно.

Они отпили еще кофе. Эйхгорн доел неприятно пахнущую рыбу в банке и с досадой сказал:

— А если б-бы я в конце не ошибся, мне сейчас б-было б-бы всего двадцать. У меня снова б-была б-бы шевелюра.

— Думаю, это самая незначительная наша проблема в данный момент.

— Согласен, мэтр, но все равно об-бидно.

— А загадку с дверями вы решили? — спросил Жюдаф.

— За одну секунду, — отмахнулся Эйхгорн. — Помню, я еще сказал, что это так легко, как б-будто сочинял ребенок. Зря я это сказал…

Мужчины помолчали. В общем-то, их положение ничуть не улучшилось. Ну встретились они, ну и что? Судьба каждого все равно остается незавидной. Эйхгорн не может даже выйти из комнаты, про Жюдафа Тьянгерия тоже скоро вспомнит.

Он вкратце рассказал Эйхгорну о собственных приключениях. Тот с недоверием отнесся к тому, что Жюдаф снес Тьянгерии полголовы, а та осталась жива.

— Я знаю, что эти криптиды феноменально живучи, но не погибнуть даже от потери половины мозга?.. — усомнился Эйхгорн. — Вы уверены, мэтр?

— Как в том, что сижу перед вами.

— Что ж, это значит лишь то, что наши с вами шансы выжить весьма незначительно отличаются от нуля, — подытожил Эйхгорн. — Я понимаю, что вы волшебник, но…

— У меня есть одно средство, — достал флакончик Жюдаф. — Шанс все равно очень маленький, но…

— Что это?

— Ларитрин. Вытяжка из живой ларитры. Других демонов он временно лишает… магии, если вам так проще. Ларитры, видите ли…

— А, у б-барона Динта я слышал об этих существах, — покивал Эйхгорн. — Эти ларитры якоб-бы несут изначальный генетический код древнего криптида, из которого б-были произведены на свет почти все обитатели этого измерения. Они меньше прочих подвергались мутациям и не смешивались с другими б-биологическими видами, а размножаются чем-то вроде деления.

— Древнего криптида?.. Вы говорите о Древнейшем? Боге-творце Паргорона?

— Чем б-бы это существо ни б-было.

— Вы избегаете слова «бог»?..

— Я не изб-бегаю этого слова. Просто я считаю, что оно не требуется, чтобы объяснить принцип действия этого…

— Этого бога?

Эйхгорн только поморщился, пытливо рассматривая флакончик.

— Как он действует? — спросил ученый.

— Это яд. Его нужно подсыпать в пищу или дать вдохнуть. Причем он выдыхается почти сразу же, подсыпать надо непосредственно перед едой.

— Это не звучит, как что-то легкое. И порция только одна?

— Да.

— Понятно. Скажите, мэтр, а вы не видели в ее кабинете или где-ниб-будь еще металлического предмета вот такого размера? — показал руками Эйхгорн. — У него есть раструб, четыре кнопки, три тумблера и две шкалы…

Ученый вдруг замолчал. Его взгляд застыл, лицо побледнело. Жюдаф сидел спиной, но сразу понял, что… кого Эйхгорн увидел.

Эту ауру он почувствовал всем телом.

— Как мило, вы устроили чаепитие с конфетами, — раздался звонкий девичий голосок. — Мне нравится. Интересно, как ты выбрался из своей камеры?

Жюдаф не ответил. Напряжение можно было резать ножом.

— Все-таки ты жульничаешь, — недобро сказала Тьянгерия, подлетая к столу. — Мне не нравится, когда играют нечестно.