Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 3 [СИ]

— А, так вот с чего это началось, — сказал Бельзедор. — А то я каждый раз спрашиваю, что он ко мне привязался, а он каждый раз уходит от ответа.

— Бельзедор, ну не надо так нагло врать, Гаштардарон ни разу на тебя не нападал, — поморщился Янгфанхофен.

— При этом жертва должна иметь полноценную душу и не быть неубиваемой, — тут же дополнил Гаштардарон. — Так что если ты сейчас подумала о том, что будешь просто скармливать мне кур, зомби или натравливать меня на вашего Темного Властелина, то сразу забудь.

Кайкелона вздрогнула. Он что, прочел ее мысли? Не может быть, она заранее озаботилась их скрытием. К этому призыву она готовилась двадцать лет и постаралась предусмотреть все.

И она пока еще себе не призналась, но ей все больше нравился этот последний вариант.

— Соглашайся, — поставил бокал Рыцарь Паргорона. — Выгода обоюдная.

— Ты будешь убивать только тех, на кого я укажу, — уточнила Кайкелона.

— Только их.

— И никаких претензий после моей смерти.

— Никаких.

— Тогда не вижу причин отказываться, — поднялась из кресла Кайкелона.

Гаштардарон тоже встал и протянул руку. Тонкая ладонь волшебницы коснулась когтистой ручищи гохеррима, и их окутало алой вспышкой.

— Договор заключен, — подытожил Гаштардарон. — Первая моя жертва — этот самый Хаштубал? Где его искать?

— Не знаю. К Бумажному Медведю он вернется в Валестру, но сейчас каникулы… он может быть где угодно.

— Хех… так даже интереснее, — взялся за рукоять меча Гаштардарон. — Готовься узнать о его смерти… и лучше сразу начинай искать мне нового противника.

Пивания закуталась в лохмотья, но это не помогло. Озноб бьет все сильнее. И живот подводит — в нем не было ни крошки со вчерашнего вечера.

Нищенка прислонилась к дереву и с тоской посмотрела вдаль. Может, к ночи она все-таки дойдет до деревни. Может, там ей дадут хоть горбушку хлеба. Может… хотя куда она дойдет…

Ноги подкосились. Пиванию в очередной раз вырвало. Она чем-то больна… чем-то очень плохим…

На нищенку упала тень. Она с трудом подняла голову — и увидела высокого худого человека… хотя нет, не человека. У людей не бывает таких змеиных глаз — красных, с вертикальными зрачками. И хвостов у них не бывает, и маленьких рожек…

— Плохо выглядишь, — сказал Хаштубал. — Ты хочешь есть или больна?

— Больна… и есть… — просипела Пивания. Во рту было сухо, хотя она пила только час назад.

Хаштубал немного постоял и подумал. Он издали услышал сердцебиение… неправильное сердцебиение. Слух у него всегда был чуткий.

Но он ничем не может помочь этой бродяжке. Они на лесной дороге, вокруг никого нет, а в целительстве других индивидов Хаштубал совершенный профан.

— Идти можешь? — спросил он.

Пивания слабо мотнула головой. Хаштубал постоял еще немного, раздраженно глядя на эту неожиданную помеху. Он торопился к порталу, хотел попасть домой хотя бы за три дня до начала семестра.

Пивания ни о чем не просила. Она только скрючилась, пытаясь сберечь хоть крохи тепла… и очень удивилась, когда снег вокруг начал таять. Сквозь хмурые медвежьи тучи будто проглянуло солнце.

— Ешь, — приказал Хаштубал, бросая ломоть копченого мяса. — Потом придется встать.

Нищенка впилась в мясо зубами и смолотила его в одно мгновение… но встать не смогла. Тело оставалось слабым, как у котенка.

Хаштубал пристально вгляделся в ее ауру. Испорчено вот здесь… рисунок тот же, что в той деревне.

— Ты из Белых Лужков? — спросил он для проформы.

— Нет… но проходила через них… — просипела девчонка. — Еды… просила…

Хаштубал зло покривился. Дура. Еды она просила. В Белых Лужках холера — и у этой оборванки теперь тоже.

Возможно, стоит просто ее сжечь. Она даже ничего не почувствует, огонь Хаштубала мгновенно обугливает до костей.

— Пошли, — наконец скомандовал он, одним рывком перебрасывая Пиванию через плечо. Исхудавшая нищенка почти ничего не весила. — Не вздумай блевать.

Хаштубал оттолкнулся ногами от земли. Из его ступней вырвалось пламя. В Элементурии обучают все делать с помощью своего элемента — и возможности куда обширнее, чем кажется несведущим.

Полсотни вспашек. Он пролетел почти полсотни вспашек, время от времени испуская всплески отражающего света. Помнил, что где-то здесь должен быть… а, вот он. Хаштубал приземлился у ворот монастыря, кинул нищенку на снег и забарабанил кулаком.

Открыл монах в белой рясе. На груди был вышит зеленый лист.

— У нее холера, — сразу перешел к делу Хаштубал. — Говорят, что ваш бог защищает вас от заразы. Это правда?

— Наш бог просто научил нас асептике, — сказал монах, надевая маску и протирая чем-то ладони. — Ты нес ее на руках? Это небезопасно. Зайди, мы проверим и тебя.

— Я не человек, — отмахнулся Хаштубал. — Ваши болезни меня не берут.

Монах посмотрел на его рожки и покачал головой. Невиданное явление, человек-дракон. Плод неестественной связи, дитя чудовищной похоти.

Но иноки из ордена Подорожника не занимаются аспектами морали, их не интересуют грехи смертных. Они просто врачуют телесные оболочки во имя Бога Исцеляющего.

— Она заразилась в Белых Лужках, — сказал Хаштубал, глядя, как два монаха заносят нищенку внутрь. — Это деревня…

— Мы знаем, — устало сказал привратник. — После оттепели холера свирепствует по всему побережью. Большая часть братьев сейчас там, борется с эпидемией. Хочешь поесть и передохнуть?

— Нет.

Хаштубал уже ел этим утром. А усталость он отгонял разжиганием внутреннего огня.

И раз холера по всему побережью — портал наверняка закрыт. Во время эпидемий их всегда блокируют, чтобы зараза не разбежалась по всему Парифату.

Значит, придется лететь к другому порталу. В Зублиарии он только один, ближайший — в Кинаге. Это три тысячи вспашек по горной местности. К началу семестра он не опоздает, конечно, но вернуться загодя будет уже непросто.

В последнее время Хаштубал тренировал Полет Феникса. Но стартовать прямо здесь нельзя — слишком сильная вспышка. Он может поджечь лес, да и монастырь слишком близко.

Так что полудракон двинулся по тропе, к заснеженной равнине. И он прошагал почти полную вспашку, когда хребет пронзило предчувствием… Хаштубал метнулся в сторону.

А по земле пробежала трещина. Ее точно чиркнули мечом… огромным, гигантским мечом.

— Хорошая реакция! — раздался рокочущий голос.

Хаштубала окутало пламя. Он будто покрылся огненным оперением. Не тратя слов, ни о чем не спрашивая, он просто швырнул тысячи сверкающих перьев — и зима сменилась летом. Равнину накрыл бушующий пожар.

Но когда взрыв схлынул, на раскаленной земле осталась черная фигура с мечом. Эбеновая кожа исходила паром, били волны чистого ужаса и дымилась кошмарная аура. Полная скверны, клокочущей Тьмы… грязная клякса на фоне чистого пламени.