Максим Виноградов - Дивный Мир Будущего. Книга 2 [СИ]

Вот теперь меня прожигают совершенно дикие взоры. Анна бессильно опускает руки, Лола в ужасе пятится назад, Фрида потрясенно качает головой, словно в припадке. Но я и сам удивлен не меньше других. А, пожалуй, даже — больше всех!

— Нет! — перекрикиваю собственные эмоции, — Ложь! Никого я не убивал!

— Выстрел бронебойной пулей из личного оружия, — Коулман отрешенно излагает неопровержимые факты, — Ты знаешь, что это значит. Тест «ДНК» невозможно подделать. Привязанным оружием не мог воспользоваться никто другой.

С ужасом перебираю в памяти недавние события. Может, я спятил? Может, сам не осознаю, что творю? Да нет же! Точно помню: выстрел, разбитое окно, выброшенный рейлган.

— Я стрелял в стекло! — оправдание звучит крайне жалко, — А потом бросил оружие на пол! Похоже, кто-то сумел его подобрать и использовать! Меня подставили!

— Записи камер говорят об обратном, — сурово добивает Рэдклиф, — Ты стрелял в голову. Разнес череп комитетчика на мелкие куски. В другой ситуации, я был бы доволен таким результатом, но теперь…

— Я не убивал! — поворачиваюсь к невольным сообщницам, — Не стрелял я в него! Клянусь!

Звучит не слишком убедительно, и мне никто не верит. Девушки опускают глаза, отводят взгляд. Неужели я так похож на убийцу?

— Хотел бы я, чтобы это было правдой, — мягко произносит киборг, — Но глаза не лгут. Невозможно подделать…

— Да хватит! — со злостью прерываю его речь, — Слишком часто слышу это слово — «невозможно»! Невозможно фальсифицировать ранг, невозможно взломать роботов, теперь это… А потом вдруг выясняется, что все можно! Главное знать — как!

Вижу, что Рэдклиф сомневается, но груз фактов легко перевешивает мои бездоказательные оправдания. Киборг тяжело кивает.

— Ты перегнул палку, Тей, — печально заявляет он, — Увы… Ты не оставил мне выбора.

Движение — настолько быстрое, что я его попросту не замечаю. Необоримая сила бросает меня на пол, стальные пальцы безжалостно смыкаются на горле, жесткое колено бьет в грудь, выдавливая остатки воздуха.

И в тот же миг все три двери комнаты единовременно слетают с петель. В каморку врываются темные силуэты, закованные в броню. Вижу замах кнута — но Анна так и не успевает закончить удар: парализующий выстрел отбрасывает хрупкую девушку назад. Лола и Фрида, к счастью, не сопротивляются; их мигом заковывают в кандалы, но хотя бы не избивают.

Стараюсь вырваться, молочу руками и ногами, но все без толку. Только теперь окончательно осознаю, насколько могуч Коулман! Пожалуй, он мог бы убить меня, просто чуть сильнее сжав захват. Или быстрым ударом в сердце. Или еще десятком способов — быстро, четко, не затрачивая лишних усилий. Он только держит, не обращая внимания на мои затихающие трепыхания.

Приближается высокая черная фигура, скрытая под пластами защитных доспехов. Темнеющее зрение не в силах различить, кто это: человек, андроид, киборг? Медленно поднимается рука, дуло парализатора смотрит мне в лицо.

Тихий щелчок — и я, наконец, понимаю, каково это: словить выстрел шокера. Невообразимо болезненная судорога сводит все тело; мышцы сжимаются резким спазмом; челюсти с щелчком сходятся, едва не ломая зубы; сердце выпрыгивает из груди. К счастью, новые ощущения длятся всего лишь миг: организм мудро решает, что больше терпеть подобное не намерен. Окружающий мир блекнет, сознание милосердно отключается.

Когда-то я видел подобную камеру снаружи. Еще в те времена, когда был молодым неопытным несмышленышем. Мы с Нэшем пробрались на охраняемую территорию, чтобы допросить убийцу Мари. Кажется, это случилось в другой жизни… Хотя что это я — так оно и есть.

Еще в тот раз крохотная каморка вызвала оторопь. Теперь у меня есть все возможности насладиться удобствами заключения «изнутри». В качестве осужденного, так сказать.

Пять шагов в ширину, столько же в длину. До потолка, при желании, можно достать, чуть приподнявшись на цыпочки. Вдоль одной стены — складной лежак, на противоположной — выдвижной табурет и небольшой столик. В дальнем углу — площадка для гигиенических нужд, волшебным образом сочетающая на крохотном пятачке и сборный унитаз, и миниатюрную душевую. Напротив — автоматический раздатчик, периодически плюющий очередной порцией съедобной жижи. Чуть ниже — отверстие мусоросборника, куда нужно отправлять пищевые отходы.

Все настолько мягко, компактно и стерильно, что рождает безотчетную брезгливость. Словно попал не в камеру заключения, а в лабораторный отсек, где над тобой будут проводить эксперименты. Непременно — жуткие и бесчеловечные.

Впрочем, никого не заботят мои чувства и ощущения. Да и сам я тоже абсолютно не интересен. Никто не приходит, никто не заглядывает. Контакты с внешним миром исключены. Все, что у меня есть — камера два на два метра. Место для сна и еды, примитивная пища, дыра для испражнений. И много-много времени на раздумья.

Нейросеть в голове заблокирована. Если Нимфа еще и присутствует где-то на задворках сознания, то я ее не слышу. Приходится довольствоваться натуральным миром, как он есть, без дополненной реальности и пост-обработки. Жаль, что нельзя пообщаться хотя бы с ИскИном. Почитать книгу или связаться с кем-нибудь. Не хватает приятного женского голоса, раздающегося в мозгу и скрашивающего серые будни.

Никакой информации нет, возможность коммуникаций отсутствует. Я не знаю, где нахожусь и почему я здесь. Часто думаю о том, что случилось с девушками. Может, после разбирательства их отпустили, ввиду невиновности. Но не удивлюсь, если они — мои невольные соседки по тюремному блоку.

Ничего не ведаю ни про свой приговор, ни даже про обвинения. Было ли хоть какое-то расследование? Или оно еще идет? Как тут устроена судебная система? Может, скоро Немезида разберется в случившемся, и я выйду на волю, как ни в чем не бывало? Ведь должен же ИскИн понять, что я не убийца!

Не понимаю, есть ли в камере какие-то датчики или системы слежения. Несколько раз внимательно обшаривал каморку, но не обнаружил ничего нового. Извне нет никакой реакции на любые мои действия. Кажется, охрану совершенно не волнуют ни попытки выбраться, ни акты вандализма.

Ну а смысл им переживать? Все, необходимое для жизни здесь имеется. Выскользнуть из камеры нереально. Убить себя? Да пожалуйста. Только какой резон? Возрождение и новое заключение — в точно такой же камере, на тех же самых условиях.

Можно, наверное, назвать такую тюрьму идеальной. Отсюда нельзя сбежать ни в прямом, ни в переносном смысле слова.

Пытаюсь вести счет прошедшим суткам, но как его реализовать — ума не приложу! В камере всегда одинаковое освещение, нет ни дня, ни ночи. Можно учитывать количество выданных рационов, но кто сказал, что еда подается со строгой периодичностью? Сон также не является ориентиром — тут просто больше нечего делать, кроме как валяться в постели.