Максим Виноградов - Дивный Мир Будущего. Книга 2 [СИ]

— Где это мы? — вопрошаю с неимоверным удивлением.

— Старое убежище… Сопротивления, — Анна морщится, выговаривая последнее слово.

Видно, что девушке не слишком приятно вспоминать прошлое, связанное с этим местом.

— Очень далеко и глубоко. Здесь надежно… насколько это вообще бывает. Нас, конечно, все равно отыщут, как только возьмутся всерьез. Сопоставят данные камер, датчиков, показания нейросети… Но какое-то время это займет.

Блондинка усаживается рядом, еле-еле касаясь моего плеча. Никакого флирта, девушка просто готова поддержать, если я вдруг надумаю отрубиться.

Мозг, видимо, работает с перебоями, потому что только сейчас я замечаю нечто неладное. Какая-то пустота… Излишне емкая тишина в голове. Где привычный интерфейс? Где подсказки дополненной реальности? Без них мир выглядит блекло и непонятно. Словно б ольшую половину входящей информации напрочь выкинули!

— А что… где нейросеть? — оторопело поворачиваюсь к Анне.

— Заметил, наконец… — довольно хмыкает она, — В этом и есть «фишка» убежища. Тут стопроцентное экранирование внешних сигналов. Именно так, Тей, выглядит офлайн режим ИскИна…

Какой-такой режим? Как по мне, так Нимфа просто не функционирует. Неужели без внешних подключений вживленная нейросеть ни на что не способна?

— А для больш ого мира мы все равно что умерли, — с мрачной усмешкой продолжает блондинка, — Даже хуже… У мертвых-то нейросеть продолжает подавать сигналы, а тут…

На самом краешке восприятия замечаю какой-то неуловимый звук. Прислушиваюсь — точно! Это затравленно шепчет Нимфа. Бедная кастрированная нейросеть паникует. В каком-то смысле мне ее даже жалко.

— Надеюсь, когда мы выберемся, все восстановится в прежнем объеме?

— Должн о, — не слишком уверенно кивает Анна, — Во всяком случае, раньше проблем не было.

Перевожу взгляд на притихшую парочку у стены. Странно, недавние непримиримые соперницы сидят рядом, чуть ли не в обнимку. Да еще и вид одинаково жалостливый и пришибленный.

— Эх, вы-то зачем увязались? — вздыхаю с грустной улыбкой, — Разошлись бы по домам и горя не знали…

— Они помогли! — неожиданно резко замечает Анна, — Без них я бы тебя не дотащила. Лола вообще молодец, старалась больше всех. Ну и Фрида тоже.

Вот так. Женская солидарность. Возникшая при экстренной необходимости. Может, ради такого даже нужно было выпасть из горящего флаера?

— Ага, — понимающе киваю, — Зато теперь влипли все вместе.

Не знаю, как тело, но голова восстанавливает функции на удивление быстро. Словно ледяной свежий ветерок выдувает из мозга тьму, усталость и леность. Хочется действовать, мыслить, решать вопросы. Нужно как-то выпутываться из возникшей ситуации.

— Все сюда! — приглашающе хлопаю ладонью по жесткому камню, — Нужно поговорить!

Девушки смотрят недоверчиво и испуганно, и я их понимаю — ничего хорошего с подобных слов не начинается. Предстоит головомойка, разбор полетов, награждение непричастных и наказание невиновных. Нехотя поднявшись, обе неторопливо подходят ближе. Повозившись, усаживаемся на постаменте вчетвером, будто стайка нахохлившихся птиц. Лица серьезные, глаза честные и преданные, даже смотреть приятно.

— Давайте-ка поиграем в игру, — предлагаю вкрадчивым тоном, — Называется — «правда или правда».

— Подожди, — всхлипывает Лола, — Обычно ведь это «правда или действие»?

— А мы разве в обычной ситуации? — переспрашиваю, повернувшись к девушке.

Опустив взгляд, секретарша ничего не отвечает.

— Итак, «правда или правда»! — уверенно констатирую я, — Сейчас каждая из вас совершенно искренне и честно расскажет, на кого работает на самом деле.

Резко поднимаю руку, пресекая на корню возражения и возмущенные оклики.

— Знаю! Я все знаю! — продолжаю обманчиво мягко, — Все вы белые и пушистые. Но сейчас совсем не подходящее время для шпионских интриг. Возможно, от вашей открытости зависят судьбы… и жизни всех нас!

Потрясенное молчание и полнейшая тишина. Даже лишнего вздоха не слышно среди каменных стен невольной темницы.

— Фредерика?

Красотка недовольно сопит, моргает, морщится. Потом обреченно машет рукой.

— Социальный комитет, — мрачно выдыхает девушка, — Да ты и сам, наверное, уже догадался.

Я-то не удивлен, а вот Анна и Лола воззряются на подругу, будто первый раз увидели.

— Ах ты сучка! — возмущенно вскрикивает секретарша.

— Спокойно, — невозмутимо отмахивается Фрида, — К взрыву я не имею никакого отношения! Меня всего лишь поставили следить за вновь перерождающимися индивидами. Ждали тебя, Тей! Ну и потом… Познакомиться, втереться в доверие. Ничего плохого я не делала! Даже доложиться наверх толком не успела…

Что ж, верю. Все это очень похоже на правду. Отсюда и ее «изумление» при виде Виктора Семеновича, и внезапная осведомленность о моем местонахождении. Историю с рестораном и засадой террористов, так уж и быть, замнем для ясности.

— Лола? — вопросительно поворачиваюсь к самой давней знакомой.

Она упирает лицо в ладони и сотрясается целой плеядой рыданий. Имитирует? Или девушке действительно стыдно?

— Очевидно, что не Комитет, — решаюсь помочь плачущей, — Значит, одна из корпораций?

Красотка сдержанно кивает, не прерывая истерики.

— Судя по всему, не «Грейхол», — неторопливо размышляю вслух, — И не «Статум». Следовательно, «Сильверстоун», верно?

Вновь кивок, на этот раз с некоторым облегчением.

— Поэтому ты так удивилась, когда Коулман заявился в гости, — испытующе смотрю на секретаршу, — Вы ведь и раньше встречались… В других обстоятельствах.

Очередной наклон головы. Выплакавшись, Лола утирает слезы, так и не проронив ни слова. Фредерика презрительно фыркает, глядя на соседку с деланным превосходством.

— Анна? — оборачиваюсь к девушке и даже позволяю себе чуть ее приобнять, — Ты что скажешь?

Смотрю в глаза, и она не отводит взгляд. Молчит, словно говорить совершенно нечего. В темных зрачках клубится сила, независимость, готовность стоять до конца. Но под этой коркой внешней нерушимости — нежная ранимая натура. Я-то знаю, я видел, что блондинка бывает и совершенно другой. Не высокомерной несокрушимой победительницей, а робкой и нежной девочкой. Вот только как достучаться до ее настоящей сущности?

Невероятно долгие переглядки, без паузы, без возможности моргнуть. Это не битва взглядов, скорее — попытка прочитать, понять собеседника, увидеть его внутренние мотивы. Стараюсь вложить в собственный взор всю теплоту и расположение, на которые способен. В какой-то миг мне кажется, что победа близка, как никогда. Анна почти убеждена, она почти сдается, уже открывает рот, чтобы заговорить…