Терри Пратчетт - Ноги из глины [litres]

– Милдред Ветерок, горничной, со вчерашнего дня не видно, – сказал этот смельчак. – К ней прибежал мальчишка с запиской, и ей пришлось срочно отправиться к родным.

По спине у Ваймса пробежал едва уловимый холодок.

– Что у них там стряслось? – спросил он.

– Не знаю, сэр. Все вещи она тут оставила.

– Ясно. Сержант, прежде чем уйдешь со смены, пошли за ней кого-нибудь. И ступай-ка отдохни. Все остальные – идите занимайтесь тем, чем вы там обычно занимаетесь. Ах да… господин Стукпостук!

Личный секретарь патриция, с ужасом наблюдавший за допросом в исполнении Детрита, поднял голову.

– Да, командор?

– Что это за книга? Дневник его сиятельства?

Стукпостук взял книгу.

– Да, похоже на то.

– Вам случайно не удалось разгадать шифр?

– А дневник зашифрован? Я не знал.

– Как так? Вы что же, никогда его не открывали?

– Но зачем, сэр? Это же не мой дневник.

– Вам известно, что ваш предшественник пытался убить патриция?

– Да, сэр. Вынужден заметить, сэр, что ваши люди меня уже допрашивали, и довольно усердно. – Он открыл дневник и приподнял брови.

– А что именно они спрашивали? – поинтересовался Ваймс.

Стукпостук в задумчивости посмотрел вверх.

– Дайте-ка вспомнить… «Ета ты сделал, признавайся, все тебя видели, все говорят, что ета ты, ета же ты был, ну давай, признавайся уже». Примерно в таком ключе. А потом я сказал, что это не я, и, похоже, немало этим озадачил офицера.

Стукпостук аккуратно лизнул палец и перевернул страницу.

Ваймс уставился на него во все глаза.

В утреннем воздухе звонко жужжали пилы. Капитан Моркоу постучал в ворота лесопилки, и спустя какое-то время они отворились.

– Доброе утро, сэр! – поздоровался Моркоу. – Я так понимаю, у вас тут есть голем?

– Был, – ответил торговец деревом.

– О боги, еще один! – сказала Ангва.

Это был уже четвертый. Голем в кузнице положил голову на наковальню, от голема, что служил у каменотеса, осталось только десять глиняных пальцев, торчащих из-под двухтонной глыбы известняка, голема из доков последний раз видели в реке – он шагал к морю, а теперь этот…

– Не знаю, что на него нашло, – сказал торговец и стукнул голема кулаком в грудь. – Сидни говорит, он стоял себе спокойно и пилил бревна, а потом вдруг отпилил себе голову. От меня сегодня ждут большую партию ясеня. И кто его распилит, спрашивается?

Ангва подняла с земли голову голема. Если на его лице и можно было прочитать какое-то выражение, то это была напряженная сосредоточенность.

– Слушайте, – продолжил торговец, – а мне тут Альф сказал, что в «Залатанном барабане» накануне поговаривали, будто големы людей убивать начали…

– Мы ведем следствие, – сказал Моркоу. – А теперь, господин… Древ Глотт, верно? Ваш брат торгует лампадным маслом на Цепной улице? А дочка служит горничной в Университете?

Торговец в изумлении на него воззрился. Моркоу и правда знал всех в городе.

– Ага…

– Ваш голем вчера вечером куда-нибудь отлучался?

– Да, было дело… Сказал, что у него святой день или вроде того. – Он тревожно перевел взгляд с Моркоу на Ангву. – Приходится их отпускать, а не то слова у них в голове…

– А потом он вернулся и всю ночь работал?

– Ага. Что же ему еще делать? А утром Альф заступил на смену и увидел, как тот отошел от бревна, постоял немного, а потом…

– А он вчера пилил сосновые бревна? – спросила Ангва.

– Было дело. Где мне теперь, спрашивается, взять нового голема, чтобы не ждать целую вечность?

– Что это? – спросила Ангва и подняла из горы опилок какую-то дощечку. – Это его табличка для письма, да?

– «Не убий», – медленно прочитал Моркоу. – «Глина от глины моей. Позор». Как думаете, почему он это написал?

– Да чтоб я знал, – сказал Глотт. – Они всегда какую-то ерунду творят. – Он вдруг слегка просветлел. – Слушайте, а может, у него черепок треснул? Ну понимаете, да? Череп… черепок?

– Очень смешно, – мрачно произнес Моркоу. – Это я возьму с собой как вещественное доказательство. Доброго утра вам.

Выйдя наружу, он спросил у Ангвы:

– А почему ты заговорила про сосновые бревна?

– Там, в подвале, пахло сосновой смолой, прямо как тут.

– Но смола – она же вся пахнет одинаково.

– Нет. Только не для меня. Этот голем тоже был в том подвале.

– Как и все остальные, – вздохнул Моркоу. – А теперь они кончают с жизнью.

– Нельзя кончить с тем, чего нет, – сказала Ангва.

– И как нам тогда это называть? «Порча имущества»? – отозвался Моркоу. – Как бы то ни было, их уже не расспросишь…

Он постучал по табличке.

– Впрочем, ответы у нас есть, – сказал он. – Осталось узнать вопросы.

– В смысле «ничего»? – спросил Ваймс. – Яд в дневнике, я уверен! Патриций лижет пальцы, чтобы перевернуть страницу, и каждый день получает небольшую дозу мышьяка! Чертовски коварный план!

– Простите, сэр, – сказала Шельма отступая на шаг. – Мне не удалось найти никаких следов мышьяка. Ни единый метод его не выявляет.

– Это точно?

– Могу еще отправить дневник в Незримый Университет. Там на факультете высокоэнергетической магии построили новый морфический резонатор, и с его помощью можно без труда…

– Не надо, – сказал Ваймс. – Еще волшебников не хватало сюда впутывать. Проклятье! Добрых полчаса я был уверен, что все разгадал…

Он уселся за стол. С гномом опять было что-то не так, на этот раз что-то новое, и опять Ваймс никак не мог уловить, что именно.

– Мы что-то упускаем, Задранец, – сказал он.

– Да, сэр.

– Давай мыслить логически. Если твоя цель – медленно кого-то травить, надо регулярно давать ему небольшие дозы яда, по меньшей мере каждый день. Мы изучили все, что делает патриций. В воздухе яда быть не может: мы с тобой каждый день заходим в его комнату. В еде тоже, мы в этом уже убедились. Может, его кто-то жалит? Можно отравить осу? Нам надо…

– Простите, сэр.

Ваймс обернулся.

– Детрит? Я думал, у тебя кончилось дежурство.

– Я им сказал, чтобы дали мне адрес ентой горничной, которая Ветерок, – стоически ответил Детрит. – Я туда пошел, а тама под дверью куча народу стоит.

– В смысле?

– Соседи и все такое. И женщины плачут. Я тогда вспомнил, как вы меня учили ентой… как ее… ломатии…

– Дипломатии, – сказал Ваймс.

– Ага. Не кричать на людей и всякое такое. Я смекнул, что тама ситуация деликатная. Да к тому же они в меня начали кидаться всякими штуками. Так что я вернулся сюда. Но адрес записал, вот. Ну все, я домой. – Он отдал честь, от души треснув себя по лбу, и удалился.

– Спасибо, Детрит, – сказал Ваймс. Он посмотрел на листок бумаги, исписанный крупными округлыми буквами.

– Первый этаж, Заводильная улица, двадцать семь, – прочитал он. – Ну и дела!

– Вы знаете этот дом, сэр?