Артем Кочеровский - Глитч

Господин Хаттори вскочил с кресла и взмахнул рукой. Хепин пошатнулся к стене. Прозвучал выстрел. Господин Хаттори упал обратно в кресло и захрипел. Сумико взвизгнула и затряслась. Эмико-сан закусила губы, затем провела рукой по затылку и растерла на пальцах сгусток крови. Она завернула голову ещё дальше и посмотрела на Хепина. В шее у того торчали две о-хаси — палочки для еды. Хепин направил пистолет на Хаттори-сана, затем посмотрел на Сяолуна и откинулся на спину, погребая под собой телевизор, вазу и несколько фотографий в рамках.

— Ну надо же…, - пробормотал Сяолун и привстал, чтобы посмотреть на завалившегося за стойку для телевизора помощника. — Как же…

Ямато одернул руку. Сяолун медленно перевел на него взгляд и на автомате снова потянулся к руке Ямато. Ямато подхватил столовый нож и ударил Сяолуна в сердце. Сяолун изогнулся. Тупая сталь прорвала пиджак и поцарапала плечо. Его глаза заблестели, а лицо постарело от ненависти. Он схватил Ямато за горло. Ямато ударил бородой в кисть и смел Сяолуна прямым в челюсть.

— Боже, спаси! — прошептала Сумико и спряталась за кресло отца.

Госпожа Хаттори попробовала освободить руку, но тупой и толстый столовый нож намертво засел в столешнице. Не издавая ни звука, она расшатывала его и вырывала рывками, заливая своей кровью белую скатерть.

Сяолун был тем, с кем Ямато сражался в прошлой жизни. В нём были ресурсы, которых нет у обычных людей. Скорость мышления, быстрота реакции, меняющая его злость. Они вскочили из-за стола и сцепились на свободном пространстве у двери. Сяолун ударил в живот и вцепился в плечо. Его холодные и острые пальцы вонзились, будто когти коршуна. Ямато кашлянул кровью и увернулся от захвата за шею. Он вязал руки Сяолуна, прекрасно понимая: на что способен человек с такими ресурсами. Сяолун высвободился и ударил несколько раз наотмашь. Удары пролетели мимо, оставляя в воздухе серую тень высвобождаемой энергии. Он делал это специально. Отгоняя Ямато он махал перед ним руками, создавая теневую сеть. Ямато попробовал проскочить сбоку, но вляпался в паутинку и почувствовал, как захрустели кости. Рукав рубашки перекрутило на руке, и порванная ткань впилась в обезображенную от растяжек кожу. Сумико, увидев спутанный рукав с порванной кожей, закричала, что было сил. Хепин копошился за тумбой для телевизора и кашлял, разбрызгивая на обои кровь. Господин Хаттори на карачках полз в угол комнаты.

— Стой там, уродец! — прорычал Сяолун не своим голосом, освещая тусклую комнату блеском своих глаз. — Смотри, как они сдохнут!

Сяолун подхватил палочку и пошел к госпоже Хаттори. Вот и всё, подумал Ямато, глядя на плавающую в воздухе серую сеть, отгородившую его в углу гостиной. Вот и всё… Всё… Он вскочил на журнальный столик, толкнулся и прыгнул на Сяолуна. Плавающие тени, будто лазерные лучи прожгли его тело, порвали случайные ткани, изувечили плоть, разбрызгав кровь по гостиной, будто там вывернули банку с краской. Ямато схватил Сяолуна за плечи и толкнул. Спиной Сяолун пробил лист гипсокартона и впечатался в стену. Сначала он кричал. Ямато бил его в грудь, ломая ребра, а затем заткнулся и замер в стене, будто пугающая статуя. Ямато остановился лишь после очередного, ужаснувшего его до дрожи крика Сумико. Он опустил свои изуродованные руки, отошел к стене и прислонился, чтобы не упасть. Сумико не должна была такое видеть, подумал он, глядя на закатившиеся глаза Сяолуна. Челюсть его съехала на плечо, верхняя губа куда-то задевалась, а вместо переднего ряда зубов торчали три окровавленных осколка. Господин Хаттори дополз до тумбочки, затем встал на трясущихся ногах и привинтил глушитель к пистолету. Придерживая левой рукой простреленное плечо, он выпустил две пули в кашляющего Хепина, после чего тот затих. Затем Хаттори-сан дважды выстрелил в обезображенную голову Сяолуна, бросил пистолет на пол, выдернул нож из руки госпожи Эмико Хаттори и убедился, что с дочерью всё в порядке.

— Эми, бери Сумико и собирайтесь, — сказал он и снова вернулся к тумбочке, где лежал телефон.

Сумико переползла через поломанные стулья, шарахнулась от плавающих в воздухе серых нитей и прилипла к Ямато. Она трогала его за плечи, живот, шею и с прашивала, где болит. Ямато улыбнулся и погладил её по щеке:

— Я люблю тебя, Суми.

— Я тоже…, - слезы лились из её глаз и капали с подбородка. — Я люблю тебя, Ями. Всё будет хорошо. Ты только…

— Сумико, папа разберётся, — госпожа Хаттори взяла дочь за руку.

— Мам, нужно вызвать скорую!

— Сумико, вставай!

— Мама, что ты такое?!.. Куда мы…

Госпожа Хаттори ударила Сумико по лицу, оставив на щеке отпечаток крови. Подняла дочь и увела, разорвав их рукопожатие. Ямато слышал всхлипывания Сумико где-то за стенкой. Гремели вещи, хлопали двери. Господин Хаттори кому-то позвонил. После недолгого разговора он положил трубку, подошел к столу и выпил треть бутылки саке из горла. Ямато сидел на заднице и смотрел себе на живот, пытаясь понять, как задняя лейба рубашки оказалась у него возле пупка. «Искажающие нити» натворили в нём приличный беспорядок…

— Мы уезжаем, — сказал Хаттори-сан. — Мы исчезнем и больше они нас не найдут. Я до последнего надеялся, что этого не произойдет, но Кагаши… для них нет ничего… В общем, вряд ли я когда-нибудь их пойму. Я считаю, что это была отличная попытка придумать для тебя новую жизнь и свести с моей дочерью, чтобы… Больше мы не можем быть с тобой рядом, Ямато. Жаль, что всё вышло именно так.

— Что он сделал? — спросил Ямато, чувствуя, как в горле что-то булькает. — Мой отец…

Господин Хаттори вышел из комнаты и поторопил Эмико-сан. Затем он вернулся и рассказал об отце. Отец Ямато служил в полиции, а потом его перевели в структуру, занимающуюся делами организованных преступных групп. Вместе с переводом он перестал существовать на бумаге. Мать Ямато стала матерью-одиночкой, а Ямато — пятилетним ребенком, ни разу не видевшим своего настоящего отца. Первое время так было, но только на бумаге. Позже, когда отца приставили работать с Шоичи — одним из двенадцати перстней Кагаши, он перестал быть отцом и мужем на самом деле. Играть в такие игры с кланами опасно не только для тебя самого, но и для всех, кто может быть тебе дорог. Хаттори-сан не знает, что точно сделал отец Ямато, потому как его дело засекречено, но догадывается, что это связано со смертной казнью Шоичи. Тот должен был отсидеть своё прекрасное пятнадцатилетнее заключение с удобствами, посещениями, личными курьерами, наркотиками и всем, что только заблагорассудится. Но кто-то предоставил суду доказательства, сменившие наказание на смертную казнь. О том, что Шоичи заставил одну танцовщицу задушить свою подругу, а вторую убил сам, знал весь Токио. Но никто не осмеливался сказать об этом в слух. Если за человеком стоит имя Кагаши, то даже простое упоминание этого имени может повлечь за собой смерть. Кто-то принес в суд видеозаписи, существовать которых быть не должно было. Кагаши посчитали, что одна лишь смерть отца Ямато не окупит тяжесть их потери. И они искали его кровь. Вот почему Ямато с матерью долгое время жили на юге. Её кто-то предупредил, и она успела отправить сына в Токио. Больше о её существовании ничего не известно. В Токио друзья отца, в числе которых был и господин Хаттори, сделали Ямато полную перезагрузку. Господин Хаттори взял его под крыло. Прошло больше десяти лет. Кагаши снова объявились.