Эми Кауфман - Ледяные волки [litres]

Хейн повернул что-то круглое возле двери, и комната осветилась рядами ламп, которые зажглись одновременно, словно как-то связанные между собой. «Наверное, тоже какой-то артефакт», – подумал мальчик. Окон в помещении не оказалось, и без ламп при закрытой двери стояла бы полная темнота.

– Вот, кладите сюда, – сказал Хейн, опуская стопку на край стола, заваленного бумагами, и, чтобы положить книги понадежнее, отодвинул в сторону пару пустых кружек, стамеску и ворох карт.

Андерс и Лизабет по очереди положили литературу. В поисках предлога для того, чтобы не уходить из мастерской, мальчик кивнул в сторону сложенных друг на друга карт и спросил:

– Они нужны для какого-то артефакта? – Юноша надеялся, что это как-то выведет его на разговор об устройствах для поиска.

– Теперь уже нет, – ответил разработчик.

– А как вы делаете все эти штуковины?

Хейн оглядел подвешенные к потолку полуразобранные артефакты и те, что лежали сваленные на полках.

– Об этом мы больше не рассказываем, – тихо сказал он. – Это ни к чему, если нашему сотрудничеству с драконами пришел конец.

– Но тут же столько разобранных артефактов! – воскликнула Лизабет, разводя руки в стороны. – Вы же сами говорите нам на уроках, что они ломаются один за другим.

Ах, вот значит зачем она увязалась за Хейном: хотела удовлетворить свое любопытство. Если Сигрид с ней не разговаривает, то, может, Хейн что-то скажет. Ну что ж, интересно посмотреть, что из этого выйдет, если только он их отсюда не вышвырнет.

Андерс чувствовал, что, несмотря на внушительный грозный вид, Хейн в глубине души добряк и спорами его можно пронять. Подражая его тону, мальчик проникновенно сказал:

– Расскажите нам, пожалуйста! Мы никому об этом не проболтаемся, – пообещал он.

Глядя на ребят, Хейн колебался в нерешительности. А потом, словно что-то для себя решив, кивнул и начал:

– Создание артефакта состоит из двух частей: разработки и изготовления. Вы понимаете, как проводится магическая сила?

Лизабет кивнула, а Андерс отрицательно помотал головой.

– Волшебство есть повсюду, – продолжал Хейн, – в природе и в самой земле. Когда мы превращаемся из людей в волков, чтобы измениться, мы инстинктивно принимаем и направляем магическую силу. Элементалы со всех концов света чувствуют связь с природой, потому что именно из нее мы черпаем магическую силу, дающую мощь. Однако этой силой можно снабдить и артефакты. Над этим и работали вместе волки и драконы, применяя каждый свои возможности.

– И какие же способности у драконов? – спросил Андерс. Даже мысль о том, что чудища могут сделать что-то хорошее, вызывала неприятие – теперь понятно, почему Хейн не хотел начинать этот разговор.

– Что ж, – пустился в объяснения Хейн, – для начала скажу, что мы, волки, живем одной большой семьей, все планируем и действуем совместно всей стаей. У нас хорошо получается вести записи обо всех рунах, их свойствах и сочетаниях, искать иные способы их соединения. Когда нужно добавить руны к артефакту, нет готовых решений – каждый раз их нужно находить заново. Это все равно что придумывать новые словосочетания. Например, вы изобрели первую в мире дверную ручку. Раз этого предмета раньше не было, следует дать ему название, верно? Вы можете взять слова «дверной» и «ручка» и соединить их, а можно придумать и другие варианты. С таким же успехом вы могли бы назвать этот предмет «открыватель двери» или «делатель входа».

– А если подобрать неверное сочетание рун, что произойдет с артефактом? – полюбопытствовал Андерс.

– В лучшем случае ничего, – ответил Хейн, – артефакт просто не заработает. А в худшем… Скажу вам, что однажды я учинил взрыв, от которого неделю ходил контуженный. Но мы, волки, тщательно все записываем и не жалеем времени на поиск и проверку сочетаемости рун. А вот у драконов все совсем по-другому. Если мы живем общиной, то они зачастую порознь. Для нас важна семья, а они – одиночки. У них живое художественное воображение, которое сочетается с безрассудством и невнимательностью.

– Но, Хейн, – возразила Лизабет, – разве можно судить обо всех сразу? Вот мы, волки, все разные. Даже взять наш класс. Закари – так тому аккуратности в записях ох как не достает, вдобавок он постоянно их теряет. Виктория собранная, Джей веселый, Матео сильный, а Дэт умеет с любым подружиться.

Хейн вздохнул и тихим голосом сказал:

– Раньше я тоже думал, что драконы разные. Но в конце концов стало ясно, что все они одного поля ягоды.

Андерс заметил, что упрямое выражение так и не сошло с лица Лизабет, однако девочка больше не возражала. Ей не хотелось, чтобы Хейн перестал рассказывать о том, что ее так интересовало. Андерсу тоже было не с руки перебивать Хейна, но только до тех пор, пока не подвернется подходящий момент для вопроса об артефакте, необходимом для поиска чудищ.

Немного помолчав, Хейн продолжил:

– Драконы умеют проводить волшебную силу в свой огонь, так же как мы, волки, в лед. И если нам дана способность вести исследования, то они понимают, чего не хватает, чтобы артефакт заработал.

Андерс попытался повернуть разговор в русло обсуждения конкретных для него деталей.

– Мы видели в «Скрабоксе», что вы улучшили ветровой щит в порту, – сказал мальчик, вспомнив о знакомом каждому жителю Холбарда силуэте металлического арочного прохода в гавань. Ветровой щит был одним из важнейших артефактов во всем Воллене – если бы не его защита, порт остался бы без посетителей: ни путешественники, ни торговые суда не смогли бы туда причалить. Без сомнений, усовершенствование ветрового щита можно считать самым выдающимся достижением Хейна.

– Верно, – согласился он. – Этот артефакт был разработан несколько поколений назад волком по имени Сайлус, но со временем понадобилась доработка: в порт прибывало все больше и больше кораблей. Усовершенствовать артефакт оказалось не так-то просто. Придумал его я, а поместила на уже существующие арки дракон Дрифа – пожалуй, самая талантливая из когда-либо живших драконов-кузнецов. – Он покачал головой и продолжил: – Поговаривали, что в ее жилах текла кровь сразу двух элементалов: один из родителей был опаляющим драконом, а другой – грозовым львом из Моситалы, поэтому во время работы в кузнице Дрифа могла призывать магическую силу и в огонь, и в воздух.

– Тысяча волков! – прошептала Лизабет. – Разве так бывает?

– У нее была кровь двух элементалов?! – наклонившись вперед, разом выдохнул Андерс. Сердце мальчика бешено стучало: такое вообще возможно? Не объясняет ли это, почему они с Рэйной превратились в разных животных? Но ведь сколько он себя помнит, всегда говорили, что два разных элементала не могут родить общего ребенка.