Гарет Ханрахан - Святой из тени [litres]

– Считали показания с Кракенова святого на Чутком! Чудеса творятся на юго-востоке, совсем рядышком! Ишмира близко, сэр. По мне, это бесспорно. Нам необходимо прийти в готовность.

Келкин на миг опять оглянулся на Эладору, словно за советом или одобрением. Потом, будто подчиняясь порыву, подписал приказ и вручил его Вермейлу.

– Вы уполномочены нанести первый удар. Будь они прокляты, пусть потом как следует думают, прежде чем переть войной.

Эладора оглядела комнату.

– Где доктор Рамигос?

Келкин обжег ее взором, словно винил за весь сложившийся хаос.

– Моя гребаная специальная советница по вопросам богословия и волшебства? Вчера она ушла.

В конце фразы голос дрогнул. Насколько она могла судить, от испуга.

Эладора по крутой лестнинце споро спускалась с Замкового холма, сосредоточенно глядя только вперед. Толпа расступалась перед ней, раздвигалась волной ее яростной целеустремленности. Некоторые агитаторы и зазывалы пытались ее задержать, сунуть в руку листовки или завлечь в ту или иную лавку, но она твердо не реагировала ни на кого.

Один, улыбчивый юноша, надушенный и с прической, преградил ей путь, сбивая с шага. Он пристально на нее посмотрел, и из глаз его светили уже знакомые огоньки.

– ЭТА ДОРОГА ВЕДЕТ НЕ НА ОСТРОВ.

Она прикинула, где сейчас сам Крыс. В прошлый раз она видела, как старейшина упырей разговаривал с другими только с близкого расстояния. Выходит, неподалеку – идет за ней по изъевшим город туннелям или крадется по крышам? Взгромоздился на церковный шпиль? Или он вдалеке и лишь сейчас открывает ей размах своей мощи?

– Мне надо сделать небольшой крюк.

– ПОТОРОПИСЬ. – Юноша засмеялся Крысовым замогильным клекотом, который сменился удушливым обмороком, когда упырь его отпустил. Она оставила молодого человека на попечение других прохожих, а сама поспешила мимо Палат Правосудия на площадь Мужества. Назад, к знакомому теплу и толкучке кофейни «Вулкан». Писец за келкинским столиком знал ее, они виделись дюжину раз. Она – доверенная Келкина, и всем об этом известно.

– Господин Келкин послал меня подготовить пару писем ему на подпись, – сказала она. – Мне нужен его стол.

Писец поклонился, уступая кресло. Сам остался маячить у входа в комнату, посматривая на нее, но не в упор.

– Поймайте мне извозчика, будьте добры? Я мигом закончу.

В этом ящике стола Келкин хранил воск и перстень с печаткой. Расписывается он резким, неразбочивым росчерком. Письмо составлено кратко, словно он сам его и писал. Даже почерк вполне-таки схож с его.

– Какое местоназначение назвать?

Она сложила письмо и сунула в конверт.

– Мыс Королевы.

Снаружи снова ожил тюремный двор. Через зарешеченное окно Алик смотрел, как новых задержанных заводили за стены и помещали в назначенные отсеки божественного предсказателя. Оценивали, измеряя степень связи с богами. Их святость – груз на алхимических весах, препарат на предметном стекле. Злополучных пленников, как бабочек, пришпиливали коллекции ради.

Алик смотрел, как между камерой, куда посадили Эмлина, и зеркальной башней снуют взад-вперед некие люди. Один раз он услышал, как Эмлин страшно кричит, навзрыд голосит его имя. Он отозвался в ответ, но поделать ничего не мог. Из башни наблюдали и за ним самим.

Что ему делать? Орать? Бесноваться и бушевать? Кидаться на решетку? Шпион внутри, как обычно, советовал проявить терпение. Убаюкивал его, обвивал паутиной догадок и непредвиденных случайностей. «Начнешь действовать, все погубишь. Выжидай. Наблюдай. Терпи».

Он рассматривал звезды на безоблачном небе. Слушал, как волны плещут о скалистый берег Чуткого. Плещут, а не хрустят. Львиноголовая богиня не снисходит с небес по огненной лестнице, чтобы обрушить на город войну.

Он обдумал возможность того, что Эмлин в исступленной мольбе послал в Ишмиру предупреждение. Рассказал о своем плене. Однако остановило бы это вторжение? Нет. Безумные боги Ишмиры глухи к страданиям верующих. Он знал об этом лучше других. Они не отступят из-за терзаний какого-то там молодого святого.

Не отступит и шпион.

Но Алик – другое дело.

Шпион сел, закрыл глаза. Попытался уснуть, но Алику слышались вопли и всхлипы, и каждый раз он с трепетом пробуждался, гадая, не Эмлин ли то. «Тебе все равно ничего не поделать, – твердил Алику шпион, – может, ничего нельзя сделать вообще». Механизм или пришел в движение, или сломан. Боги Ишмиры на подходе, или он провалил свою миссию. В любом случае из тюремной камеры ему не повлиять ни на что, поэтому полезнее всего сейчас выспаться.

Он размышлял, как в тюрьме для святых оказались те двое. Этот Мирен, похоже, спятил конкретно. Насколько Алик мог судить, он так и не спал. Стоял на месте, не сводя глаз со спящей фигуры девушки. Ночью она почти совсем не шевелилась, но к утру на вид казалась немного окрепшей.

Запах успокоительного газа въедался во все. Не резкий, но его частички раздражали шпиону глаза и горло. Он уже немного поплыл, не чувствуя себя в своем теле. Сгреб покрывала с постели и попробовал понавтыкать их между прутьев решетки, перекрыть постоянный ток газа с потолка в коридоре.

– Не сработает. – Мирен хихикнул над стараниями Алика. – Они приходят, проверяют. Хотят, чтобы мы были отрезаны от богов.

– Я не святой, – искренне ответил Алик.

– А я – да, – проговорил Мирен. – Она украла моих богов. Но отец говорит, что вместе мы их вернем.

– Кто твой отец?

Выражение лица Мирена не поменялось.

– Он умер. Упокоился среди обломков прошлого.

Затрещала дверь в конце коридора, и вошли стражники в противогазах. Алик вырвал одеяла, пока тюремщики их не заметили, накинул обратно на койку. Образцовый узник. Один из стражников приостановился у его камеры и передал миску с едой. Жареные колбаски, хлеб, грибы, сладкая паста, какую готовят алхимики. Перед тем как заговорить, охранник убрал маску.

– Ночь, надеюсь, прошла спокойно?

– Бывали ночки и хуже. – Кажется, они до сих пор не понимали, как с ним обходиться. Он не святой, не преступник. Никак не сообразят, откуда он взялся на лодке.

– Скоро подойдем. Давайте жуйте. – Маска вернулась на место.

Шпион ел, пока охранники осматривали женщину. Она поворочалась, но не очнулась. Тюремщики переглянулись, заговорив обепокоенным, приглушенным тоном.

Мирену тоже выдали еду, но сделали это с предосторожностью, точно кормили дикого зверя. Один стражник держал тяжелую дубинку, пока второй робко двигал по полу миску, тщательно избегая оказаться в пределах досягаемости Мирена. Парень наклонился, вяло и нехотя подобрал тарелку. Оглянулся к шпиону:

– Тебе не дали ножа?

Алик покачал головой. Ел он руками.