Гарет Ханрахан - Святой из тени [litres]

Участок дозора остался в памяти местом, откуда однокашники озорства ради стащили шлемы стражников. Еще туда отводили трезветь пьяных студентов, которые совершали роковую ошибку – пересекали невидимую черту между Долом Блестки и Священным холмом. Теперь околоток стал укрепленным бункером, и группа суровых наемников стояла снаружи в ожидании, когда их снабдят защитными противогазами.

Тоненький голосок из глубин сознания сообщил ей: это значит, что они собираются применять стелющийся газ. Другой тоненький голосок зашелся криком отчаяния.

Сотрудник дозора остановил ее на входе, и она предъявила свое намокшее предписание.

– Мне нужен ваш эфирограф.

Он взял у нее бумаги, вчитался.

– Здесь написано про катер до острова Чуткий, чтобы забрать заключенных. Нигде не сказано про использование эфирографа.

Эладора холодно воззрилась на него:

– Я представляю господина Келкина, а на город совершено нападение. Мне нужно воспользоваться вашим устройством.

Он уступил:

– Хотите рискнуть – валяйте. Той ночью окаянная машина сбрендила, и с тех пор мы не получали ни одной разборчивой депеши. Приходится посылать гонцов.

Он проводил ее в небольшой закуток в недрах участка, где на великолепном столе, наверняка позаимствованном в университете, стоял эфирограф. Комнату ремонтировали совсем недавно. Стукнула мысль о том, что она живет в промежутке, который однажды назовут очередной исторической эпохой. На полке рядом с «Духовной и светской архитектурой Пепельной эпохи» будет стоять… что? «Святые песнопения и перспективные изобретения в Посткризисную эру»? Или «Чрезвычайный совет Гвердона: скоропалительная и роковая ошибка»?

Она взмолилась, чтобы, когда все это закончится, остался бы хоть кто-то, наделенный разумом, способным на исторический труд.

Здешним эфирографом редко пользовались. Клавиши неподатливы – но устройство защелкало и ожило, когда она включила эфирное зажигание. Прилепленный на стену листок сообщил ей последовательность вызова парламентского аппарата.

С грехом пополам она набрала сообщение, но это только полдела. Машине нужны живые операторы на обоих концах линии. Алхимики с их находчивой изобретательностью сумели овеществить потустороннее взывание, заменить ментальные структуры латунью и медью, заменить колдовские песнопения печатными клавишами, а вместо души подставить банку с химической слизью, но все равно необходим обоюдный настрой, совместное устремление. Она читала, что опытные операторы видят общие сны и существует проблема психической утечки.

Келкин предложил установить аппарат у нее в квартире – исключительно для парламентских нужд, – но она, сама не зная почему, отказалась. Теперь же поняла, чем машина ее беспокоила: ее душа – незарубцевавшаяся рана, как определил ее Крыс. Дед надорвал ей дух, совершая свой ритуал при попытке состряпать из нее замену для Карильон. Повреждения так и не заросли. Эта машина способна сильнее ее иссечь, усугубить язвы.

«Дура ты, дура», – выругала себя она. Город штурмуют занебесные силы, солдаты бросаются в бой с богами и их святыми, а она тут распереживалась о малюсенькой психической занозе?

«И вообще, раз ты боишься всего на свете, то лучше бойся паучью тварь, которая, может быть, прячется там, внутри», – сказала она себе и нажала кнопку отправки.

ВЕРНУЛАСЬ С ЧУТКОГО. НАДО ОБСУДИТЬ ВАРИАНТЫ. ЭЛАДОРА ДАТТИН.

Оказалось, вовсе не так и плохо, как переживала она – немного подташнивает, но в целом напрягает не больше колдовских упражнений Рамигос. Однако проступает послевкусие паники – обратная отдача от того, кто послание принял.

Первый ответ машина принялась выстукивать почти сразу. Клавиши заходили под пальцами, складываясь в слова: Э – Ф – Р – Н – …

ЭФИРНЫЕ ЛИНИИ СКОМПРОМЕТИРОВАНЫ. ШИФР СТРОГО ПО ТАБЛИЦЕ.

Она понятия не имела ни про какие шифровальные таблицы; в этот военный протокол ее не посвящали.

НЕТ ШИФРОВАЛЬНОЙ ТАБЛИЦЫ, – ответила она.

Второй ответ пришел через пару минут. Может быть, только в воображении, но она почувствовала небритую щеку Келкина, запах его трубки. Услышала его язвительное недовольство.

ТАЙ С ТОБОЙ?

Она не сразу сообразила, кого он имеет в виду. Карильон – ее отцом был Аридон Тай. Она единственная во всем городе, кто имеет законное право притязать на это пресловутое, грозное имя.

ДА.

Ответ пришел поспешно, потоком, слова набирали так быстро, что машина зашкворчала от нагрузки.

КОРАБЛИ ПОДДЕРЖКИ ВЫШЛИ ИЗ МАРЕДОНА. ТРЕБУЕТСЯ ТАЙ ДЛЯ СПАСЕНИЯ ОТПОВЕДИ.

Гвердонский флот хорошо оснащен, но численно слишком мал, чтобы отбить осаду. Даже если Кари с помощью Шпатовых чудес сумеет поднять на поверхность «Великую Отповедь», у них окажется всего одна бомба против неистового пантеона, и никак нельзя будет навести прицел на конкретного бога. Без механизмов с Чуткого острова – никак.

Мысль о машине натолкнула ее на думы об Алике. Барсетка рассказала, как он погиб, пытаясь освободить Эмлина из плена механизма. Сейчас не время для слез – ни по человеку, ни по тому, что он олицетворял.

Она надеялась, что Алик, как и другие завербованные кандидаты, плоды всей ее нелегкой работы, преобразят город. Починят его, устранят ущерб, нанесенный Гвердону в Кризис, откроют новую историческую главу – безопасности и достатка. Снимут с ее души груз гиблых переживаний, гнет стыда, вины и ответственности за те ужасы, что натворил ее дед.

Но уже не будет захватывающей предвыборной гонки, из глоток толпы не взовьется клич «За свободу». На лежащем впереди пути не жди искупления. Только горестный подсчет выживших, только прогнозы, чья сторона сыщет больше тел и душ, чтобы насытить ими пасть Божьей войны.

Новый стук клавиш. Новое послание от Келкина.

ТЫ УПОЛНОМОЧЕНА НА ПЕРЕГОВОРЫ С ХАЙТСКОЙ ВДОВОЙ, ОБЕСПЕЧЬ НАЗЕМНЫЕ ПОДКРЕПЛЕНИЯ.

Вдова – Эладора и здесь не сразу сообразила, что имеется в виду Лиссада Эревешич. Келкин высмеял предложение хайитян о военном союзе, но то было раньше, до вторжения. Келкин из тех людей, что высоко ценят свои принципы, однако, если выхода нет, готов ими поторговаться.

Прежде чем она успела ответить, клавиши опять задвигались сами по себе.

ПАРЛАМЕНТ ШТУРМУЮТ. БУДЬ НА…

Сообщение оборвалось.

Секундой позже на нее накатила психическая волна. Восемь глаз замерцали во тьме, по коже мелко-мелко побежала тысяча ножек. Вот он , незримо движется среди эфира. Юрко ползает по паутине проводов и чар, соединяющей город.

Снаружи в дверь затарабанил стражник – велит покинуть помещение. Наступающие ишмирские монстры прорвались на территорию университета. Нашим придется отступать.