Гарет Ханрахан - Святой из тени [litres]

Он вывел Тереванта из посольства, затем через улицы Брин Авана завел в другой дом. Длинный, тусклый, с множеством темных окон. Гнездилище бюрократии – с рядами кабинетов и загородок для писцов – но в это время ночи почти безлюдное. Лемюэль, похоже, знал здешнего сторожа и не впервой давал ему на лапу. Внутри здания пахло надраенным полом. Серо-бежевый лабиринт.

– Торговая палата, – бормотнул Лемюэль. – Сюда.

Днем здание выглядело бы сугубо обыденным; ночью же, опустелое, оно было зловещим, как будто они брели по развалинам города после крупной катастрофы. Естественно, в Хайте такие места никогда не пустуют, даже по ночам. Неусыпные работают непрерывно.

Они прошли через зал для собраний: потушенные фонари стояли на столе красного дерева, покрытом зеленым сукном. Карта на стене показывала гвердонский экспорт алхимического оружия, красные линии, как вены, соединяли город с большим миром, с заморской Божьей войной. Самые жирные линии примыкали к Хайту, другие торговые пути стыковались с Лириксом, с Ульбишем. Карта, должно быть, устарела – на ней изображались Севераст и Маттаур, ныне поглощенные их давним соперником.

– Сюда. – У Тереванта захватило дух – неужели Лиссада пробралась в город ради тайной встречи и ждет их в соседней комнате – однако Лемюэль отпер дверь в небольшое помещение без окон. Внутри ничего, кроме стола, одного стула и занятного устройства: помеси пишущей машинки, аккордеона и вроде как эфирной лампы.

– Мудреная штуковина. Алхимики изобрели. Это эфирограф. С ним можно говорить с людьми на расстоянии, – буркнул Лемюэль. Он завел машину, воткнул толстый серебряный шнур, нажал клавишу, и цилиндр по центру машины засветился сверхъестественным, обманчивым светом. – Такие стоят по всему городу – в дозоре, в парламенте, у гильдий. Даже в прилегающих землях есть. Бюро обзавелось друзьями, которые дают нам попользоваться своим оборудованием когда надо. Но времени у нас немного.

Машина затарахтела, клавиши двигались сами по себе.

– Поехали, – сказал он. – Кладите сюда пальцы. – Теревант сел к машине и расположил пальцы на клавишах. Лемюэль переключил новый рубильник, и внезапно появилось ощущение присутствия в комнате кого-то еще. Повеяло теплом, призрачным ароматом духов Лис. Ветер зашелестел в кронах деревьев, словно снаружи раскинулся обширный лес.

Светящаяся эфиротрубка, подобно недолговечной раке, совместила души их обоих в кратком, волшебном единении.

Его пальцы двигались по собственному усмотрению, неудержимо давили клавиши и выбивали сообщение, по букве за нажатие. П-Р-И-В-Е-Т. Т-Е-Р.

Все это странно интимно, как будто он чувствовал ее подушечки на обратной стороне медных кнопок.

МЫ НАШЛИ ВАНТА, – отстучал он.

Клавиши снова задвигались. Лис печатала. ЗНАЮ. МОЛОДЦЫ. Без разрешения на лицо Тереванта наползла улыбка.

ТЫ ВЕРИШЬ МНЕ? – спросила она. Такое чувство, что она сидит за этим столом и смотрит ему в глаза.

НАВЕКИ, – незамедлительно ответил он.

ТОГДА ПОВЕРЬ ЛЕМЮЭЛЮ.

Свет в эфирографе замигал, и Теревант вдруг почуял еще одно призрачное присутствие. В его восприятии это была другая женщина. Постарше, потусклее. Он услышал колокольный звон вдалеке и не определил, слышит ли его ушами или через психическую связь эфирографа. Рот наполнился вкусом вина.

МНЕ НАДО ИДТИ, – напечатала Лис. – УВИДИМСЯ НА ФЕСТИВАЛЕ. ДЕРЖИ…

И Лемюэль перегнулся через плечо Тереванта и выдернул из аэрографа шнур. Машина резко отключилась, образовав болезненную психическую неполноту на месте Лис.

По ощущению, будто стоишь на краю великой пустоты.

– Время, – сказал ему Лемюэль. – Вы ее услышали, отправляйте уже проклятое письмо.

Вернувшись в посольство, Теревант написал письмо. Несколько скупых слов, подтверждающих, что третий секретарь Вант был убит святой преступницей в Новом городе. Лемюэль взял это письмо с еще теплой, мягкой восковой печатью Эревешичей и поспешил к станции. Оставалось время перехватить ночной поезд на Хайт. Теревант вообразил, как письмо летит на север и попадает в недра огромного механизма Бюро. Белые костяные руки ломают печать, пустые глазницы вельможи из Бюро читают наспех записанные строки.

Он сделал то, о чем его просили. Сжевал сомнения. Выполнил просьбу Лис.

Он гадал о том, что же такое он привел в движение. Он смутно постигал течение невидимых сил, подспудных замыслов, вскрытых его письмом. Бюро было обеспокоено исчезновением Ванта; они страшились вражеских происков. Теперь они успокоятся. Может, все и дело-то в послужном списке Лиссады – исправить неприглядную запись, чтобы некроманты не выдвинули ее против Лис на рассмотрение передачи Короны. Проклятая Рамигос – не посей чародейка в его уме сомнения, он бы и думать не думал об этой листовке.

«Я прошла тогда через Божью войну. Я знаю, вы тоже ее повидали».

В Эскалинде святые Верховного Умура метали с небес огонь. Святые Царицы Львов выпускали когти и пронзали ими любую броню. Он сидел в кабинете Ванта и пялился на аккуратные ряды папок и башни блокнотов – и вспоминал Эскалинд.

«Что, если мы не правы? Что, если Ишмира уже здесь?» Он припомнил цепочку фигурок-идолов у Рамигос, Ткач Судеб спутался со смертью. И ее книгу – зачем она показала ему книгу? Предупредить о том, что стороны-противники с Божьей войны уже в городе?

Он думал о Лис и Ольтике, тянущих его из стороны в сторону. И оба хотят единолично обладать его верностью и доверием. Интригам между владетельными Домами Хайта и Бюро нет конца, обиды и заговоры вынашивают неумирающие, а живые участвуют в них, тщась заслужить среди тех свое место.

Что, если они что-то упустили?

Вант мертв. Его неуспение завершено. Но, быть может, кое-что в нем осталось.

– Йорас, – негромко позвал Теревант.

Дверь кабинета приоткрылась, и в щель просунулся череп Йораса.

– Сэр?

– Мы еще не закончили, – сказал на удивление самому себе Теревант. – Ступай, разбуди некроманта.

Мертвые не нуждаются в сне.

А Теревант нуждается. Он урвал пару часов посреди ночи. Проснулся до рассвета и скорей помчался в подвальное хранилище, где Йорас стоял часовым. Изнутри звучало приглушенное пение, заупокойная молитва.

Останки Ванта лежат на армейских носилках перед пустым алтарем.

– Как движется дело? – спросил он у посольского некроманта.

Некромант – молодая девушка с рыжевато-каштановой копной под капюшоном сутаны, с цокающими браслетами и кулонами шлифованной кости – закатила глаза.

– От души, как и от тела, тут немного осталось. Будем признательны за то, что получилось добыть, пусть и совсем скудное. Мы подходим к концу. – Она одела бывшего третьего секретаря в серую сорочку и теперь возилась с ножом над наколотыми шрамами на его запястьях и щиколотках, на сердце, шее и в паху, скрупулезно обнажала вживители, помещавшие его в касту неусыпных. Чтобы воскресить, ей сперва нужно отделить его ото всех посмертных каст.