Гарет Ханрахан - Святой из тени [litres]

Она присела на краю, к стене. Келкин с помощью другого ассистента зачитывал письма. Потом поднял взгляд, обращаясь к собранию:

– Начинаем в одиннадцать. В полдень у совета встреча с хайитянским послом, поэтому, если у вас будет что сказать, когда мы начнем, говорите покороче и побыстрее.

После этого поднялся гомон обсуждения; складывались кучки по интересам, обсуждались договоренности: кому выступать, у кого заботы самые неотложные, чьи запросы можно сочетать вместе. Она бы сэкономила им время, какой смысл тут рядить, ведь вся партия ждет одного – только бы Келкин обнадежил их, только бы заверил, что своей стальной волей соберет им вожделенные голоса. Им нечего высказать, разве только вкупе пожаловаться на свои страхи. Она полезла в сумочку за блокнотом, а вместо него вытащила хайтский роман, который дал почитать Эревешич. Полистала, сбитая с толку приведенными в начале тома родословными и историческими справками. Половину книги занял пролог.

На страницы упала тень. Она подняла взгляд, увидев лицо бледного юноши. На нем дорогой, но слегка неопрятный костюм; губы оттянуты в неприятном подобии улыбки. Она не сразу определила, что это юрист и представитель Крыса.

– ТЫ ХОДИЛА ИСКАТЬ Карильон, – произнес юноша, но было ясно, что с ней говорил не он. Особое напряжение мускулов лица, прожилки боли в глазах выдавали, что это Крыс с дальнего конца комнаты управлял его ртом. Слова падали с губ подобно свинцовым болванкам. – ТЫ НАШЛА ЕЕ? – Эладора поглядела через комнату на громадного упыря и встретила взор его желтых глаз.

– Что вам за дело до нее?

– ЕЕ ТРУДНО НАЙТИ. ХОДИЛИ, ИСКАЛИ РАЗНЫЕ. ДАЖЕ УПЫРИ. А НАШЛИ ЛИШЬ ПУСТЫЕ КОМНАТЫ ДА ДВЕРИ ИЗ КАМНЯ. ОНА УМНА, НАША КАРИ. – Желтые глаза вспыхнули. – ЧТО ТЕБЕ ЗА ДЕЛО ДО НЕЕ?

– Она моя родственница, – прошептала Эладора. – Ч-ч-черные Железные Боги сгинули. Она больше н-никому не опасна.

Юноша фыркнул, так же как упырь на том конце.

– ТАМ, ГДЕ КАРИ – ВСЕГДА ОПАСНО. БЕРЕГИСЬ.

– Странно вы говорите о своем друге.

– НИКТО ИЗ НАС, – сказал молодой человек, – НЕ ТОТ, КЕМ БЫЛ ПРЕЖДЕ. МЫ ДОЛЖНЫ… СЪЕСТЬ НАШЕ ПРОШЛОЕ И НАБРАТЬСЯ ОТ НЕГО СИЛ, ЛИШЬ ТАК МЫ ВЫЖИВЕМ В ГРЯДУЩЕМ. ОН ТЕБЕ ВЕРИТ. – Крыс вытянул когтистый палец в сторону Келкина. – И ТЫ ДОЛЖНА… НАПОМНИТЬ ЕМУ О ТОМ, ЧТО ДО́ЛЖНО ИСПОЛНИТЬ.

– И что же дóлжно исполнить?

– НЕЛЬЗЯ ПУСКАТЬ В ГОРОД БОГОВ. НИКАКИХ. – Крыс отстранился. Юноша судорожно задышал, глотая воздух, потом пробубнил извинение и побрел обратно к хозяину. Некоторые, включая Рамигос, с любопытством воззрились на нее. Она отмахнулась, мол, все в порядке.

Упырь исполинской рукой приобнял парня за плечи, нахально подмигнул Эладоре, и тогда задвигался ее собственный рот, и слова гласом чудовища полезли из ее глотки:

– Я СПАС ТЕБЕ ЖИЗНЬ ПОД МОГИЛЬНЫМ ХОЛМОМ. ПОМНИ ОБ ЭТОМ.

Поднялся Келкин и постучал по столу. Зал затих.

– Сегодня комитет слушает обращение Хайта, поэтому у меня нет времени на вопросы. Заткнитесь и внемлите. – Он начал речь, очерчивая свой замысел по обеспечению безопасности города от сверхъестественных угроз. Соглашение с упырями, выдача городских покойников в обмен на помощь в обнаружении чародеев и святых, в поддержании порядка на улицах.

– Если некий культ хочет открыть в Гвердоне храм, то ему дозволено принимать любых живых поклонников, но никаких неразрешенных святых и чудес, а их мертвые также перейдут городу. – Келкин кашлянул. – Мы сделаем из всех них Хранимых Богов. – Эладора заметила в зрачках Келкина проблеск звериной радости. Его схватка с Хранителями обросла легендами, пусть даже когда-то его рукоположили в священники.

«Никаких неразрешенных святых». В том числе и Карильон. Не следует никому, даже Келкину с Рамигос, рассказывать о встрече с кузиной. Придется хранить еще и эту тайну. Интересно, что бы со всем этим сделала Алина. Порой, когда на Эладору накатывала тревога, она вспоминала утешение, которое одним присутствием дарила святая, вспоминала ее праведный, щедро напичканный богохульствами гнев – и милосердие, проявленное к Кари.

Думы об Алине привели ее к матери. Замысел Келкина использовать упырей означал, что ему пришлось отвергнуть предложение Мхари Воллер выступить с Хранителями единым фронтом – если только он не продумал все на несколько шагов вперед и не занял умышленно крайнюю позицию для будущих переговоров с Хранителями.

Она потеряла нить речи. Келкин перешел к флоту, к алхиморужию. Шуршат одобрительные шепотки. Он кичился новейшими перехватчиками, которые будут охранять побережье Гвердона – и, оглядев зал, Эладора могла догадаться, кто посвящен в секрет божьей бомбы, а кто нет, поскольку одни радостно хлопали, а другие повесили головы при мысли о возможном богоубийстве.

Келкин подвел выступление к итогу.

– Значит, так. В ближайшие дни нам придется несладко. Ожидайте давления со стороны алхимиков и Хранителей. Ожидайте тяжкой работы, нападок в прессе и размолвок в наших рядах. Фестиваль сыграет на руку нашим противникам, а не нам. Но когда он пройдет и город вернется к обыденности, вот тогда произойдет наш решительный натиск. Слышите меня? Как только подарят последний, мать его, цветочек, вот тогда вы забегаете, как сальники! – Он треснул по столу. Жиденькие хлопки. – А теперь я пойду развлекаться на долбаных слушаниях.

Келкин с топотом покинул партийный зал, направляясь наверх, в главный корпус парламента. Большинство прочих промлибов устремились к выходу, спеша вернуться к делам города и кампании. Эладора собиралась уйти с ними, как вдруг ее перехватил адмирал Вермейл.

– Боюсь, вас хотят видеть и на следующем заседании, мисс Даттин. На случай, если всплывет какая-нибудь древняя стычка или нерешенный спор между Старым Хайтом и Гвердоном и потребуется заключение историка.

Все главные партии располагались на нижнем этаже парламентского здания, и все они выслали своих представителей на встречу с хайитянским послом. Как речные притоки, делегаты стекались в главный коридор, вливаясь в бурлящую давку. Она заметила Перика, скакавшего за главой группы барыжников, – тот на ходу проводил срочное совещание. Увидела и Рамигос, погруженную в беседу с каким-то старохайитянским дипломатом.

И тут как тут Синтер, в числе группы церковников. Непривычно видеть его при дневном свете, в официальном качестве. Он – созданье задворок и закоулков, скрытых намеков и угроз. Горгулья, что взгромоздилась на водосток собора и слушает, о чем гудит город. Не дойдя до палаты комитета, он ускользнул куда-то прочь.

За столом совещаний были предусмотрены места для хайитянского посла, двух его советников, а также членов комитета. Всем остальным пришлось набиваться по краям. Повсюду неуклюже переминались и перешептывались; почин хайитянцев мог на долгий срок упрочить натянутые ныне отношения Гвердона со своим северным соседом, но в данный момент лишь отвлекал от главной кампании.