Гарет Ханрахан - Святой из тени [litres]

В Гвердоне небеса безоблачны. В море, что плещет у берега Мойки, колышется мусор, вода там грязная, но это морская вода.

Есть предвестья и знаки, но не те, которых он ждет. Город забеспокоился, его будоражит это жаркое лето. Возникают новые святые Хранимых Богов. Паства собирается на священном холме, чтобы хоть мельком увидеть нового короля. Люд возносит молитвы своим давним богам и получает в награду слабые, обрывочные чудеса. На взгляд простых гвердонцев – изумительные, ведь тут двести лет никто не видывал полноценного божественного вмешательства. Тем временем убит посол Хайта, и оба правительства обмениваются гневными письмами. Хайитянские войска перешли границу, расположились под городом, но боевых действий пока что нет, стороны конфликта лишь заявляют о себе и машут флагами.

Летели дни, и никаких намеков на вторжение. «Великая Отповедь» с ее грозным оружием покачивалась на волне у причала.

Алик смеялся, заводил друзей, устраивал собрания в зале промлибов, улыбался. Алик, вот сволочь, счастлив. Он тратил деньги промлибов на целебные мази для ран Эмлина. Встречался с Эладорой, с Огилви, с другими новыми приятелями.

Шпион уже не находил в себе терпения, а ведь издавна слыл терпеливым.

Летели дни, и ранки на лице Эмлина открывались заново каждую ночь.

Теревант расположился в таверне так, чтобы не попасться на глаза Шане.

Ясно, что она не та, за кого себя выдавала в поезде у Грены, никакая она не драгоценная дочь преуспевающего купца. Если в той сказочке была доля правды, то отец ее давным-давно обанкротился, а дочка научилась выживать на улицах. Она пререкалась с теми мужчинами, упрашивала их, но что бы ни хотела продать, тот, в доспехах, не покупал. Через несколько минут он встал – костюм выдохнул выхлоп пара – и зашагал восвояси. Несмотря на его объем, толпа полностью расступилась, освобождая ему проход.

Кем бы ни был доспешный, в Мойке его уважали. Другой проследовал за ним, как и бакланья башка, громила-телохранитель, поставленный при входе в таверну.

Теревант гадал, чем Шана привлекла интерес такого деятеля.

Шана попыталась ускользнуть через черный ход. Теревант поспешно бросил на стойку пару монет и двинулся за ней. Она торопливо шла по улицам, пригнув голову, пружинистая, как бродячая кошка.

Он поравнялся с ней.

– Шана?

Она едва не дала деру, но он воскликнул:

– Мне только поговорить! – Тут же сквозь нее пробежала судорога, бросила ее на колени. Лицо искривилось. На минуту оно приобрело выражение, которое жутко напомнило ему мать. «Она прикасалась к мечу», – вспомнил он. Все души оберегаемых Эревешичей ненадолго смешались с ее душой, прежде чем отвергнуть, как неподходящего носителя.

Она поднялась и стала перед ним в ожидании, как к земле приросла.

Шана впустила его в свою комнату. Крошечная каморка, лишь кресло у кровати, и все. Она опустилась в кресло, натянула плед. На Тереванта не смотрела; отвечала, обращаясь к пятну на полу.

Он не стал садиться на кровать. Только задвинул потрепанную занавеску, чтобы никто с улицы его не заметил.

Она говорила, как утомленная долгим спором, слишком усталая, чтобы отпираться или лгать.

– Лем нас нанял. Он нас посадил на поезд. Он сказал нам закатить сцену, когда подъедем к Грене.

Теревант заморгал.

– Лемюэль ехал в поезде?

– Он носил фальшивую бороду. Притворялся моим папашей или вроде того.

Наставник. Тот самый, кто позвал стражу, кто пытался добиться ареста Тереванта.

– Зачем?

Шана пожала плечами:

– Он нам не рассказывал. Просто сказал, что надо устроить ссору. Он нанимал нас и для других дел. Следить за людьми.

– Поэтому ты попыталась забрать меч?

– Я не знала! Клянусь. Я собралась порыться в твоей сумке, признаюсь, но… – Она подняла на него взгляд, и за этими голубыми глазами была не она . Она заговорила другим тоном, с другим произношением. – Прими меч, Эревешич. Война надвигается, и много лет прошло с тех пор, как мы ходили в бой. – Она отшатнулась, потом заскулила, царапая ногтями лицо. – Они все еще здесь! Твои предки, они поселились во мне. Я думала, они ушли, но ты, ты вернул их обратно.

Она посмотрела на него.

– Пожалуйста, – тихо попросила она, – уйди.

– Что еще тебе сказал Лемюэль?

– Ничего.

– Что случилось с другой девушкой? С Шарой? – Тервант едва мог припомнить, как ее звали, а лица уже и не воскресил бы. Он крепко обругал себя за невнимательность.

– Она была на Фестивале. Она поглядела на короля и узнала его. Вот как забавно, подумали мы, что она заигрывала с ниспосланным богами королем до его коронации. Мы еще хохотали над этим, когда Лемюэль нас нашел.

– И он забрал ее. Он придет и за мной. Мне надо выбираться из города. – Она затряслась. Глаза как у зверька в капкане.

Теревант прислонился к стене затылком. Лемюэль стирает следы, подчищает все, что могло бы связать Беррика с Бюро.

– Пожалуйста, – опять произнесла Шана, не глядя на него, – уходи. Ты – Эревешич. С тобою здесь только хуже.

Ему придется еще немного надавить на нее.

– Что ты сейчас делала в таверне? При чем здесь Эдорик Вант?

– Мы шпионили для Лемюэля не за одним тобой. Третий секретарь… он бывал здесь. Оставался на ночь. И когда он засыпал, я лазила к нему в портфель. Брала письма, бумаги, передавала их Лему. – Она дотронулась до щеки; в тусклом свете Теревант не мог разобрать достоверно, но похоже на синяк. – Некоторые передавала Лему. А некоторые оставила, от него утаила. Я их хотела Дредгеру продать, за провоз из города. – На губах проскочила легкая полуулыбка. – Хорошо бы опять повидать Старый Хайт, пока не пришел конец. Но Дредгер не стал их покупать. Сказал, в них неполные сведения.

На Тереванта нахлынула жалость. Шаной попользовались так же, как им – еще одной из пешек Лис походили, а потом разменяли, когда она отслужила каким-то загадочным целям. Неведомые помыслы убили его брата, отняли родовой меч, разрушили его жизнь. Все превратилось в зыбь, потоком сорвало все твердые опоры его вселенной. Он не знал, ни кто он, ни что должен делать – но спасти хотя бы Шану он мог.

– Вот, – сказал Теревант, выворачивая свой кошелек на прикроватный столик. – Возьми. Уезжай. Только не в Хайт, война скоро доберется туда: беги на Архипелаг или куда там подальше. Никому не говори, куда едешь. – Она схватила монеты со столика, потом рванула к двери – и остановилась, застыла, повинуясь последнему отголоску меча Эревешичей. Показала на выдвижной ящик, а потом исчезла, ноги бегом протопали по деревянным ступеням. Теревант подождал, пока внизу хлопнула дверь, потом выдвинул ящик. Внутри бумаги. Среди них чертежи механизмов, алхимических устройств, и от волнения его зашатало – Вант искал божьи бомбы . Другие страницы покрывали какие-то тавматургические обозначения – они напомнили ему заметки на полях в книге Даттин.