Розанна Браун - Песнь призраков и руин [litres]

Больше Карина такого не допустит.

Сила, которой она пренебрегала, которую отрицала столько лет, уже спасла целых три жизни.

– Все равно непонятно, зачем мне другое имя.

– Если я стану называть тебя Ауа, каждый сразу поймет, кто ты такой. Хочешь быть человеком – надо зваться как человек.

– Ладно. Дай мне имя.

– …Может, Идир? Я встречала его в каком-то предании.

– …Идир. Да. Мне нравится.

– Его войско уже всего лишь в одном переходе от города. Подкрепление из Арквази не успеет!

– Даже если оно сюда доберется, все сложится хорошо.

– Нет, не сложится! Я не уступлю ему город, не сдамся, не позволю снова себя заковать в цепи. Больше никогда… Должен же найтись какой-то способ задержать их, отразить нападение…

– Мама! Что ты… о нет! Постой, мама, подожди, прости! Баба, помоги! Мама, прости меня, прошу тебя, умоляю, прости! Мама!

– Тсс, солнышко, не кричи, все хорошо. Даже больно не будет. Обещаю. Доверься мне.

Малик вынырнул из воспоминаний Идира рывком, как из-под воды. Оказалось, что он плашмя лежит на дне сознания Злого духа, а тот предпринимает слабые попытки разорвать кору, которой привязан к лимонному дереву.

– Твой сын… – прошептал Малик. – Баия Алахари принесла его в жертву, чтобы возвести Преграду и выиграть войну.

Идир издал сухой смешок.

– Нкра – штука любопытная. Реагирует только на скрепы, причем неважно, несут они положительный заряд или отрицательный. Чем сильнее скрепа между двумя объектами, тем больше вырабатывается нкра. А уж сколько ее создается – и какой силы! – когда убиваешь того, кого любишь… Преграда изначально возводилась, кстати, не от меня, но когда я узнал, что́ жена замышляет, тут уж мое изгнание стало неизбежным.

Идир безвольно привалился к дереву, желание бороться покинуло его.

– Баия умертвила нашего сына, а негодяем и злодеем во всей этой истории молва сделала меня. – Он обратил лицо к небу. – Но теперь, когда Преграда пала, та часть его души, на которой она держалась, высвободилась и может спокойно отойти в Царство Мертвых. По крайней мере этого я добился.

У Малика екнуло сердце, и отнюдь не от раны. Краски мира вокруг еще больше потускнели.

– Еще один вопрос…

– Для умирающего ты слишком разговорчив.

– Если ты хотел пресечь весь род Баии, зачем воскресил мертвую принцессу?

На сей раз Идир рассмеялся звонко, даже весело.

– Мертвые не оживают, мой мальчик. Умерла так умерла, как говорится. А между живым человеком и личем [38]– огромная разница.

Малик содрогнулся. В старинных сказаниях личи немногим отличались от ходячих мертвецов, лишенных разума и управляемых черной магической силой.

Неужели Фарид извлек из пламени такое мерзкое, убогое создание?

Тут остатки окружающего мира раскололись, и он обратился почти в ничто. Малик последним волевым усилием сохранил контроль над собственным разумом и сознанием. Ветви лимонного дерева начали обвивать истощенное тело Идира, и в конце концов открытым осталось только его лицо.

– Бесполезно. Нет смысла вырываться, – утомленно прошептал дух. – Ты мертв, а кто тобою управляет, я или не я, – неважно.

Но смысл был. Клятва на Крови считается недействительной с того момента, как тот, кому ее дали, или тот, кто дал, или они оба умрут. Верно? Верно! Значит, как только Малик изыдет из Идира в мир иной, Надя будет освобождена. И мысль об этом избавляла юношу от страха смерти.

Малик в последний раз закрыл глаза.

Не глаза Адиля. И не глаза Идира.

Свои, и только свои.

Поднятый Кариной ураган разыгрался в полную силу и зажил собственной жизнью – более она не властвовала над разгулом стихии. Зиран остался далеко позади, баржа с головокружительной скоростью неслась, не разбирая дороги. Афуе приходилось напрягать все силы, чтобы не дать ей развалиться на ходу, – у девочки даже кровь носом пошла. Карина снова и снова старалась остановить бурю, но это было все равно что швейной ниткой привязывать льва.

– Утихни, хватит! – умоляла она, выискивая глазами в небе над головой хоть какие-то обнадеживающие признаки, но там лишь клубились черные грозовые тучи, из которых хлестала на иссушенную землю сплошными потоками вода.

– Довольно! – опять скомандовала Карина.

Опять безрезультатно. Доски палубы застонали и стали растрескиваться под ногами. «Берегись!» – зычно предупредила Деделе. Карина крепко-крепко зажмурилась и в который раз повторила попытку укротить бурю.

И получилось!

Песчаная баржа остановилась так резко, что всех трех девушек силой инерции бросило вперед. Буря прекратилась, и облака быстро, словно театральный занавес, разошлись в разные стороны, открывая над головами море созвездий. Афуа отняла ладони от «досок управления» кораблем и, как тюк, повалилась ничком. Деделе, тихонько чертыхаясь, опустилась на колени рядом с ней и похлопала по щекам.

– Давай уже, вставай. Все с тобой в порядке.

Прошло несколько невыносимо долгих минут, прежде чем девочка с глухим стоном открыла глаза.

– Средняя верблюдица при хорошем уходе дает до сорока галлонов молока в день…

Карина всхлипнула с облегчением. В кои-то веки Великая Мать услышала ее молитву.

Пока Деделе отирала лицо Афуы от крови, принцесса осмотрелась по сторонам. Они оказались совсем одни в бескрайнем царстве песков и звезд. Зиран на горизонте сверкал не ярче, чем одна из них, притом не самая яркая. А в непосредственной близости кругом возвышались суровые скальные выступы, и еще мигали странные огоньки, которые, если долго к ним приглядываться, гасли.

Впервые за тысячу лет одна из Алахари посмела покинуть пределы родного города, и этой «одной» стала именно она. Это она разрушила Преграду своими руками – теми самыми, на которые смотрела теперь в страхе и с благоговением. Какое-то наивное, ребяческое чувство волновалось где-то внутри у нее – не покарают ли ее предки за такое нарушение одного из фундаментальных законов рода?

– Нам, конечно, двинуться бы дальше поскорее, но, если сейчас не отдохнем, в пункт назначения прибудут наши трупы, – высказалась Деделе, прислоняя ослабевшую Афуу к лееру.

– Простите, что впутала вас в такую передрягу, – сказала Карина.

Огненная победительница рассмеялась:

– Не каждый день приходится выручать свою султаншу. Знаете, когда ваша горничная сразу после той вакамы приступила ко мне с этим необыкновенным планом, меня это страшно взбудоражило. Все-таки она смышленая девица – надо же было сообразить, что Совет так увлечется ложным арквазийским следом, что на простых смертных, незнатных и невеликих, не обратит никакого внимания.