Розанна Браун - Песнь призраков и руин [litres]

Малик резко дернулся и тут же пожалел об этом из-за резкой боли.

– Где моя сестра?

– Здесь, во дворце. Я пошлю сообщить ей, что ты пришел в себя. И прошу прощения, что пришлось лишить вас обоих свободы накануне Церемонии Закрытия. Сами понимаете, я не мог подвергнуть вас риску – вдруг что-то случилось бы? А в тюрьме безопаснее всего.

В тюрьме – безопасно?! Слышит ли он сам себя? Или издевается?

– Кандалы из слоновой кости… они прервали поток чар, – догадался Малик. Фрагменты мозаики постепенно складывались в общую картину. – Это ваше изобретение. И еще – тогда, на первом испытании… на меня давила какая-то сила, не выпускала магию наружу.

Фарид кивнул:

– Да, тут тоже без меня не обошлось. Видишь ли, твой дар позволяет создавать видения, а мой – тянуть за ниточки нкра, которыми мы все связаны. Особенно за те, по которым распространяется волшебство. Мне нужно было, чтобы Карина оставалась жива, пока не появится подходящее Сердце Царя для Обряда Воскрешения усопшего, и до тех пор я, конечно, не мог тебе открыться. Я всегда жил надеждой на то, что и другие наследники Улраджи Тель-Ра остались в мире после падения Кеннуа, но до вас с сестрой не встречал ни одного. Вероятно, мы трое – последние и единственные улраджи на Земле.

Управляющий давал свои пояснения тоном ровным и обыденным, словно речь шла о погоде, а не об оккультных тайнах древности. Знакомые признаки панического приступа зародились в сердце Малика, но он заставил себя выдержать пристальный взгляд этого странного человека.

Фарид улыбнулся, и в улыбке его, казалось, таился целый ворох нераскрытых секретов.

– Ты отлично говоришь по-зирански, но все же я улавливаю легчайший акцент… какой-то западный. Вероятно, эшранский? Разве твой народ не имел собственных богов до того, как Зиран навязал вам своих «небесных покровителей»? – Его глаза с глубоким пренебрежением скользнули по линиям Лунной эмблемы на собственной ладони. – Наши предки-улраджи отвергали идею обожествления стихий и поклонения им, за что противники – завенджи – их проклинали, отрекались от них. В ответ мы и основали Кеннуа – величайшую империю в истории.

Фарид опустил тряпку, которой смачивал лоб Малика.

– Малик! Ты и я, мы оба обладаем даром изменять саму действительность, как нам заблагорассудится. С твоей способностью творить иллюзии и моим владением нкра, вместе нам под силу разрушить этот мир до основания, а затем построить новый, лучший! Такой, откуда никто никогда не заберет у нас тех, кого мы любим. Именно для этого я разыскал в потусторонних сферах Идира. Для этого изучил все, что только можно, о магии.

Малик не знал, что говорить. Нкра… Завенджи… Божественные покровители – ненастоящие… Все это не укладывалось в голове – особенно сейчас, когда все его мысли заняты одним: найти сестер, увидеть их. Когда стало ясно, что ответа не последует, Фарид опять улыбнулся и встал с табурета.

– Конечно, необязательно сразу соглашаться. Я на это и не рассчитывал. Зайду попозже – проверить, как ты и какие мысли у тебя появятся по поводу моего предложения.

Управляющий ушел, а Малик просто уставился в потолок – ни на что иное сил не хватало. Он молча разглядывал замысловатую лепнину над собой и гадал – сохранит ли Ксар-Алахари свое название теперь, когда все Алахари исчезли.

Впрочем, не совсем так. Одна осталась.

– Личи мне не родня ! – проревел внутри него Идир, встряхнул путами магического заточения, и тело Малика непроизвольно содрогнулось.

Юноша быстро овладел собой, но испугался здорово и долго еще лежал с открытыми глазами, опасаясь, что, если он уснет, Царь Без Лица снова овладеет его разумом. В конце концов открылась дверь, и в комнату кто-то вошел.

Лейла бросилась было к Маликовой кровати, но остановилась в нескольких метрах от нее и вгляделась в брата с такой опаской, с какой смотрят на льва в зверинце: вроде бы укрощен, но нельзя терять бдительности…

– Что ты сейчас чувствуешь? – спросила она.

На этот вопрос можно было дать множество ответов. Страх перед Фаридом и перед новой жизнью, в которой придется делить рассудок с Идиром, например. Или – любопытство, желание узнать всю правду о собственной волшебной силе. Или – раскаяние, что не все сделал для разрушения козней Злого духа. А ведь способ был…

– Покой. Все хорошо, – солгал Малик.

Лейла кивнула.

– Ну а как теперь с…

Оканчивать фразу не требовалось, брат и так все понял: если он заточил Идира в себе и может управлять им, то что это означает для Нади?

– Где она ? – обратился Малик к обосуме и сразу почувствовал, как дух внутри него забился, словно муха, увязшая в варенье слишком глубоко, чтобы вырваться.

– Сам догадайся, – огрызнулся Идир.

Дух так отчаянно пытался освободиться, что у Малика от напряжения онемели пальцы, но он справился, вложил в усилие остатки энергии и принялся просеивать мысли Идира одну за другой, пробиваясь сквозь тысячелетнюю толщу скорби и ярости к более поздним воспоминаниям о крошечной фигурке, одинокой в мрачной пустоте. Юноша призвал на помощь всю сверхъестественную силу Идира – точнее, теперь это уже были его сила и его разум! – чтобы пересечь проклятую границу между мирами.

– Надя! – позвал брат, широко раскрыв объятия.

Это сработает… Должно сработать, потому что иначе Малику дальше не жить.

И вот – как по мановению волшебной палочки – малышка появилась. Трогательная макушка уткнулась ему в подбородок. Лейла издала какой-то утробный всхлип, бросилась вперед и порывисто обняла младших сестру и брата, а Малик впервые за неделю ощутил настоящий душевный покой.

– Я ждала, я знала, что вы за мной придете, – сонным голосом произнесла Надя и маленькой ручкой ухватилась за край Маликовой рубахи так крепко, словно боялась упасть.

Но она не упадет. А даже если когда-то споткнется о камешек, братец ее подхватит. Они оба понимали это.

Потом они соорудили себе что-то вроде кокона из трех одеял и закутались в него – совсем как раньше дома, в Обуре. Малик и Лейла во всех красках и подробностях рассказали сестренке о Солнцестое, опустив только то, что для ушей шестилетки совсем не подходит. Да, у принцессы и вправду серебристые волосы. Да, на рынке действительно продаются лимонные булки размером с твою голову…

Когда-нибудь потом, позже придет ее время получить полный отчет об этой неделе, которую они провели врозь.

К тому времени, когда Малик дошел в своем рассказе до последнего испытания, девочка задремала. Струйка слюны из уголка ее рта образовала на простыне лужицу. Теперь старшие могли спокойно обсудить предложение Фарида, взвесить все «за» и «против», решить наконец, оставаться им в Зиране или уезжать. Потом сморило и Лейлу – впрочем, даже во сне она не выпускала руку сестренки из своей. Малик еще долго глядел на них обеих и чувствовал себя не то чтобы совершенно умиротворенным, но гораздо, гораздо лучше, чем все последнее время.