Екатерина Белецкая - Холод

— Траектории, — поправил Инит. — Может быть, они ошиблись, и комета нас не заденет.

— А если она нас заденет?..

— Ты дурак, что ли? — рассердился Инит. — Значит, мы сгорим!

— Все?! — изумленно спросил Фасти.

— Нет, ты останешься, — съязвил Инит.

— Почему?

— Потому что дуракам везет, — еще более едко ответил Инит. — Фасти, хватит идиотничать. Давай лучше пойдем обратно, и спросим кое-что у отца.

— А если спрятаться в подвал? — с надеждой спросил Инит.

— Ничего не получится, — старший папа сидел за столом, и перед ним, невиданное дело, стоял стакан с домашним вином. Вроде бы ничего особенного, но Инита этот стакан напугал больше, чем все рассказы про комету. — Подвал слишком мелкий.

— А если пойти в горы и забраться в пещеру?

— Пещеру завалит камнями, и ты всё равно умрешь от голода и жажды, — папа вздохнул. Так тяжело и устало, что у Инита защемило сердце.

— А если нырнуть под воду, глубоко? Или на субмарине…

— Никто даже предсказать не может точно, что будет с морем, но, скорее всего, произойдет цунами, — видно было, что отец пытается подобрать слова, но у него плохо получается. — Никакая субмарина не выдержит такой нагрузки.

— Так что же, получается, спастись вообще нельзя? — шепотом спросил Фасти.

— Нам — точно нельзя, — отец отпил из стакана. — Мы уже взрослые. А вот у вас, может быть, и получится.

— Мы не хотим спасаться без вас, — твердо произнес Инит.

— Идите спать, — попросил отец. — Мы поговорим про это завтра.

На следующий день мама не пошла на работу, она осталась дома. Когда сыновья вернулись из школы, они обнаружили, что мама, оказывается, полдня готовила. И как готовила! По всему домику плыли сейчас восхитительные, волшебные ароматы еды, самой вкусной, самой необыкновенной, самой праздничной! Мама накрыла стол в самой большой комнате, и выставила на стол лучшие и красивые тарелки, а еще она достала набор серебряных вилок, ложек, и ножей, тот, что очень берегла, с фигурками животных на ручках. Набор этот был для братьев под строгим запретом, но Инит иногда тайно открывал бархатную коробку, чтобы полюбоваться своей любимой ложечкой с фигуркой кошки.

— Как будто Новый год… — зачарованно прошептал Фасти.

— Или все Дни рождения сразу, — восхищенно подтвердил Инит.

— Мальчишки, мойте руки, и помогите мне, — позвала мама. — Скоро придут отцы, нужно накрыть на стол. Фасти, неси хлеб, смотри, не урони! Инит, переложи фрукты в вазу, и давай её сюда. Чуть-чуть подвиньте кувшинчик, а то салат не поместится. И переоденьте чистые майки, я вам положила в комнате, на кровати.

— Мам, у нас праздник? — спросил Инит. — Но какой?

— Не совсем праздник, — мама на секунду посерьезнела, но тут же улыбнулась. — Скорее уж праздники. Все праздники вместе.

— Все? — не понял Фасти.

— Все. Прошлые, настоящие, и будущие. А теперь бегом переодеваться.

…Этот странный праздник отличался от других, пожалуй, только тем, что на нем не было гостей. Обычно гости приходили, и за столом, большим, умеющим раскладываться на полкомнаты, собиралось множество народу: друзья мамы и пап с их работ, соседи… В этот же раз за стол сели только пятеро. Старший отец, младший, мама, и двое сыновей.

— Инит, Фасти, — позвал старший папа. — Пока вы не начали есть, вручу-ка я вам наш первый подарок.

— Но почему? — удивился Инит. — Сегодня не наши дни рождения…

— Это неважно, — отец улыбнулся.

— Пап, ты думаешь, что комета… — начал Инит, но отец строго поднял указательный палец, призывая к молчанию.

— Давайте вы сначала послушаете, — попросил он. — Давным-давно, когда вас еще на свете не было, мне приснился мой сон. Что я должен пойти в горы, найти там неприметное место с небольшой пещеркой, и показать это место вашему младшему папе.

— В эту же ночь мне приснился мой сон, — продолжил младший отец. — Что я иду по горной тропе, и вдруг вижу маленькую пещеру, в которой сидит ваш старший папа, и он машет мне рукой — зайди, мол, я хочу тебе показать что-то. Я захожу к нему, и вижу, что в стене есть ниша, а в ней лежат два прозрачных камушка. Я беру эти камушки, выношу на свет, и вижу, что в каждом камушке взмахивает крылышками маленькая бабочка.

— А мне приснился третий сон, — продолжила за ним мама. — Что приходят ко мне оба ваших отца, и говорят — мы принесли тебе из пещеры в горах два камушка, что с ними делать? И отдают эти камушки мне. А я уже знаю, что делать — потому что бабочки эти спасут жизнь моим сыновьям, если к нам постучится беда. Вас тогда еще не было, но я верила, что вы появитесь… так и произошло. Инит, Фасти, подойдите ко мне, — приказала она. — Держите.

И мама протянула сыновьям две цепочки с маленькими кулончиками. Когда Фасти посмотрел на свой кулончик, ему показалось, что да, там, внутри, действительно взмахивает крылышками бабочка.

— Смотрите, не потеряйте, — велела мама. — Наденьте их, и спрячьте под майки. А теперь давайте есть, я очень старалась, и не хочу, чтобы всё остыло.

— Но, мама… — несмело начал Инит.

— Про всё остальное мы поговорим завтра, — тоном, не терпящим возражений, произнес младший папа. — Кстати, еще один подарок. Спать вы сегодня пойдете во сколько захотите.

— Правда? — с восторгом проговорил Фасти.

— Правда, — кивнул папа. — Ну что, кому что положить?

Ночью Инит и Фасти долго не могли заснуть. Они лежали в своих кроватях, потом Фасти, нарушая запреты, перелез в кровать Инита, лег у стенки, и… вдруг заплакал. Тихо, едва слышно, безнадежно, отчаянно.

— Но они же умрут, — всхлипывал он. — Понимаешь? Они же все умрут…

— И они хотят, чтобы мы жили, — не менее безнадежно произнес Инит. — Фасти, самое страшное то, что мы не сможем их ослушаться. Представляешь, как они расстроятся, если мы… если мы их не послушаемся, и тоже…

— А если потихоньку?.. — всхлипывал Фасти. — Я-то сперва обрадовался… праздник… праздник… помнишь, когда соседка, тётя Лиля, умерла, тоже праздник был?.. Поминки называется… я как понял… пирог ел, только чтобы маму не расстраивать…

— Не плачь, — Инит вдруг почувствовал, что сам сейчас расплачется. — И отец пил, ты видел? Он второй день… а до этого вообще никогда… это не честно… я не хочу так… это неправильно…

Фасти плакал и плакал, уткнувшись лицом в промокшую насквозь от его слёз майку брата, а Инит изо всех сил старался держаться, но понимал, что делать это с каждой минутой всё труднее и труднее.