Шеннон Мессенджер - Доверься ловушке [litres]

Зовущая.

Указующая.

Словно лорд Кассиус подготовил ей путь к спасению от жутких теней.

Но это лишь его очередная уловка.

Ещё один оборонительный рубеж.

А тьмы Софи уже не боялась.

Поэтому оттолкнулась от преграды и ринулась прямиком в трясину. Мимо проблесков сомнения и страха. Продираясь сквозь вихри отчаяния и безысходности. И когда наконец прорвалась, её ослепил яркий свет и мешанина цветов и звуков.

Настоящий лорд Кассиус.

А не та суровая оболочка, которую он изображал.

Она увлеклась яркими воспоминаниями, беспорядочно разбросанными там и сям, словно выброшенными на свалку, не слушая его уговоров: «Это бесполезно. Может, я и не в восторге от этих особенностей, но никогда про них не забывал».

«И что же вас тут не устраивает?» – спросила Софи, пытаясь разобраться в том, что оказалось перед глазами.

Большинство воспоминаний были очень короткими обрывками других, более полных.

И во многих фигурировал Киф.

Его улыбки и смех.

Его проказы, шутки и рисунки.

Всё то, что лорд Кассиус пытался в нём искоренить.

На мгновение Софи пришла в ярость.

Как он посмел кромсать воспоминания о собственном сыне?

Кто он такой, чтобы отрицать действительность?

Но потом… она заметила тепло.

Едва ощутимое.

Душу таким не согреть.

И всё же оно окутывало каждое вырезанное мгновение.

«Вы же любите сына», – догадалась она.

«А как же иначе?» – устало вздохнул он.

И тут гнев охватил Софи с новой силой.

«НУ И ЗАЧЕМ ЭТО СКРЫВАТЬ?»

Где-то далеко-далеко Киф попытался её подбодрить, мягко стиснув плечо, но от этого ярость вскипела только сильнее.

Он заслуживал гораздо большего.

«Вы понятия не имеете, чего он заслуживает, – возразил лорд Кассиус, то ли отвечая на невольно переданную мысль Софи, то ли уловив бурлящие в ней эмоции. – Всё, что я держу в себе, лишь ради его же блага. Любовь… только всё усложняет. Если бы вас создали эмпатом, возможно, вы бы это поняли… хотя странное дело – вы обращаете на чувства гораздо больше внимания, чем любой известный мне телепат, и сейчас так точно уловили эту эмоцию, словно в вас слились обе наши способности. Уж не знаю, так вас научили или это врождённое…»

Он принялся мысленно перебирать возможные варианты, и на какое-то мгновение Софи его поддержала, размышляя, уж не заставил ли мистер Форкл её мозг работать иначе, чем у других, или всё просто потому, что способность к телепатии проявилась так рано… да и жизнь среди людей наверняка повлияла. А может, всё дело в каких-то изменениях генов.

И тут её осенило.

«Только не надо мне зубы заговаривать, – заявила она. – В каком смысле “любовь всё усложняет”?»

Зловещий грохот сотряс всё вокруг.

«В самом прямом. А если не верите, так и спросите о том, что после разоблачения Гизелы у всех на устах».

Софи не сразу сообразила, на что он намекает.

«Как это вы не догадались, что она примкнула к Незримым? Об этом?»

«Именно. Как мог эмпат… даже двое, если считать сына, не заметить предателя в собственной семье? Казалось бы, нас невозможно обмануть, мы чувствуем любую уловку. А мы всё проглядели. И даже надеясь, что вы обнаружите целую гору повреждённых воспоминаний, которые послужат доказательством её коварства (и моим оправданием), я всё-таки боюсь, что на самом деле эмпат, даже безошибочно чувствующий чужую ложь, совершенно запросто может обмануться в себе. Наши эмоции сильнее. Чище. Неистовей. Они просто скрывают ложь».

«Ложь?» – переспросила Софи.

Снова зловещий грохот.

«Разве сын никогда об этом не упоминал? А впрочем, ничего удивительного. Такую информацию он наверняка хотел бы от вас скрыть».

«О чём это вы?»

«Это значит, сыну есть что скрывать. И все эмпаты выдают себя, когда пытаются солгать. Инстинктивно. Неизбежно. Это часть нашей сущности. Подозреваю, именно поэтому ваши создатели не выбрали эмпатию одной из ваших способностей. Какой смысл давать Лунному жаворонку непроницаемый разум, если сердце каждый раз будет выдавать её с головой?»

«Я всё равно не понимаю, о чём вы говорите», – сказала Софи.

«Да, наверное».

И на секунду засомневался… нужно ли объяснять.

«Вы же понимаете, что мне ничего не стоит достать тайну из вашего сознания», – напомнила она.

«Довод убедительный. Но это вовсе не тайна. Просто не получило широкой известности. Когда мы лжём, у нас возникает естественная реакция. Чтобы её почувствовать, достаточно прощупать пульс, но это происходит каждый раз, безошибочно. Сердце пропускает три удара: один – от чувства вины, другой – от страха, и третий – будто мы затаили дыхание, ожидая, заметит ли кто. Реакция эта совершенно непроизвольная, мы иногда и сами её не ощущаем. В общем, сердце нас легко выдаёт. Как, вы думаете, ещё я мог жениться на убийце?»

Последние слова прозвучали ударом, отвлекая внимание Софи от этой странной новой информации.

И она сама не заметила, как спросила: «Вы ПРАВДА её любили?»

Откровенно говоря, ей было трудно представить, что лорд Кассиус любил кого-то, кроме себя.

«Да вы же ничего обо мне не знаете, – упрекнул он. – Тем более о моих чувствах».

«Правда, – согласилась Софи. – Но знаете, что я сейчас вспомнила? За всё это время я не нашла у вас в голове ни одного воспоминания о ней. Даже здесь, среди всякой чепухи, что вы пытаетесь скрыть».

«Вы, конечно, слышали о механизме приспособления. И понимаете, почему я провёл последние несколько месяцев, тщательно вырезая её образ из сознания. Пришлось самому пересортировать все воспоминания, пытаясь найти пробелы или несоответствия. После осмотра каждого фрагмента я отрезал любой кусок с её участием и выбрасывал, – самое доступное, что мог сделать, чтобы стереть её из моей жизни».

«Ладно, так, где все эти куски?»

«Какая разница? Я их уже проверил».

«Это не значит, что они не могут вызвать воспоминаний, которые вы ищете».

Он снова заколебался.

И снова пришлось напомнить ему, что она и без его помощи всё легко найдёт… А кто знает, что там попадётся по пути?

«Пустая трата времени», – настаивал он.

Но в голове его что-то сдвинулось и загрохотало, словно он открыл какую-то внутреннюю заслонку, показывая впереди новый свет… неясное ледяное сияние, явно негостеприимное.

Софи тем не менее поспешила туда, в зябкий уголок в самой тёмной части его сознания, где в тени мерцали тысячи воспоминаний.

Тысячи мимолетных образов леди Гизелы.

Улыбки.

Сердитые взгляды.

Пристальные.

Смех.

Хотя расчётливость в ней чувствовалась всегда. Особенно когда она смотрела на сына.

«Вы тоже это заметили», – сказал лорд Кассиус, и Софи поняла, что мысленно передала своё наблюдение.

Это же было так очевидно.