Дмитрий Воронин - Возрождение

Намочив волоски слезой и кольнув палец, дабы добыть последний составляющий элемент магического рецепта, я завернул полученный образец ДНК в лист и, подсвечивая себе вмонтированным в латенский диск светодиодом, аккуратно разрыхлил пальцами землю у корней огромного дерева и упрятал полученный свёрточек как можно глубже. Вряд ли его можно будет тут найти, пусть и при свете дня.

Закончив с первоочередным делом, я огляделся по сторонам. Светодиод давал неплохое освещение на малой дистанции, но уже шагах в трёх всё тонуло в кромешной мгле. О том, чтобы в таких потёмках пытаться найти путь из леса, не могло быть и речи. Будь я дома – попытался бы, пожалуй. Но здесь следовало помнить о том, что рано или поздно мне понадобится вернуться в свой мир, а для этого необходимо будет найти эту поляну и именно этот мэллорн. По теории, любое из магических эльфийских деревьев способно отправить меня на Землю – заякоренный ключ откроет единственно верный путь из всех возможных. Другое дело, что мне никак не улыбалось оказаться где-нибудь вне пределов России, без денег, документов и внятного объяснения, откуда я свалился. Так что, как ни крути, а рассвета ждать придётся… Присмотреть какие-нибудь характерные приметы и лишь потом отправляться на поиски цивилизации. Вернее, сначала на поиски госпожи Друзовой-младшей, а уж коли из этого благого начинания ничего не выйдет – искать людей и задавать вопросы.

Священное дерево эльфов уходило в вышину, теряясь во тьме – рассеянный, хоть и яркий, свет фонарика позволял увидеть ближайшие ветви, толстые и надёжные. Опять-таки, будь я в земном лесу, можно было забраться на дерево и устроиться ночевать там, привязав себя для верности поясом к какой-нибудь подходящей ветке. Но здесь… это было всё равно что забраться в церковь и свернуться калачиком у алтаря. Выспаться, может, и выспишься – но хозяева не поймут.

Я прислонился лбом к морщинистой коре дерева.

- Прости, Дух Великого Леса, если я вдруг, по незнанию или скудоумию оскорблю твое величие, но сейчас мне некуда идти. Позволь дождаться утра у твоих корней, Защити меня, если сочтёшь, что я заслуживаю защиты. Не прогоняй меня, если решишь, что я достоин лишь равнодушия. Если же моё присутствие тебе в тягость – дай знать, и я уйду.

Я говорил шёпотом, говорил на местном языке – почему-то привычный русский казался здесь неуместным. Более того, я ловил себя на мысли, что не просто валяю ваньку, обращаясь с просьбами к дереву, а и в самом деле прошу помощи и убежища, прошу искренне – так, наверное, истинно верующий обращается к Богу, не моля о каких-либо благах, но стремясь открыть душу. Почему я решил, что с деревом надо говорить именно так… почему я вообще решил, что нужно попросить у мэллорна разрешения уснуть у его подножия? Не знаю. Быть может, сказалось всё то, что когда-то рассказывал об этих уже не совсем растениях дядя Фёдор.

Дерево молчало. Что ж, спасибо и за то, что мне не "указывали на дверь" – я не сомневался, что если мэллорн пожелает, подобное указание будет совершенно недвусмысленным.

Плотнее запахнув куртку, я лёг на мягкий мох, сунул под голову дорожный мешок и закрыл глаза.

И снова вспомнилась та поездка.

До Магадана мы долетели сравнительно комфортно. Неизвестный заказчик не расщедрился настолько, чтобы предоставить нам возможность следовать первым классом, но это и не понадобилось. Самолёт был наполовину пуст, и я вполне удобно расположился на двух соседних креслах. Погода в пункте назначения не радовала, накрапывал мелкий дождик, да и прохладно было, от силы градусов двенадцать. После двадцати пяти московских, это было как попасть из лета прямиком в осень, или раннюю весну. Скорее всё же весну – на окружающих аэропорт невысоких горах ("сопки" – подсказал дядя Фёдор) местами виднелись белые пятна. Словно и не июнь… как они тут живут?

Обещанный проводник нас встречал. Это был мрачного вида мужчина лет пятидесяти, с короткими седыми волосами и минимум недельной небритостью, одетый явно по-походному, в брезентовую куртку, такие же штаны, заправленные в высокие берцы. Он крепко пожал руку дяде Фёдору, зато на меня посмотрел с некоторым удивлением, словно я тут был не вполне уместным багажом.

- Познакомься, Миша, это Игнат Петрович, я тебе о нём рассказывал. Игнат, это Миша, мой помощник.

- Рад, - буркнул Игнат Петрович, стискивая мне ладонь так, что я явственно услышал хруст сминаемых костей. – Можно просто Игнат.

Он повернулся к дяде Фёдору.

- Машина готова, снаряжение я собрал. То, что ты просил… к сожалению, только китайский новодел, правда, мужики в "Братине" [44] "Братина" - Магаданский клуб исторического фехтования, существует с 1999 года. сказали – качество вполне достойное, не ширпотреб. Было бы время – раздобыл бы что-нибудь получше, но тут сам понимаешь, проблема доставки.

- Сгодится, - отмахнулся дядька. – Не драться же сюда приехали. Так, для самоуспокоения.

- Хрен поймёшь твои успокоения, - хмыкнул Игнат. – Меня вот "тигр" [45] "Тигр" - самозарядный охотничий карабин калибра 7,62, разработанный на основе снайперской винтовки Драгунова успокаивает до самого не хочу. Иль вот "новый Беня" [46] По всей видимости, Игнат имеет в виду итальянское помповое ружьё "Benelli Nova" , тож способствует. Возьмёшь? Или пацану дать?

Он посмотрел на меня и подмигнул.

- С ружья-то стрелял?

- Не доводилось. С автомата только, в армии.

- О, служил? – Игнат хлопнул меня по плечу. – Что ж, нормальный пацан у тебя, Федя. Правильный. Что ж, автомата нет, возьмёшь "Сайгу" [47] "Сайга-12К", укороченное самозарядное ружьё — «гладкоствольный карабин». Приклад, ствольная коробка и пистолетная рукоятка (а в некоторых исполнениях и цевьё) позаимствованы у автомата Калашникова. . Самое то будет.

- Ты что, весь арсенал свой прихватил? – поморщился дядя Фёдор.

- Ну, не то чтобы весь, - многозначительно протянул проводник, - но ты, Федька, меня не на прогулку по парку подписываешь. Скажешь, нет?

- Надеюсь, что нет.

- Надеется он, - вздохнул Игнат. – Ладно, пошли уж. Вон, багаж ваш привезли. Забирайте шмотьё и шагайте к машине, как выйдете – справа крайняя стоит.

Игнат оказался обладателем немолодого Nissan Patrol 93-го года, порядком побитого и местами заметно проржавевшего. На первый взгляд разве что зубастые покрышки вызывали уважение, да несколько радовало наличие вполне исправной на вид лебёдки.

- Ты что, не можешь себе машину поновее взять? – поинтересовался дядя Фёдор, закидывая наши вещи в багажник.

- Могу, - пожал плечами проводник. – Если пожелаешь, можем в лес поехать на той, что "поновее". Примерно до первой колдобины дотянет, а дальше пёхом.

Он похлопал ветерана по капоту.