Валерий Сабитов - Ард Айлийюн

Но не только эхо Империи деформировало психику айлов. Действовал фактор внутренний, развившийся через множество поколений, возросших в садах Арда Айлийюн, лишенных неприятностей. И Сандр, наблюдая за Нуром, пытаясь сопоставить его переживания со своими, мучительно искал способы преодоления наступающего кризиса. Приходилось подавлять вдруг разгоревшуюся тоску по Фрее; поднялось сомнение в истинности принимаемых Комитетом Согласия решений. Среди родных садов они воспринимались иначе. Отсюда же, из времени-пространства их реализации, выглядели чистой авантюрой.

Донесения дозоров указывают: группа Ахияра прошла этим же путем. Впереди — переправа через Жемчужную, разрушенная неизвестно кем и когда. И как пошел Ахияр дальше, — не определить. Потому один дозор отправляется на север по левому берегу реки, другой переправляется через Жемчужную и попытается отыскать следы экспедиции Ахияра на правобережье. И когда второй дозор повернет к Кафским горам, — неизвестно.

Отряд чуть-чуть ожил. А Сандр задумался о другом… Почему дозоры не упомянули о Колодце Желаний и стойбище аваретов? Ведь они определенно прошли древней каменной дорогой! Не заметили аваретов, а авареты их? Непонятно… В донесении есть сообщение о некоем племени впереди, на левом берегу Жемчужной. Но до него еще добраться нужно. Трижды Сандр просил Глафия проанализировать заново донесения. И — ничего нового.

Мантикора дежурит в ожидании Нура южнее останков моста через реку. Нур приказал ей наблюдать за ситуацией вне видимости отряда. А отряд, увидев Жемчужную, дальний берег которой уходит к западному горизонту, застыл в восхищении. Река как море! Придя в себя, айлы, не ожидая команды Сандра, занялись изучением переправы. Даже Найденыш, только что выглядевший изнуренным до предела, очень резво кинулся следом. Только Хиса в полной отрешенности прилег в траве и закрыл глаза.

Сандр успел ухватить Нура за рукав и указал рукой на холм, с которого можно наблюдать реку и мост. Бестравную, красную глинистую почву вершины утоптали до каменной твердости ноги неизвестных предыдущих наблюдателей.

— И здесь айлы не первые, Нур, — заметил Сандр, устраиваясь поудобнее.

Вид открылся красочный и бескрайний. Главное украшение чарующей картины — Жемчужная, меняющая цвет к западу от сочно-голубого до синего. Что на правом берегу, не разглядеть. А на левом нескончаемое травяное поле с редкими цветочными островками, над которыми роятся дикие пчелы. Высоко в безоблачном небе кружит стая крупных птиц, указывающая место лежки Мантикоры. Западный ветер ослаб, готовится перемена погоды. Придет то ли теплый дождь, то ли холодный град… Но пока теплая свежесть шевелит травы, поднимая запахи нового для айлов мира.

— По внешним признакам надо бы здесь устроить большой привал, — сказал Сандр, — На четверть лунного месяца, не меньше. Но я склоняюсь к решению продолжить путь без остановки. Отдых может нам повредить. Что ты думаешь?

Нур, не отрывая взгляда от птичьей стаи, отвечал как-то слишком спокойно:

— Идти-не идти… Как ты скажешь. Впереди новые народы, новые племена… И никому не нужные развалины древнего мира… Живые ничего не помнят, мертвые молчат… Экспедиции исчезают… Ведь мой отец не первый?

Так!.. Это уж слишком! Кто угодно, только не Нур! Сандру захотелось разом и разрыдаться, и закричать грозно, по-львиному. Так, чтоб и Мантикора содрогнулась от его гнева. Нур, похоже, уловил его состояние и положил нежную руку на крупную жилистую ладонь.

— Но, быть может, нам повезет, — сказал Нур без видимого равнодушия, — Вот и Хиса, хоть и не прежний, но есть какое-то движение…

Нур смотрит на разбитую переправу. Хиса уже там, рядом с Найденышем. Оба с энтузиазмом ощупывают торчащую из бетонно-каменного остова длинную металлическую балку. На металле ни следа ржавчины, строители знали свое дело. Какая сила разрушила монументальное сооружение? До или после Азарфэйра? Но как странно разбросаны обломки моста по руслу и берегам Жемчужной… Противоположная сторона переправы почти у горизонта, пришлось напрячь зрение.

Сандр усилием воли подавил приступ меланхолии и полностью переключился на анализ остатков моста.

Несколько пролетов на речном фарватере сохранились, давая возможность зрительной реконструкции. Выглядел мост красиво, легко, но и мощно, надежно. Камень, бетон, нержавеющий металл. В отделке, — золото, серебро, какие-то сплавы. Сандр прикинул: если сотворить по взрыву недалеко от берегов под несущими опорами, получится именно то, что имеется. Но в таком случае переправа уничтожена далеко не сразу после Азарфэйра. Должны были пройти многие десятки, а то и сотни лет… Да, нет у айлов привычки считать года… Еще один минус-фактор…

Жемчужная крутит вокруг обломков пенные буруны, добавляя в звуковую картину ноту протеста. Нур упомянул о нормализации Хисы только чтобы успокоить… Не так всё. Хиса после погружения в Колодец Желаний растерял почти весь свой свет. Ауры и нет практически. Так он может в копию Найденыша превратиться, тот светится как деревянная кукла. Но что же Хису так оживило у реки, если энергии айла в нем не осталось?

Сандр посмотрел на Нура. Да, заметно сдал юный айл! В ауре холодных цветов прибавилось… Нет, нельзя его оставлять наедине с собой…

— А теперь пора и нам познакомиться с Жемчужной! — как можно бодрее сказал Сандр, энергично поднявшись с красной почвы холма, — Дальше ведь она нам спутником станет. Пойдем рядом, правда, — навстречу друг другу. Она на юг, мы на север.

Сандр спустился к берегу крупными шагами, оставляя за собой полосу примятой травы, чтобы облегчить дорогу Нуру. И подумал, что при хорошем разливе Жемчужная способна сделать своей поймой все пространство до самых лесов на востоке. Но для такого мощного разлива нужна еще и вторая луна, Чандра…

Узенькая полоска бледно-серого песка с редкими округлыми камешками и мелкими остатками ракушек. Вода прозрачно-синяя, а дно не просматривается. Сандр присел, опустил руку. Стало свежо и прохладно. Хорошо бы всем искупаться перед продолжением пути. Сандр опустил вторую руку, пошевелил пальцами, вызвав маленькие завихрения. Вода заметно плотнее и тяжелее, чем в реках и родниках Арда Айлийюн. И упругость в Жемчужной какая-то твердая, противостоящая… Почему? Разве она не узнала айлов? Ведь Жемчужная помнит тех, кто построил этот мост. По красоте он ей соответствовал. Но она помнит и тех, кто сделал красавицу-переправу порогами на ее ложе. Жемчужная жила и до Азарфэйра. И вправе не доверять айлам…

Со стороны крайней опоры моста доносились голоса оперативников, приглушенные рокотом бурунов у искусственных порогов. Вслушиваться не хотелось.