Виктория Авеярд - Шторм войны [litres]

– Что? – я растерянно моргаю и туже стягиваю воротник халата. Как будто шелк может меня защитить.

– Бракен отрезал базу и напал на нее со своими солдатами и союзной армией прочих пьемонтских принцев. Он уничтожает всех, кто ему попадается. Красных из Норты, Серебряных из Монфора. Новокровок.

Птолемус подходит к окну и кладет ладонь на стекло. Он смотрит на восток, затянутый дымкой знойного вечера.

– Мы подозреваем, что ему втайне помогают Мэйвен и Озерные.

Я рассматриваю свои босые ноги на ковре.

– Но его дети… монфорцы же их убьют.

«Какая сделка. Дети в обмен на твою корону».

Интересно, мой отец принял бы такое же решение?

Птолемус медленно качает головой.

– Мы получили известие и из Монфора. Дети… они пропали. Их подменили двумя Красными трупами, которым с помощью целителя придали сходство с принцессой Шарлоттой и принцем Майклом. Кто-то пробрался к ним и увел пленников, – он издает низкий рык. – Идиоты монфорцы не могут взять в толк, как это случилось. Каким образом кому-то удалось зайти в их драгоценные горы и выбраться живыми.

Я отмахиваюсь. Сейчас это неважно.

– Значит, конец Пьемонту?

Брат стискивает зубы.

– Пьемонт теперь за Мэйвена.

– И что мы можем сделать? – спрашиваю я, сделав долгий вдох. Голова идет кругом. В Пьемонте остался гарнизон – бойцы Алой гвардии и солдаты из Монфора. Красные, новокровки, Серебряные… Люди, которые нужны нам. Я скриплю зубами, гадая, сколько из них выжили.

По крайней мере, личная армия моего отца здесь, в Разломах – она вернулась после уничтожения Корвиума. И солдаты Анабель тоже. Наши Серебряные войска в сохранности, но потеря базы – и Пьемонта – будет иметь сокрушительные последствия.

Я сглатываю, и мой голос дрожит, когда я заговариваю вновь.

– Что мы можем противопоставить Озерным, Норте и Пьемонту?

Вид у брата мрачный, и меня охватывает озноб.

– Скоро выясним.

Я никогда раньше не бывала так далеко на юге.

Воздух на пьемонтской базе такой влажный, что его можно превратить в оружие. Мои обнаженные руки зудят от ощущения влаги, от крохотных капелек, слишком мелких, чтобы разглядеть, как они танцуют над кожей. Я слегка потягиваюсь и рисую пальцами маленькие круги, всколыхнув липкое тепло, висящее над балконом штаб-квартиры.

На горизонте плывут грозовые тучи, и за ними по болотам тянутся серые тени ливня. Пару раз бьет молния, и отдаленный гром докатывается до нас за четыре-пять секунд. Пахнет пожарами, которые гаснут под дождем; возле главных ворот базы висит дым. Солдаты Бракена вошли в выломанные ворота и обрушили на тех, кто был внутри, вихрь быстров и сильноруков, недвусмысленно показав, кому они верны. Мэйвену. И мне.

Король Норты кладет свои белые, как кость, руки на балконные перила и слегка наклоняется через край.

Здесь не так высоко. Всего два этажа. Если я столкну его, он выживет, хотя, возможно, сломает несколько костей. Мэйвен щурится, нахмурив темные брови под простой короной из железа и рубинов. Сегодня никакого плаща. Слишком жарко. Вместо этого на нем обычная черная форма с расстегнутым воротом. Ткань колеблется от легкого влажного ветерка. На лбу блестит пот. Не от жары. Огненному королю должно быть комфортно при такой температуре. И это пот не от утомления. Мэйвен не участвовал в штурме базы. Я тоже, хотя оба наших народа предоставили Бракену Серебряных солдат. Только когда исход стал ясен, только когда в победе можно было не сомневаться, мы вошли сюда.

Кажется, Мэйвен нервничает. Боится. И он в ярости.

«Ее здесь не оказалось».

Я молча наблюдаю за ним, ожидая, когда он заговорит. Горло у него движется, кадык дергается между складками воротника. Он кажется странно беспомощным, несмотря на победу.

– Сколько сбежало? – спрашивает Мэйвен, избегая моего взгляда.

Он не сводит глаз с грозовых туч.

Я подавляю раздражение. Я не лейтенант, не ординарец, который обязан стоять рядом и озвучивать цифры. Но я, натянуто улыбаясь, сообщаю ему то, что он желает знать.

– Человек сто. В болота, – отвечаю я, проводя рукой по цветам, которые растут в ящиках на балконе. Земля еще влажна от дождей и усилий слишком рьяного садовника. За спиной у нас цветущие лозы ползут по кирпичным стенам и колоннам административного здания. Пьемонтцы любят цветы. В жизни не видела такого разнообразия оттенков. Растениям хорошо в здешнем климате. Белые, желтые, лиловые, розовые, синие лепестки. Солнце палит еще жарче, и я жалею, что не надела белое платье вместо королевского синего. По крайней мере, лен тонкий, достаточно легкий, чтобы ощутить дуновение ветра на коже.

Мэйвен срывает синий цветок из ящика рядом с собой.

– И еще две сотни убито.

Это не вопрос. Число погибших ему хорошо известно.

– Мы по мере сил стараемся их опознать.

Он пожимает плечами.

– Используйте пленников. Может, кто-то не откажется на нас поработать.

– Сомневаюсь, – отвечаю я. – Алая гвардия и монфорцы преданы своим. Они и пальцем не шевельнут, чтобы помочь нам.

С долгим тихим вздохом он выпрямляется, оттолкнувшись от перил. И прищуривается, когда мелькает очередная молния, на сей раз ближе. Краска окончательно сбегает с его лица, когда раздается рокот грома. «Он думает о девочке-молнии?»

– Со мной мои кузены Мерандусы, которые способны оценить меру чужой преданности.

Я стискиваю зубы.

– Ты знаешь мое отношение к шепотам, – говорю я – слишком поспешно и резко.

«Его мать была шепотом», – напоминаю я себе, готовясь к ответному упреку.

Но Мэйвен молчит. Он кладет цветок на перила, лепестками вверх, и разглядывает собственные ногти. Они коротки, изгрызены от тревоги. Я ожидала, что у короля будет безупречный маникюр, подобающий правителю. Или ногти, обломанные на тренировках и в бою (не сомневаюсь, именно так они выглядят у его брата). Но не испорченные дурной привычкой, больше подобающей ребенку.

– Кажется, я знаю, что ты чувствуешь, Мэйвен, – доносятся до меня мои собственные слова.

Я решаюсь перевернуть одну из своих многочисленных карт.

Он вновь не отвечает, и я понимаю, что не ошиблась. Что бы ни сделала Элара, какими бы словами она ни наполняла голову сына, остались шрамы и отметины. Он больше не хочет рисковать.

Я ощущаю брешь, дыру в стене, которую он не спешит залатать. «А что, если я проскользну в нее? Что, если завладею им так, как завладела Мэра Бэрроу, – смогу я тогда получить власть над королем?»

– Давай удалим их от двора, если хочешь, – медленно произношу я.

И, придав лицу более мягкое и заботливое выражение, подступаю ближе к нему. Слегка наклоняюсь, и ворот приоткрывается, обнажив нужное количество тела.

– Свали все на меня. На мои Озерные суеверия. Скажи, что это кратковременная мера, чтобы доставить удовольствие молодой жене.