Виктория Авеярд - Шторм войны [litres]

Слова окружают меня, от них по телу ползут мурашки.

– Сколько времени прошло, прежде чем целители заставили его задышать?

Я закрываю глаза, стараясь не вспоминать. «Я понимаю, что ты делаешь, Эванжелина. И это работает». Тиберий, бледный и мертвый, мокрый насквозь. Приоткрытые губы, пустые распахнутые глаза. Незрячие.

Так выглядело тело Шейда, и до сих пор этот образ меня преследует. Когда я открываю глаза, мертвый Тиберий по-прежнему перед ними. Никуда не девшись, он витает перед моим мысленным взором.

– Довольно, – говорит Фарли, решительно вставая между нами.

Она буквально тащит меня прочь, а Эванжелина ухмыляется.

Она идет следом, направляя меня в нужную сторону. Я – как корова, которую гонят на пастбище. Или на убой.

Океанский Холм мне не знаком, но я повидала достаточно дворцов и знаю, что ищу. Мы поднимаемся по пестрой винтовой лестнице к апартаментам – туда, где расположены королевские покои. Здесь, наверху, вдали от суеты, пыль лежит еще гуще. Она клубами вздымается с ковра. Повсюду цвета Корианы, золотой и желтый, бледные и вылинявшие. Повсюду позабытые. Возможно, они причиняют боль ее сыну. Сыну, который чуть не присоединился к ней.

Королевские апартаменты просторны. Мы входим в переднюю, где стоят солдаты Лероланов. Цвета Анабель – и ее черты. Черные волосы и бронзовые глаза. Глаза Тиберия. Никто не останавливает нас, когда мы проходим мимо и вступаем в унылую комнату, которая теперь служит приемной. В ней яблоку негде упасть.

Сначала я вижу Джулиана – он стоит, повернувшись спиной к сводчатым окнам, которые выходят на успокоившуюся гавань. В свете вечернего солнца она сверкает синевой. Джулиан поворачивается ко мне – на лице у него непонятное выражение. Рядом с ним стоит Сара Сконос, неумолимо прямая, сцепив руки перед собой. Они чисты, а вот рукава платья до локтей покрыты запекшейся красной и серебряной кровью. Я вздрагиваю от этого зрелища. Поначалу Сара как будто меня не замечает, сосредоточившись на громадном человеке в центре комнаты. Он стоит на коленях.

Фарли тихонько садится, устроившись меж двух лейтенантов Алой гвардии. Она жестом предлагает мне присоединиться, но я стою на месте. В этой толпе я предпочту остаться с краю.

Я никогда еще официально не встречалась с правящим лордом Дома Рамбоса, но я узнаю эту тушу даже в коленопреклоненном виде. Его роскошные цвета издалека бросаются в глаза – шоколадный и малиновый, с отделкой из драгоценных камней. Он – глава Дома и действующий губернатор города и всей области. У него светло-русые кудри, начинающие седеть; некогда они были уложены в замысловатую прическу, а теперь растрепались, то ли после битвы, то ли оттого, что знатный лорд рвал на себе волосы от отчаяния. Предполагаю, то и другое. Серебряные не привыкли сдаваться.

Я выдыхаю и заставляю себя перевести взгляд со спины Рамбоса на законного короля, который возвышается над ним. С мечом в руке. И этого зрелища достаточно, чтобы изгнать из моей памяти труп.

Его рука не дрожит; принц крепко и решительно сжимает изукрашенную рукоять церемониального меча. Уж не знаю, откуда он взялся. Это не тот меч, которым Тиберий убил отца по воле Элары, но достаточно похожий. И я не сомневаюсь, что он вспоминает об этом сейчас, стоя над другим человеком, который молит о пощаде. Наверняка ему не хочется поступать так с кем-то еще. На сей раз – по собственной воле.

Тиберий бледнее обычного, с его щек сбежала краска. Не знаю, от стыда или от страха. Может, от усталости. Или от боли. Но, в любом случае, он выглядит как настоящий король. Доспехи начищены, на голове корона. Угловатые линии подбородка и скул кажутся еще острее, словно заточенные внезапным бременем, упавшим ему на плечи. Это всё притворство. Показная храбрость.

Вторая рука у него пуста, на пальцах нет пламени. Никакого огня, кроме того, что горит в глазах.

– Город ваш, – говорит Рамбос, склонив голову и подняв руки.

Королева Анабель подходит ближе к внуку; ее скрюченные пальцы напоминают когти. Возможно, это единственный человек на свете, который выглядит величественно даже без пышного наряда.

– Обращайтесь к нему как полагается, лорд Рамбос.

Он быстро понимает намек и сгибается еще ниже, почти касаясь губами ковра.

– Ваше величество, король Тиберий, – без колебаний произносит Рамбос и широко разводит руки в знак безоговорочной верности. – Город Причальная Гавань и вся область по праву ваши. Они возвращены законному королю Норты.

Тиберий высокомерно смотрит на него и поворачивает меч. На лезвии играет свет. Лорд вздрагивает и жмурится от внезапного блеска.

– А как насчет Дома Рамбоса? – спрашивает Тиберий.

Эванжелина, стоя рядом со мной, тихонько фыркает.

– Ну и цирк.

– Мы в ваших руках, и вы можете поступить с нами по своему усмотрению, – сдавленно произносит лорд.

Насколько ему известно, Тиберий вправе казнить всю его семью. Истребить род целиком. Стереть их имя с лица земли. Серебряные короли выносили более жестокие приговоры и за меньшее.

– Наши солдаты, наши деньги, наши ресурсы в вашем распоряжении, – добавляет Рамбос, перечисляя то, чем располагает его Дом.

Во всяком случае, при жизни.

Тишина длится, напоминая туго натянутую нить, которая угрожает вот-вот лопнуть. Тиберий, не моргая, смотрит на лорда Рамбоса – его лицо пусто, непостижимо, лишено всяких чувств. Затем он улыбается. Тепло и понимающе. Не знаю, насколько искренне.

– Благодарю вас, – произносит он, слегка качнув головой. И лорд Рамбос обмякает от облегчения. – Точно так же я поблагодарю всех членов вашего Дома, когда они последуют вашему примеру и присягнут мне. Оставят мнимого короля, который занял трон моего отца.

Анабель, стоя рядом с ним, сияет. Если это она его научила, то задача выполнена на все сто.

– Да… да, конечно, – выговаривает Рамбос. Он просто из кожи вон лезет, соглашаясь на любые условия. Я замечаю, как Тиберий слегка отступает – на тот случай, если побежденный лорд попытается поцеловать ему ноги. – Мы немедленно принесем присягу. Наша сила – ваша сила.

Лицо Тиберия каменеет.

– Завтра, милорд.

Он не оставляет возможности для спора.

– Завтра, ваше величество, – повторяет Рамбос, кивая. Все еще стоя на коленях, он сжимает огромные кулаки. – Слава Тиберию Седьмому, королю Норты, подлинному Пламени Севера! – кричит он, и его голос обретает силу с каждой секундой.

Толпа советников и солдат, Серебряных и Красных, откликается, повторяя гнусные титулы. И щеки Тиберия окрашиваются легким румянцем. Он водит глазами туда-сюда – пытается понять, кто кричит, а кто нет. Его взгляд падает на меня, на мои неподвижные губы. Ощутив легкий трепет, я продолжаю решительно держать рот на замке. Фарли тоже – она рассматривает собственные ногти, а не пышное зрелище перед нами.