Виктория Авеярд - Шторм войны [litres]

Третья башня поддается хуже остальных, она сопротивляется моей способности, отказываясь двигаться гладко.

– Нас заметили, – рычу я, вытирая пот. – Наводчик пытается удержать башню на месте.

– Ты магнетрон или где? – насмешливо спрашивает телепорт.

«Надеюсь, Птолемусу попался не такой разговорчивый спутник», – скривившись, думаю я.

Приложив побольше сил, я заставляю башню повернуться. Даже слишком энергично. Основание сминается. Теперь башня застряла.

– Готово. Давай сигнал.

Запустить орудийный механизм оказывается проще, чем я думала. Все равно что нажать на гигантский курок.

От грохота одиночного выстрела я падаю, зажав уши. В них попеременно сменяются звон и тишина. Я с трудом поднимаюсь на ноги и вижу, как снаряд попадает в цель – взрывается на палубе у Айрис.

По кораблю пробегает огонь – злобный змей, который, яростно шипя, разворачивает кольца. Он явно сильнее, чем пожар от одного-единственного снаряда. Несколько солдат прыгают в воду, чтобы спастись от его ярости.

От ярости Кэла.

Озерные меньше устрашены; они заставляют воду подняться аркой над кораблем, а затем обрушивают ее на палубу, гася огонь.

И еще один снаряд ударяет в корабль – на сей раз с другого борта, оттуда, где притаился Птолемус. Я невольно усмехаюсь; впору крикнуть «давай, братец!».

И снова пламя Кэла охватывает корабль. Люди разбегаются, кто-то прыгает в воду. Еще одна волна. Еще один залп. Снова пожар. Устойчивый ритм.

Телепорт переносит меня от башни к башне, и каждый раз мы обнаруживаем солдат, от которых надо отбиваться. В основном это Красные. Серебряных на кораблях мало, они служат разве что офицерами. Благодаря моей способности и умениям монфорцев, солдат нетрудно отогнать.

Если бы я могла, я заставила бы телепорта перенести меня к Кэлу. У него не хватит храбрости убить Айрис, зато я не дрогну. Озерные и без того разгневаны на нас после гибели своего короля. Если и она умрет, хуже уже не будет. Более того, это, быть может, заставит их разбежаться, вернуться к своим озерам и фермам, задуматься, стоит ли бросать вызов мощи Самосов и Калоров.

Но мое дело – управлять орудиями. Удерживать корабль.

Пока Кэл сражается с Айрис, ее внимание отвлечено от гавани, и наши солдаты начинают переправу. Во время нашего третьего скачка на палубе появляются еще телепорты, каждый из которых приносит по шесть солдат. И еще больше бойцов сидят в быстро приближающихся лодках.

Я смотрю на дальний корабль, когда выпускаю очередной залп. Снаряд оставляет дымящуюся дыру в корпусе, несколькими метрами выше ватерлинии. Палуба представляет собой жуткое зрелище. В небе сгущаются тучи, полные молний. Пламя и вода борются над кораблем – огненный ад и приливная волна. Корабль качается от ярости этого сражения. Один венценосный Серебряный против другого. Достойные друг друга противники, оказавшиеся в неравных условиях.

И впервые в жизни я искренне задумываюсь, что случится, если Тиберий Калор погибнет.

Кажется, Айрис намерена его прикончить.

Путь недалек, но он кажется бесконечным. Я цепляюсь за ручку, готовая выскочить в ту секунду, когда мы въедем на Портовую дорогу. Под нами крутятся колеса. В транспорте только я, электриконы и наш водитель. Даже Элла молчит, глядя в окно на темнеющее небо. Дым Нового города сменяется черными, едкими облаками, по мере того как мы приближаемся к Причальной Гавани. Поначалу я рада, что не нужно ни с кем разговаривать. Но время идет, и тишина становится все гуще, тяжелее, она давит на меня. В тишине труднее думать о чем-то, кроме города впереди и бушующей там битвы. Горизонт вдалеке как будто пылает. Мои мысли несутся; я пытаюсь представить, что нас ожидает.

Один сценарий хуже другого. Сдача. Поражение. Фарли умирает. Тиберий лежит в луже крови, которая окружает его серебряным ореолом.

Когда я в последний раз была в Причальной Гавани, мы пробирались туннелями и переулками. Я не неслась по улице в военном транспорте, с таким эскортом, как будто я – важная особа или аристократка. Я едва узнаю город.

Я ожидала стычек сразу на въезде, но линия фронта проходит дальше, чем я думала. Улицы в основном пусты – нет никого, кроме солдат. Сплошь наших, которые шагают на свои посты либо обходят дозором район. Пару раз я замечаю союзных солдат, которые конвоируют пленников. Серебряных, закованных в кандалы, куда-то ведут. Очевидно, приказ Дэвидсона. Он знает, как наилучшим образом распорядиться пленными.

Транспорт кренится – начинается пологий спуск к гавани.

– Союзники стоят на берегу. Хотят укрепиться, прежде чем снова атаковать форт, – говорит нам водитель.

Рация на приборной панели в основном шумит, но сквозь шум порой прорываются невнятные слова. Он пересказывает, что может.

– Наш воздушный флот не подпускает вражеские суда к городу. Мы делаем все возможное, чтобы их захватить, но на подходе корабли Озерных.

Сидя напротив, Рейф тихо ругается.

– Не достанем, – бормочет он.

– Позволь мне судить, – строго произносит Элла, по-прежнему глядя в окно.

Тайтон откидывается на спинку сиденья, поджав губы.

– Значит, мы удерживаем город. Пока что.

– Похоже на то, – отвечаю я – как всегда, с подозрением.

Транспорт катится дальше, минуя высокие здания и важные на вид учреждения. Мое тело напряжено, как свернутая пружина, и готово отреагировать, если спокойствие окажется ловушкой. Если неприятель хочет внушить Тиберию и остальным ложное ощущение безопасности. Я стискиваю зубы и не отпускаю от себя молнию. Мои товарищи-электриконы делают то же самое – каждый серьезен и готов к бою.

Бурлящие воды гавани плещут в конце улицы, за спинами суетящихся солдат. Похоже, только что прошел шторм. Все вокруг мокро, темно-серые тучи плывут над головой, прогоняемые шквалистым ветром. Волны, увенчанные белой пеной, бьются о полукруг набережной, бурля, как в кипящем котле. Теперь я вижу, что Форт-Патриот, стоящий в гавани, превратился в руины – одна его половина затоплена, вторая горит. Я чувствую гарь, даже издали. Мост, ведущий в форт, тоже разрушен, часть его поглощена морем.

Я прислоняюсь лбом к стеклу, пытаясь разглядеть побольше. Наши солдаты торопливо расчищают обломки, возводят импровизированные баррикады, устанавливают пулеметы. Я обвожу взглядом их ряды, ища знакомые лица, когда мы въезжаем на набережную. Все солдаты выглядят одинаково, даже несмотря на разную форму. Грязные, покрытые кровью обоих цветов, измученные, едва стоящие на ногах. Но живые.

Они расступаются, пропуская транспорт, а мы катим по набережной, направляясь к ее середине, где находятся ворота крепостного моста, теперь разбитые. Мы с Эллой прилипаем к окну справа, вытягивая шеи, чтобы лучше видеть. Рейф, на сиденье напротив, делает то же самое. Только Тайтон сидит неподвижно, разглядывая свои грязные ботинки.