Виктория Авеярд - Клетка короля [litres]

– Разумеется, идею мне подали твои друзья, – говорит Мэйвен с плюшевого сиденья напротив.

Он нежится, гордясь собой. Нет и следа душевных ран. Они тщательно скрыты от глаз – то ли временно отодвинуты, то ли забыты.

Я подавляю желание свернуться клубочком. Обе мои ноги надежно стоят на полу. Если что-то пойдет не так, я должна быть готова к бегству. Как и во дворце, я внимательно осматриваюсь, ища что-нибудь полезное. И ничего не нахожу. Окон нет, в обоих концах вагона стоят Стражи и Арвены. Поезд обставлен как салон – тут есть картины, обитые тканью стулья, мягкие кушетки, даже хрустальные люстры, которые позвякивают от движения поезда. Но, как всегда у Серебряных, я вижу изъяны. Краска едва успела высохнуть. Я чувствую ее запах. Поезд совсем новенький, неопробованный. Взгляд Эванжелины, на другом конце вагона, перебегает туда-сюда, выдавая попытку казаться спокойной. Поезд тревожит ее. Держу пари, она ощущает стремительное движение всех его частей. К этому нелегко привыкнуть. Я никогда не могла – сидя в подземке или «Черном бегуне», я постоянно чувствовала пульс механизмов. Я привыкла ощущать течение электрической крови – а Эванжелина, видимо, чувствует металлические вены.

Брат сидит рядом и гневно смотрит на меня. Он слегка ерзает, касаясь плеча Эванжелины. Каждый раз мучительное выражение лица у нее слабеет: присутствие Птолемуса ее успокаивает. Полагаю, они достаточно могучи, чтобы пережить град шрапнели, если этот новый поезд взорвется.

– Они сумели удрать из Чаши костей, воспользовавшись древней дорогой, ведущей к Наэрси, прежде чем даже я успел туда добраться. Я решил, что было бы неплохо устроить путь отступления и для себя, – продолжает Мэйвен, барабаня пальцами по коленке. – Никогда не знаешь, что в следующий раз выдумает мой братец в попытке меня свергнуть. Лучше уж приготовиться.

– И от чего ты бежишь сейчас? – негромко спрашиваю я, стараясь не повышать голос.

Он жмет плечами и смеется.

– Не хмурься, Мэра. Я оказываю нам обоим услугу.

Ухмыляясь, он откидывается на спинку кресла и кладет ноги на сиденье рядом со мной. Я морщу нос и отодвигаюсь.

– Терпеть тюрьму Белого огня можно лишь некоторое время.

«Тюрьму». Я проглатываю колкий ответ, заставляя себя подыграть. «Ты понятия не имеешь, что такое тюрьма, Мэйвен».

Поскольку окон нет и невозможно сориентироваться, я понятия не имею, куда мы направляемся и как далеко способна заехать эта адская машина. Уж точно она движется так же быстро, как подземка, если не быстрее. Сомневаюсь, что мы едем на юг, к Наэрси, разрушенному городу, который ныне покинут даже Алой гвардией. Мэйвен старательно уничтожил туннели после атаки на Археон.

Он не мешает мне думать, наблюдая, как я угадываю происходящее вокруг. Мэйвен знает, что для целой картинки недостает фрагментов. И все-таки он не пресекает моих попыток – и не дает больше никаких объяснений.

Минуты текут, и я вновь сосредотачиваюсь на Птолемусе. Моя ненависть к нему лишь выросла за последние несколько месяцев. Он убил моего брата. Лишил Шейда жизни. И он поступил бы так со всеми, кого я люблю, будь у него шанс. В кои-то веки Птолемус без своей чешуйчатой брони. Он кажется меньше, слабее, уязвимее. Я представляю, как перерезаю ему горло и пачкаю свежевыкрашенные стены поезда Серебряной кровью.

– Тебя что-то интересует? – рычит Птолемус, перехватив мой взгляд.

– Да пусть смотрит, – говорит Эванжелина. Она откидывается на спинку и наклоняет голову, не сводя с меня глаз. – Больше она ни на что не способна.

– Увидим, – буркаю я.

Мои руки, сложенные на коленях, подергиваются.

Мэйвен щелкает языком и с упреком произносит:

– Дамы.

Не ответив, Эванжелина отводит взгляд и смотрит на стены, на пол, на потолок. Птолемус тоже. Они чувствуют что-то, чего не ощущаю я. И тут поезд начинает замедлять ход – все его шестеренки оглушительно визжат.

– Почти приехали, – говорит Мэйвен, встает и предлагает мне руку.

На мгновение я задумываюсь, не откусить ли ему пальцы. А затем кладу свою руку сверху, игнорируя ползущие по телу мурашки. Когда я поднимаюсь, большой палец Мэйвена касается выпуклого края оков под перчаткой. Ясное напоминание о его власти надо мной. Не выдержав, я вырываюсь и складываю руки на груди, чтобы отгородиться от него. Ясные глаза Мэйвена темнеют, и он повторяет мой жест.

Поезд останавливается так плавно, что я едва это замечаю. Зато замечают Арвены – они торопливо подходят и с раздражающей фамильярностью окружают меня. По крайней мере, я не в цепях и не на поводке.

Стражи становятся вокруг Мэйвена, как Арвены вокруг меня – их пламенные плащи и черные маски угрожающи, как всегда. Задавая темп, Мэйвен пересекает вагон. Эванжелина и Птолемус следуют за ним, а мы с Арвенами пристраиваемся в хвост этой странной процессии. Мы выходим в тамбур, соединяющий один вагон с другим. Еще одна дверь, еще один пышно обставленный салон – на сей раз столовая. Окон по-прежнему нет. И никаких намеков на то, где мы.

В следующем тамбуре дверь открывается не впереди, а справа. Первыми выходят Стражи и исчезают, за ними идет Мэйвен, потом остальные. Мы оказываемся на платформе, залитой резким верхним светом. Здесь удивительно чисто – несомненно, она тоже выстроена недавно, – но воздух кажется влажным. Несмотря на безупречный порядок на пустой платформе, где-то что-то капает, отдаваясь эхом. Я смотрю на рельсы справа и слева. С обеих сторон они уходят в темноту. Это еще не конец пути. Я содрогаюсь при мысли о том, каких успехов Мэйвен добился за считаные месяцы.

Мы идем вверх по лестнице. Я не возражаю против долгого подъема, памятуя о том, как глубоко пришлось спускаться. Поэтому я удивляюсь, когда лестница внезапно заканчивается дверью, сделанной из арматурной стали, – зловещий намек на то, что может крыться за ней. Страж хватается за колесо замка и с натугой поворачивает его. Раздается стон огромного механизма. Эванжелина и Птолемус даже пальцем не шевелят, чтобы помочь. Как и я, они наблюдают с едва прикрытым восхищением. Сомневаюсь, что они знают больше моего. Очень странно – для членов клана, который так тесно связан с королем.

Когда дверь открывается, снаружи льется солнечный свет. Сплошь серые и синие тона. Сухие деревья, с похожими на вены ветками, тянутся в ясное зимнее небо. Когда мы выходим из бункера, я делаю глубокий вдох. Сосны, острый морозный воздух. Мы стоим на поляне, окруженной хвойными деревьями и обнаженными дубами. Подо мной, прикрытая несколькими сантиметрами снега, твердая промерзшая земля. У меня начинают зябнуть пальцы на ногах.

Я упираюсь пятками, чтобы еще немножко подышать лесным воздухом. Арвены тянут меня дальше, заставляя скользить. Я не сопротивляюсь, просто старательно торможу их, одновременно крутя головой по сторонам. Я пытаюсь сориентироваться. Судя по солнцу, которое начинает заходить, север – впереди.