Виктория Авеярд - Клетка короля [litres]

Я тоже стала другой. Скелет, тень. Кэл пропускает прядь моих волос между пальцев, наблюдая, как каштановый превращается в ломкий серый. А потом касается шрамов. На шее, на спине… заканчивая клеймом под изодранным платьем. Его пальцы удивительно нежны, особенно после того, как мы чуть не разорвали друг друга в клочья. Для Кэла я все равно что стекло – нечто хрупкое, способное разбиться в любой момент.

– Это я, – говорю я, шепча слова, которые нам обоим нужно услышать. – Я вернулась.

Вернулась.

– Это ты, Кэл? – спрашиваю я, как ребенок.

Он кивает, не сводя с меня глаз.

– Да.

Я двигаюсь, к нашему обоюдному удивлению, потому что он стоит не шевелясь. Мои губы яростно сливаются с его губами, и я притягиваю Кэла к себе. Его жар окутывает мои плечи, точно одеяло. Я едва сдерживаюсь, чтобы не дать своим искрам сделать то же самое. Тем не менее волоски у Кэла на шее встают дыбом, реагируя на электричество, насытившее воздух. Мы не закрываем глаза. Возможно, все это сон.

Кэл первым приходит в себя и поднимает меня на руки. Окружающие, изображая скромность, притворяются, что смотрят в сторону. Какая разница? Пусть глядят. Я не чувствую стыда. Мне приходилось делать в присутствие толпы нечто гораздо худшее.

Мы в самолете. Длинный корпус, глухой рев моторов, облака, скользящие мимо – ошибиться невозможно. Не говоря уж о восхитительном мурлыканье электричества, текущего по проводам, которыми увиты все стены. Я протягиваю руку и касаюсь раскрытой ладонью прохладной, изогнутой металлической стены салона. Так легко втянуться в это ритмичное движение, слиться с ним. Легко и глупо. Как бы мне ни хотелось упиться этим ощущением, рисковать нельзя.

Кэл постоянно касается ладонью моей спины. Через плечо он обращается к одному из тех, кто сидит в самолете:

– Целитель Риз, сначала ее.

– Ясно.

Моя улыбка исчезает, когда незнакомый человек касается меня. Его пальцы смыкаются на моем запястье. Они кажутся чужими и тяжелыми. Как камень. Оковы. Не успев задуматься, я отталкиваю руку Риза и отшатываюсь, как от ожога. Меня охватывает ужас, с пальцев срываются искры. Перед глазами мелькают лица. Мэйвен, Самсон, Арвены со своей мощной хваткой и жестокими глазами. Свет над головой мигает…

Рыжеволосый целитель, вскрикнув, шарахается, и Кэл плавным движением вклинивается между нами.

– Мэра, Риз осмотрит твои раны. Он новокровка. Он с нами.

Он упирается одной рукой в стену рядом с моим лицом, заслоняя меня. Ограждая. Внезапно большой самолет кажется слишком маленьким, а воздух – застоявшимся и удушливым. Тяжесть оков пропала, но не забылась. Я по-прежнему ощущаю ее на запястьях и лодыжках.

Свет снова мигает. Я сглатываю и закрываю глаза, пытаясь сосредоточиться. «Сдерживайся». Но сердце продолжает колотиться, пульс грохочет. Я втягиваю воздух сквозь сжатые зубы, заставляя себя успокоиться. «Ты в безопасности. С тобой Кэл и Алая гвардия. Ты в безопасности».

Кэл снова касается моего лица и умоляет:

– Открой глаза, посмотри на меня.

Больше никто не издает ни звука.

– Мэра, никто здесь не причинит тебе вреда. Всё закончилось. Посмотри на меня!

Я слышу в его голосе отчаяние. Он, как и я, хорошо знает, что будет с самолетом, если я потеряю власть над собой.

Самолет вздрагивает у меня под ногами и начинает мерно снижаться. Пилот хочет подстраховаться, на тот случай, если произойдет худшее. Сжав зубы, я заставляю себя открыть глаза.

«Посмотри на меня».

Мэйвен некогда сказал то же самое. В Гавани. Когда сонар угрожал разорвать меня на части. Я слышу его в голосе Кэла, вижу в лице Кэла. «Нет. Я сбежала от тебя. Я спаслась». Но Мэйвен вездесущ.

Кэл вздыхает, болезненно и с раздражением.

– Кэмерон…

От этого имени у меня распахиваются глаза, и я бью Кэла обоими кулаками в грудь. С неожиданной силой, так что он отшатывается. Серебряный румянец окрашивает его щеки. Он растерянно морщится.

Кэмерон, у Кэла за спиной, придерживается рукой за сиденье, мерно покачиваясь в такт движению самолета. Выглядит она неплохо; на ней полное боевое снаряжение, свежезаплетенные косы туго прилегают к голове. Глубокие карие глаза устремляются на меня.

– Не надо.

Я так привыкла умолять.

– Все, что угодно, только не это. Пожалуйста. Я не могу… не выдержу больше.

Удушающая тишина. Медленная смерть. Я провела под ее гнетом полгода, и теперь, вновь ощутив себя прежней, не вынесу больше ни мгновения тишины. Глоток свободы в промежутке между двумя тюрьмами – еще одна пытка.

Кэмерон опускает руки. Длинные смуглые пальцы неподвижны. Она ждет. Минувшие месяцы изменили и ее. Огонь не исчез, но теперь у него есть цель и смысл. Задача.

– Ладно, – отвечает она и неторопливо складывает на груди свои смертоносные руки. От облегчения я чуть не падаю. – Я рада тебя видеть, Мэра.

Мое сердце по-прежнему грохочет – так, что я задыхаюсь, – но лампочки перестают мигать. Я облегченно наклоняю голову.

– Спасибо.

У Кэла мрачный вид. На щеке подрагивает мускул. Не знаю, о чем он думает. Но могу догадаться. Я провела полгода среди чудовищ – и не забыла, каково самой быть чудовищем.

Я медленно опускаюсь в пустое кресло, положив ладони на колени. Затем сплетаю пальцы. Подсовываю руки под бедра. Не знаю, что выглядит менее угрожающе. Злясь на саму себя, я разглядываю металл у себя под ногами. Внезапно я с особой остротой сознаю, что на мне армейская куртка и рваное платье, лопнувшее чуть ли не по всем швам. А в самолете очень холодно.

Целитель замечает, что я дрожу, и быстро набрасывает мне на плечи одеяло. Он движется размеренно и деловито. Когда наши взгляды пересекаются, он слегка улыбается.

– Это часто бывает, – негромко произносит он.

Я издаю безжизненный смешок.

– Дай я посмотрю твой бок, хорошо?

Когда я поворачиваюсь, чтобы показать неглубокий, но длинный порез на ребрах, Кэл садится рядом. И тоже улыбается.

«Прости», – беззвучно произносит он.

«Прости», – одними губами отвечаю я.

Пусть даже мне, в общем, не за что извиняться. В кои-то веки. Я перенесла много страданий – и совершила массу ужасных поступков, чтобы выжить. Так проще думать. Пока что.

Не знаю, зачем я притворяюсь спящей. Пока целитель делает свое дело, мои глаза закрываются, и несколько часов я сижу так. Я столько раз представляла эту минуту, что теперь ощущение просто ошеломляющее. Единственное, что я могу – это откинуться на спинку кресла и дышать ровно. Чувствую себя бомбой. Никаких внезапных движений. Кэл остается рядом, касаясь бедром моей ноги. Иногда я чувствую, как он двигается, но он ни с кем не разговаривает. Кэмерон тоже. Их внимание поглощено мной.

Отчасти мне хочется заговорить. Спросить, как там моя семья. Килорн. Фарли. Что успело случиться, что происходит теперь. Куда мы летим. Но на слова нет сил. Энергии хватает лишь на то, чтобы ощущать облегчение. Прохладное, успокаивающее облегчение. Кэл жив. Кэмерон жива. Я жива.