Виктория Авеярд - Клетка короля [litres]

Я думала, что всё будет по-другому. Что я буду чувствовать себя иначе. Прикосновение Кэла не стерло следы Мэйвена. Мои воспоминания никуда не делись, они так же болезненны, как накануне. Как бы я не пыталась, я никогда не забуду пропасть, разделяющую нас. Никакая любовь не сотрет былые ошибки.

Сестра с охапкой одеял быстрым шагом выходит из-за угла. Она останавливается, увидев нас, и чуть не роняет свою ношу.

– О, – говорит она. – Как вы быстро, мисс Бэрроу.

Я краснею еще сильнее, а Кэл маскирует смешок кашлем.

– Простите?

Она улыбается.

– Мы только что за вами послали.

– Э?

– Пойдемте, милочка, я отведу вас к ней.

Сестра жестом зовет меня за собой, перехватив одеяла поудобнее. Мы с Кэлом смущенно переглядываемся. Он жмет плечами и рысит следом, необыкновенно беззаботный. Ни следа армейской подозрительности.

Пока мы шагаем по коридору, сестра оживленно болтает. Акцент у нее пьемонтский, выговор непривычно медленный и певучий.

– Уже недолго. Процесс пошел. Настоящий солдат. Не тратит время даром.

Коридор завершается просторной палатой, где гораздо более людно, чем в других местах. Широкие окна выходят в очередной сад, темный и исхлестанный дождем. В Пьемонте, видимо, обожают цветы. С обеих сторон – двери, за которыми виднеются пустые помещения и пустые кровати. Туда-сюда снуют сестры. Возле одной двери стоит вооруженный боец Гвардии, хотя вид у него не такой уж бдительный. Еще довольно рано, и он вяло моргает, усыпленный тихой деловитостью окружающих.

Зато у Сары Сконос бодрости хватает на двоих. Прежде чем я успеваю ее окликнуть, она поднимает голову. Глаза у целительницы серые, как грозовые облака.

Джулиан был прав. У Сары очень приятный голос.

– Доброе утро, – произносит она.

Я впервые слышу, как она говорит.

Мы почти не знакомы, но тем не менее обнимаемся. Она касается моих обнаженных рук, успокаивая натруженные мышцы, достает еще один листок из волос, застенчиво отряхивает одежду. Ее взгляд падает на Кэла, который с головы до ног в грязи. В стерильной атмосфере госпиталя, полного сверкающих поверхностей и ярких ламп, мы напоминаем два грязных пальца.

Губы Сары складываются в чуть заметную улыбку.

– Надеюсь, у вас была приятная утренняя пробежка.

Кэл откашливается и белеет. Он вытирает ладонь о штаны, но лишь размазывает грязь. Красноречивая улика.

– Ну да.

– В каждой палате есть удобства, в том числе душ. Я позабочусь, чтобы вам принесли сменную одежду, – говорит Сара. – Если хотите.

Принц опускает голову, чтобы скрыть усиливающийся румянец. Он ускользает прочь, оставляя на полу грязные следы.

Я остаюсь. Пусть моется первым.

Хотя Сара снова может говорить – другой целитель вернул ей язык – она, кажется, немногословна. У нее есть более выразительные способы общения.

Она вновь касается моей руки, легонько направляя меня к открытой двери. Кэл скрылся из виду, и ко мне вернулась способность мыслить. Точки соединяются, одна за другой. Что-то сжимается в груди. Радость и грусть в равной мере. Жаль, что Шейда здесь нет.

Фарли сидит в кровати, лицо у нее красное и опухшее, лоб блестит от пота. Гром снаружи прекратился, и за окнами шумит нескончаемый ливень. Увидев меня, Фарли отрывисто смеется, затем морщится. Сара быстро подходит к ней и успокаивающе касается щеки. Еще одна медсестра стоит, прислонившись к стене, и ждет, когда ее позовут.

– Ты что, ползала по канализации? – спрашивает Фарли, пока Сара хлопочет над ней.

Я захожу в палату, стараясь ничего не запачкать.

– Попала под дождь.

– А. – По-моему, она мне не поверила. – Кажется, я видела в коридоре Кэла?

И я вдруг краснею так же густо, как она.

– Да.

– А, – вновь тянет Фарли.

Ее взгляд обегает меня, как будто она в состоянии угадать, чем я занималась последние полчаса. Я подавляю желание осмотреть себя на предмет подозрительных отпечатков. Потом Фарли протягивает руку, подавая знак медсестре. Та наклоняется, и Фарли что-то шепчет ей на ухо – тихо и быстро, так что я ничего не слышу. Сестра кивает и торопливо уходит. На ходу она сдержанно улыбается мне.

– Можешь подойти ближе, я не взорвусь, – говорит Фарли, бросив взгляд на Сару. – Пока что.

Целительница смотрит на нее с заученной добродушной улыбкой.

– Уже недолго.

Я осторожно делаю несколько шагов – теперь можно взять Фарли за руку, если угодно. Рядом с кроватью мигают несколько приборов – медленно и тихо. Они притягивают меня, их мерный ритм гипнотизирует. Тоска по Шейду усиливается. Скоро мы получим напоминание о нем, но сам он никогда не вернется. Он не оживет даже в ребенке с его глазами, именем, улыбкой. В ребенке, которого он никогда не полюбит.

– Я думала про Маделайн.

Голос Фарли выдергивает меня из воспоминаний.

– Что?

Фарли теребит белую простыню.

– Так звали мою сестру.

А.

В прошлом году в кабинете полковника я нашла фотографию. Снимок сделали много лет назад, но Фарли и ее отец были абсолютно узнаваемы – а рядом с ними стояли такие же светловолосые мать и сестра. Они все походили друг на друга. Широкоплечие, крепко сложенные, с синими стальными глазами. Сестра Фарли была самой маленькой, она еще не перестала расти.

– Или Клара. В честь матери.

Если она хочет поговорить, я буду слушать. Но любопытствовать не стану. Поэтому я молча жду, позволяя Фарли направлять разговор.

– Они погибли несколько лет назад. В Озерном крае, дома. Алая гвардия тогда еще была не так осторожна, и один из наших агентов, который знал слишком много, попался.

На ее лице то и дело мелькает боль – от воспоминаний и от схваток.

– Наша деревня была маленькой, незначительной, никто не обращал на нее внимания. Идеальное место, чтобы стать колыбелью Гвардии. Пока один человек не произнес ее название под пыткой. Король Озерного края наказал нас лично.

Передо мной проносится воспоминание. Низкорослый мужчина, спокойный, зловещий, как неподвижная водная гладь. Оррек Сигнет.

– Мы с отцом были в отлучке, когда он привлек воду залива и затопил нашу деревню, чтобы стереть ее с карты своего королевства.

– Они утонули, – негромко говорю я.

Голос Фарли не дрожит.

– Затопление Северных земель привело Красных по всей стране в ярость. Мой отец рассказывал нашу историю в бесчисленных городах и деревнях, и Гвардия расцвела… – бесстрастное выражение лица Фарли превращается в угрюмую усмешку. – «По крайней мере, они погибли не зря, – говорил он. – Нам могло повезти точно так же».

– Лучше жить не зря, чем погибать, – замечаю я.

Этот урок я усвоила на своей шкуре.

– Именно. Именно… – ее голос обрывается, но Фарли, не дрогнув, берет меня за руку. – Ну, ты привыкаешь?