Геннадий Башунов - Не люди

Из соседних с горящими домов уже тащили добро – распоряжался Хоркле. Охотник хотел помочь, но только сейчас заметил, что рядом с ним никого нет, а дорогу ему преграждает четверо мужчин. Среди них был Микке.

– Я жив, – с удивлением сказал Хасл, в очередной раз за последние пару дней осознавая этот простой факт. – Где же Урмеру? – спросил он у самого себя.

– Кто? – буркнул Микке.

– Друг, Учитель. Его зовут Урмеру.

– Ушёл на хутор, – ответил ему кто-то после долгой паузы.

– Его нужно убить, – без обиняков заявил Хасл, обводя мужчин взглядом. – Иначе умрём все мы. Та тварь, что убивала нас, его подруга. И она не остановится, пока не сдохнет. Чужак нам поможет.

Микке смотрел на него как на сумасшедшего. Да и другие тоже. Но тут рядом с главным охотником встал могильщик. Из его носа сочилась кровь, плащ был наброшен на голое тело.

– Мне, на хрен, нужны нитки и иголка, – прогнусавил Велион. – Или мой грёбаный рюкзак. И у меня, по-моему, сломан нос.

Люди смотрели на него с ужасом. Но Хасл видел, что и к ним приходит осознание – это человек. Не смотря на странную внешность и огромный рост. Человек.

Велион пихнул Хасла в бок и буркнул:

– Этих неблагодарных придурков от столетних бабок-убийц я больше спасать не буду. Пойду за рюкзаком.

Он ушёл, и ему никто не пытался помешать.

– Нужно поговорить, – произнёс наконец Микке.

– Да, – кивнул Хасл, – за кружечкой чего-нибудь. Но, боюсь, сегодня Хоркле за полцены нам не нальёт.

***

Могильщик появился в таверне через четверть часа после того, как ушёл за рюкзаком. Здесь было битком – все, кто лишился крова, собрались в главном зале, стащив сюда те свои пожитки, которые удалось спасти из огня. Хасл сидел за столом у камина вместе с Микке и Хоркле, и Велион уселся к ним, водрузив рюкзак между кружками.

– Кто-нибудь умеет шить? – буркнул он, доставая нить и иголку.

– Глубокая рана? – спросил Хасл так, будто очнулся от долгого сна.

– Всего лишь лопнула кожа: плащ принял основную силу удара на себя. Но зашить нужно.

– Хоркле, принеси нашему новому другу чего-нибудь покрепче. И приведи Хорию. – Хасл говорил так, будто он здесь хозяин, и, судя по тому, что невысокий пожилой мужчина побежал выполнять его распоряжение, так и было.

– Она тогда зашила мне рану так хорошо, что даже шрама почти не осталось, – сказал охотник могильщику.

– Смотря что в твоём понимании «почти не осталось», – фыркнул тот в ответ.

На него смотрели с опаской, но открытой враждебности во взглядах как будто не наблюдалось. Резкая перемена настроения, если вспомнить первые две его встречи с местными – тогда в него просто начинали кидать камни и кричать от ужаса. Сейчас же…

Наверное, сейчас они поняли, что он им нужен.

– Что, тоже поняли, что ваш Друг – больной ублюдок? – хмыкнул Велион.

Один из уродцев, сидящих поодаль, выругался и поднялся из-за стола, но его усадили обратно. Остальные напряглись, однако же начали переглядываться.

– Микке, расскажи всё сначала, – сказал Хасл.

– Когда Друг увёл Хасла, мы… ну, я и Эрли… хотели открутить Эзмелу голову. Мы подкараулили его у выгребной ямы, но в то же время вернулся Друг. У него было разбито лицо, и из-под шляпы кровь текла… – Микке поёжился. – Он орал как сумасшедший. А когда нашёл Эзмела… – Охотник замолчал.

– Он отрезал у него щеку и приложил к своей ране, – закончил за рассказчика Хасл. – И держал её у себя на темени, пока рана не зажила.

– А потом он приказал ждать его подругу, – добавил появившийся будто из ниоткуда Хоркле. – Орал, что мы её напугали и сами виноваты в том, что она нас убивает. И чтобы один из нас приготовился понести наказание за Хасла.

С трактирщиком пришла невысокая худенькая девушка, на лице которой было заметно меньше шрамов, чем у большинства собравшихся. Она принесла с собой чистых тряпок и кувшин с горячей водой. С достойной сноровкой принялась промывать могильщику рану, пока её отец наливал ему в кружку крепкого кислого эля. Велион вцепился в кружку, стараясь выпить как можно больше – захмелев, он почувствует меньше боли. Его шкуру портили много раз, но шитьё – одно из самых мерзких ощущений. Хуже, наверное, была только та стрела, что засела у него в бедре лет десять назад…

К тому же, ему ещё со вчерашнего вечера страсть, как хотелось выпить.

Велион допил эль и жестом приказал налить ещё. Иголка впилась в его плоть, а он просто старался слушать то, о чём говорят недомерки. У них впереди тяжёлые времена, и могильщик может им помочь. Хотя бы убить виновника их бед.

– А ещё он назвал Хасла предателем и пообещал распять его, – сумрачно говорил Микке. – Приказал нам устроить на него засаду, а сам смотался к Викле на хутор… но сначала… сначала…

– Он убил вдову Жерева, – прошипел Хасл. – Просто прихлопнул походя, будто она ему мешала. Ударил ладонью, но у неё лопнула голова, а Урмеру даже глазом не повёл. А она всего лишь хотела спросить, когда можно похоронить мужа. – Он обернулся к остальным собравшимся в таверне людям. – Так и было? Вы все это видели! Видели, как он предал собственные заветы! Как он мучил Эзмела и убил Аргу!

Они все это видели. Кто-то заплакал, кто-то выругался, кто-то принялся бормотать молитвы, взывая неизвестно к кому. Но большинство отупело молчало. Велион видел подобную реакцию. Так люди ведут себя, когда их мир в одночасье рухнул, разделив жизнь на «до» и «после». Когда они понимают, что пути назад уже нет, и с этим остаётся только смириться.

– Все мы знаем, что Хасл хороший человек, – тихо сказал Хоркле, – и что он просто так не стал бы сбегать от Учителя…

– Учитель обезумел! – выкрикнул Микке, вскакивая из-за стола. Его трясло. – Испугался, что Хасл сможет занять его место! Мы все знаем, что у Хасла проснулся Дар.

– Он давно безумен, – громким, но ровным голосом произнёс Хасл. – Я понял это, когда увидел ту старуху, что бросилась нас убивать, едва войдя в город. Велион, могильщик, спас нас от неё. Чужак, за которым мы охотились, помог нам, а тот, кто обучал нас всю жизнь, предал. Именно Друг виноват в том, что она напала на нас. Не знаю, как он справлялся с ней раньше, но сейчас он потерял над ней контроль. Я скажу даже больше – Учитель сотворил её. Вы видели её нижнюю челюсть? Это была мужская челюсть! А правая рука? У неё было восемь пальцев!

– А ещё, – буркнул могильщик. – Её мышцы слишком мощные для старушки.

– Вот видите! – буквально прорычал охотник, выходя из-за стола. – Теперь я знаю, откуда у неё эта челюсть, эта рука и эти мышцы! Учитель, Урмеру, забрал их у нас с вами. У наших отцов и матерей. Старших братьев и сестёр. Дедов и бабок. Он уводил их к себе в Башню и убивал, забирая нужные органы, чтобы эта уродка, Сильгия, могла жить. Поэтому никто не возвращался из Башни! Никакого познавания мудрости в Башне нет! Друг не учился у наших отцов ничему! Он убивал их! Убивал каждого, кто дожил до сорока. Но свои зверства он начинал куда раньше! Он с рождения терзал наши тела. Резал нам лица. Он поставил клеймо на грудь каждому из нас! Вы видите этого человека? – Хасл яростно ткнул в могильщика. – Видите. А я видел его друга. Я и Микке. Посмотрите на его лицо! У него нет никаких шрамов! И у убитого вчера утром чужака тоже их нет! Так должны выглядеть настоящие люди! Никто не мучает их, вырезая узоры на лице. Никто не заставляет их умирать в сорок лет!