Алексей Кондратенко - Катрина: Реквием ангела, исповедь демона

Анжелия кивнула. Они зашагали к выходу из камеры, в темные коридоры, сотрясаемые тяжелым гулом, по-прежнему раздававшемся в подземелье. Катрина не замечала боли, не помнила о ранах и об опасности, какую представлял для неё её отец. В ней жили лишь два сильных чувства: опустошающий страх за Марка и нестерпимый голод, который она подавляла изо всех сил. Истерзанный организм вампира помимо собственной воли наемницы жадно требовал кровь.

Они спешно свернули возле лестницы, ведущей в холл, и направились вслед за морозным сквозняком по узкому коридору, в конце которого был выход в кухню. Катрина схватилась за живот, издав клокочущий рык. Анжелия обеспокоено взглянула на неё.

— Ты всё равно не переборешь этого. Тебе нужна кровь.

Катрина подняла к Анжелии горящие глаза:

— Единственное, что я должна, это добраться до Марка быстрее моего отца.

— Так это всё из-за твоего фотографа? — с ужасом спросила дочь Виктора.

Катрина не ответила.

— Мне жаль, — и без того всё поняв, сказала Анжелия.

Коридор казался слишком длинным, а путь слишком долгим. Только бы успеть! Это все, чего хотела Катрина. Всего лишь успеть к Марку. Тогда она бы его спасла. Нужно всего лишь успеть к Марку.

Голод пожирал её. Причинял не поддающуюся описанию не физическую муку. Клыки саднили в деснах, конечности немели. Эта ломка истощенного вампира была неважна для любящего сердца.

Они поднялись по ступеням. Анжелия распахнула тяжелую дверь, и вместе две девушки вырвались из холодной каменной темноты на глянцевую плитку кухни. Обустроенное для работы нескольких поваров по случаю редких приемов, помещение напоминало кухню в ресторане. Свет здесь был погашен. Тяжелый гул, слышавшийся в темницах, превратился в отчетливые раскаты тяжелой музыки. В церемониальном зале выступала теперь рок-группа. Оттуда долетали граничащие с истерикой вопли певца, чей низкий голос порой переходил на женский стон, а потом обращался зловещим нечеловеческим шепотом.

Осторожно придержав Катрину, Анжелия закрыла дверь в подвал, предусмотрительно выглянула в коридор, посмотреть, никого ли там нет, потом решительно оглянулась к наемнице.

— Пойдем, — шепнула Анжелия.

Они направились между столов, покрытых нержавеющей сталью, к служебному выходу, ведущему на улицу.

Сердцебиение. Где-то поблизости Катрина почувствовала человека. Когти её удлинились, а мысли на мгновение утонули в этом сладком звуке, но наемница тут же очнулась от полузабвения голода.

Анжелия и Катрина остановились, обнаружив за кухонным шкафом Элиана, прижавшего смертную к стене. Он нехотя оторвался от поцелуев и недовольно повернул к ним голову.

Увидев Катрину, Элиэн испугался. Его глаза забегали, рука, задирающая юбку блондинки, спала с её бедра. Наемница смотрела на девушку, чья кожа, вдруг показалась такой тонкой и прозрачной. Под расстегнутой блузкой, под ажурным кружевным бюстгальтером, сразу за плотью стучало то самое сердце, страстно гоня кровь по разгоряченным венам.

— Уйди, — велел Элиэн смертной.

Казавшаяся немного перебравшей спиртного, блондинка послушно свернула за шкаф и скрылась из виду. Элиэн вышел и стоял теперь на пути Катрины и Анжелии. Его напряженное молчание подчеркивало его истинную личину. Он не знал даже, вправе он смотреть на Катрину или нет. И боялся того, что сделает с ним Зан, если узнает, что Элиэн отпустил его дочь.

В руках Элиэна впервые оказалась власть, какой он вряд ли когда-то ещё сможет обладать: власть над судьбой Катрины. Эта власть придала ему уверенности. Его лицо вновь стало таким же наглым, каким имело обыкновение быть.

— Я должен буду сказать ему, — предупредил веймар-лейтенант.

Катрина смотрела на Элиэна в упор, испытывая к подданному презрение.

— Только сначала ты дашь нам уйти, — приказала наемница.

Тот замешкал, быстро перевел глаза с Катрины на Анжелию и обратно. Дочь Мучителя Паннонского была готова любым способом освободить себе дорогу. Её глаза разгорались всё ярче и ярче. Она не располагала временем, чтобы уговаривать веймар-лейтенанта.

Этого и не потребовалось. Элиэн исполнительно отступил в сторону и, не оглядываясь, направился вон из кухни.

Синева вновь наполнила глаза Катрины. Она расслаблено выдохнула и поспешила к выходу. Толкнув руками дверь с окном на улицу, где кружились снежинки, Катрина вскрикнула от боли, которая взорвалась в её израненном теле. Сдавлено дыша, она оглянулась на Анжелию. Та подошла, открыла дверь, и Катрина спешно сошла по ступеням на занесенный снегом тротуар.

На морозном воздухе боль быстро таяла, но ужасное отчаянье не оставляло Катрину.

— Скорее, торопись в гараж! — с горечью в глазах обернулась она к Анжелии, придерживая раненную руку. — Я буду ожидать у дороги. Найди мне любой быстрый автомобиль.

Анжелия кивнула и скрылась в темноте дома. Катрина развернулась навстречу ветру и зашагала в ночь, придерживаясь о стену особняка. Снежинки оседали на ресницах. Шепот ветра здесь стал воем. За снегопадом дальше двадцати метров ничего уже не различить. Холод забирал боль — спасибо ему — но совсем скоро Катрина почувствовала, что её бескровные конечности, которые ещё прежде утратили способность осязать, на морозе перестают слушаться её. И лишь потому, что это было препятствием на пути к Марку, Катрину это беспокоило. Но послушать Анжелию и выпить кровь она не могла. Это забрало бы слишком много времени.

Наемница отчаянно старалась идти как можно быстрее. Особняк остался позади. Вот вдали миновала и расплывающаяся в метели статуя женщины, простирающей руки к небу. Внезапно Катрина ощутила, как её внутренности стиснула нестерпимая мука. Наемница согнулась пополам и упала на колени. Глубоко вдыхая и хватая воздух ртом. Клыки то впивались в нижнюю губу, то выходили из неё, оставляя дырочки, из которых не появлялось даже капли крови. Катрина закинула голову и вытаращила невероятно яркие желтые глаза в небо. Черное кольцо вокруг пылающей радужки стало шире, чем когда-либо прежде. Она издала дикий рык.

Это была уже не Катрина. Не девушка, отчаянно стремящаяся во что бы то ни стало спасти любимого. Это был только вампир. Зверь. Мертвец. В этот момент она услышала отголосок множества сердцебиений, раздававшихся из грудных клеток гостей особняка, оставшегося далеко позади. Она почувствовала их грехи, волю и безволие, их страсть и соблазны. Призывно манящие нити жизни, к которым Катрину тянуло вернуться, не думая ни о каких тревогах. Там её ждал пир полнокровия.

Она закричала, спина её резко прогнулась, и крик Катрины преобразился в жалобный стон. Наемница безвольно покачнулась и отправилась в падение. Но приближающийся низкоголосый рокот мощного мотора не дал ей исчезнуть в пучине собственного истощения.