Алексей Кондратенко - Число начала

Вокруг нас царило безмолвие. Лишь ветер порывами прокатывался над пустотой, сухие ветки кустарников шелестели, раскачиваясь и стуча друг о друга. И только наши шаги нарушали окружавший нас ускользающий покой. К часу ночи сюда доберется буря, и эта туманная ночь станет еще темнее.

Катрина права. Тишина, несмотря на то, что ее легко сломать, величественнее шума. Подобно тому, как притаившийся зверь гораздо опаснее того, что на виду.

Здесь существовали только мы. Казалось, весь мир опустел. Лишь для того, чтобы дать мне услышать мое сердце, наполняемое зарождающимся чувством.

— Куда мы идем? — спросил я.

— Мы просто гуляем.

— На тебя это не похоже.

— Ты меня совсем не знаешь, Марк.

Я остановился напротив Катрины, перегородив ей путь, и мягко посмотрел ей в глаза:

— Помоги мне узнать тебя.

— Перестань. Я не желаю, чтобы ты меня узнавал. Мы разные. Мы из разных миров, Марк, не забывайся. Мы живем в слишком далеких друг от друга дне и ночи.

— Но как бы далеки день и ночь ни были, их роднят сумерки — мостик между восходом луны и заходом солнца, — я подошел к ней очень близко и надеялся, что ничего плохого из этого не выйдет. — Не знаю, что будет со мной после этих слов, но скрывать уже нет смысла. Ты мне стала очень дорога, Катрина. Это вспыхнуло во мне помимо моей воли. Я думал, вампиры совсем не такие как ты…

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь! — она отодвинула меня от себя, — Все, что ты когда-либо слышал о тех, кого считаешь вампирами, все, что дошло до сведенья человека, было ложью или лишь частью правды. В средние века вы считали нас духами, после эпохи просвещения заразой, возвращающей тела ваших родственников из мертвых, а теперь слепо поклоняетесь нашему образу, не задавая вопросов. Ваша поп-культуру исказила и обезличила суть. Я и подобные мне — рационально мыслящие существа, смысл существования которых, это бесконечное выживание за счет ваших жизней. Может быть мы звери, но тогда вы скот. Мы не одержимы жаждой крови, мы живем жаждой крови. Солнечный свет нас не просто убивает, он выжигает все, даже то местечко, где когда-то была душа. Издавна люди замечали нас как мимолетное виденье, мы старались не вмешиваться в дела живых, но мгновения хватало для того, чтобы заметить наши особенности и передать эти знания в народных преданиях и мифах через века. С самого начала существования нашего рода мы похищаем молодых юношей и девушек и держим их в загонах, узилищах и темницах, как вы ваш скот. Ничего не изменилось с древности. Если вы еще мните, что с течением времени у вас появилось такие понятия как гуманность, терпимость и цивилизованность, то в нашей интерпретации это не менее иллюзорные понятия, чем само время. Ведь для вас время, это счетчик вашей жизни, отнимающий с каждой секундой все больший кусок вашего бытия, а для нас время — синоним вечности. Минута моей жизни может длиться всегда, а столетие минует за мгновение, и я не изменюсь ни за минуту, ни за бесконечную вереницу столетий. И всегда, сквозь время, замертво будут падать живые всюду, где пройду я. Я видела, как новорожденные стареют и умирают, как жизнь покидает сердца. Ты видишь девушку из бара, которая привлекла твое внимание. Но ее здесь нет. Я — смерть. Я — мор. Вот кому ты говоришь, что она тебе дорога, Марк. Ты не можешь понять до конца, что я такое. Ты видишь исключительно то, что явлено твоим глазам и не подозреваешь о том, что сокрыто от твоего взора.

— Катрина я…

— Могу предположить даже, что я тебе снилась после нашей первой встречи. Так бывает. И это ничего не значит, — она замолчала, глядя в мои глаза, нежно смотрящие на нее. Ее красивые твердо очерченные губы разочарованно скривились. — Это безнадежно! Ты не слышишь меня. И никому тебя уже не переубедить. Эта история повторяется на протяжении веков. Жаль потраченных слов…

Я отрицательно покачал головой:

— Я тебя слышу. Я понял, кто такие лордоки и насколько они страшны. Ты думаешь, я не думал об этом после всего, что увидел? Вы наблюдали за нами, становились свидетелями влиявших на человечество событий, вы всегда были рядом, изучили нашу жизнь и изучили смерть. А потому все гораздо сложнее и отвратительнее. Я видел Юрия, видел тех вампиров в его клубе, и я смотрю сейчас на тебя… и единственное, чего я не могу понять, зачем ты мне все это говоришь?

— Потому что твои чувства мешают мне. Как ты наивен! Возможно, я и прониклась толикой сочувствия к тебе, жаль, что ты потерял свою возлюбленную, но только и всего. Ты ошибочно судишь обо мне по моей милости к тебе. Ты жив, и это лишь моя прихоть, а не милость. То, что ты чувствуешь, это эхо той силы, которая позволяет мне подчинять людей моей воле. Да, мужчины готовы душу продать за меня. И это того стоит! Но я не хочу, чтобы ты заблуждался и злоупотреблял моим расположением. Прошу, избавь меня от этого! Ты не знаешь, что чувствуешь. Ты видишь во мне ангела, но забываешь, что у демонов тоже есть крылья.

— Тогда почему ты пытаешься оградить меня от угрозы, исходящей от тебя? Ведь я тебе больше не нужен. Ты могла бы напиться моей крови прямо сейчас. Так что тебя останавливает?

Катрина в замешательстве опустила глаза, а потом подняла их — сверкающие, желтые, могущие принадлежать только чудовищу. Уголки ее рта натянулись в оскале, обнажив острые клыки. Мышцы благородного лица собрались под белой кожей, наполняя прекрасные черты звериным бешенством. Наемница сделала рывок в мою сторону и предостерегающе произнесла:

— Не искушай меня. Не искушай судьбу. Ты играешь в опасные игры с тем, чего не понимаешь.

Но твердость ее быстро схлынула, и Катрина попятилась, словно испугавшись того, что может совершить.

— Катрина, может быть, ты говоришь мне всё это не для того, чтобы внушить мне страх перед тобой? Может быть, ты сама боишься себя?

Она медленно покачала головой, отворачиваясь.

— Суть одна, — пренебрежительно выдохнула она в ночь.

Теперь она смотрела куда-то в поле. Катрина смешалась. Такой нерешительной я ее никогда не видел. Я с сочувствием улыбнулся, наблюдая ее метания и поиски решения тем вопросам, которые перед нами поставило наше знакомство.

— Послушай, — продолжил я. — Все стало так зыбко. Но ты единственное, что у меня есть.

— Если бы ты знал, что я сделала за свою жизнь. Сколько мучений и страданий я приносила десяткам семей.

— Да мне все равно…

— Ну, разумеется, — цинично усмехнулась она.

— Мне все равно, потому что если ты воспользуешься Ключом не ради тех монстров, о которых сама говорила, а ради себя — тогда все можно будет переиграть. Если есть шанс стать человеком и перестать сеять горе, почему им не воспользоваться?

— А почему ты думаешь, что я желаю стать смертной? Я высокопоставленный офицер в клане стражей. Я маршал. Надо мной всего один повелитель. Я не могу поддаваться желаниям вопреки своим обязанностям. Они моя семья.