Андрей Плеханов - Бессмертный мятежник

– А второе образование?

– А… – махнул рукой Зильбер. – Университет, физика. Получился из хорошего музыканта дерьмовый инженер. Сто десять рэ – и то за счастье было. Тоска… Что с такой жизни возьмешь? Только напиться да повеситься!

– Что ты и делал…

– Нет! – обиженно пробормотал Яша. – Пить, конечно, я пил! Но – умеренно. А вот чтоб в петлю свою шею совать – хрен дождетесь! Яков Матвеевич еще всех вас переживет, и перепьет, и перетрахает, и пере…

Яша облокотился рукой на столик и захрапел. Лека перекинула его на нижнюю полку – мужик спал мертвецким пьяным сном. Поднялась наверх и поцеловала Демида в щеку. А потом свернулась на свободном матрасе и заснула под мерный стук колес.

Турция оказалась совсем не такой, как представляла ее Лека. Вполне цивилизованная, почти европейская страна. Высокие современные дома, бесконечные вывески с английскими, коряво написанными названиями. Но стоило свернуть в старые кварталы, и Восток обступал тебя со всех сторон. В этих узких улочках, мощенных серым камнем, лезущих в гору и петляющих как попало, со вторыми этажами, выступающими над мостовой, с зазывалами, хватающими за руки, с дымным ароматом люля-кебаба и жареных бараньих лопаток, витал многовековой дух шумного базара. Торговали везде – где попало и чем попало. Стоило только остановить взгляд на лице какого-нибудь продавца из обжорного ряда, как ты оказывался в плену. "Русски мадам, дэвушк, бей-эффенди, ван миныт, свэжи лаваш! Кушыйт!" Ладный усатый молодец кидал на тарелку аппетитную лепешку, бросал сверху кучу зелени и поливал каким-то ароматным соусом. Расторопный парнишка, несущий треугольный поднос и стаканчики с чаем, тут же выныривал из толпы. Стоило все это копейки, и бывалые "челноки" посмеивались над Лекой и Демой, набивающими свои желудки всякими вкусностями на каждом углу. Особенно старался Демид – отощав за недели вынужденного поста, он не знал меры, норовя попробовать любое блюдо, попадающееся на глаза.

Сам Яша с коллегами был озабочен другим. «Челноки» ежеминутно останавливались рядом с очередным темпераментным брюнетом и перебрасывались фразами на невероятной смеси английского, турецкого и русского языков. Впрочем, кажется, дельцы понимали друг друга с полуслова. Разговор мог длиться минут сорок – самым трудным делом было вырваться из рук продавца. Каждый из турок считал, что если вы сказали ему хоть три слова, то сделали серьезную заявку на то, чтобы купить у него партию обуви, или французской косметики местного производства, или хотя бы связку эксклюзивных золотых часов "Ролекс", сделанных на подпольной фабрике в Малайзии.

– Алла, а почему Яков сам ищет? – Спросила Лека у одной из "челночниц" – пышнотелой дамы средних лет, перекрашенной в блондинку. – Он же постоянно сюда катается. У него что, нет постоянных поставщиков?

– Да были. Зазнались они. Вчера разговаривали с ними, такую цену заломили, козлы, что и связываться не стоит. Плевать! Им же хуже! Здесь таких, как они – море. Только свистни. Сама увидишь.

Наконец Толик, приятель Яши, нашел то, что нужно. Около автостанции, носившей замечательное название "Отобюс дуракы", к нему подрулил потрепанный "шевроле" с двумя джигитами-седоками. "Кожа сумка, – выпалил один из них, – очен хорош, куртка, рьемен. Едым?" "Хау мач? – Толик сделал характерное движение пальцами. – Почем шмотки?" "Дешев, очен дешев! – турок заговорщицки улыбнулся, блеснув золотыми зубами. – Фэктори!"

– Толян, это то, что надо! – Яша толкнул локтем приятеля. – На фабрику зовет. Там со скидкой возьмем.

Они загрузились все впятером в огромный дребезжащий "шевроле". Алла при этом каким-то образом оказалась на переднем сиденье, между жизнерадостными хозяевами. Лека отметила, что полненькая, крашеная под блондинку Алла вызывала у местных мужчин просто пожар страсти в глазах, чем пользовалась весьма беззастенчиво при торговле, сбавляя цену до бесстыдно низкой. Машина понеслась по улочкам, визжа сношенными тормозами на поворотах и сигналя знакомым, то и дело попадающимся на пути. Водитель лихо крутил баранку левой рукой, правую же как бы невзначай положил на спинку сиденья, сзади Аллы. Турки непрестанно несли какую-то тарабарщину, обращаясь к Алле, она кокетливо хихикала, оборачиваясь назад.

Наконец они свернули в глухой и невероятно узкий проулок. Машина пронеслась по нему, едва не задевая боками каменные стены и остановилась около огромных ворот.

– Ничего себе, фабрика, – засомневалась Лека. – Тюрьма прямо какая-то.

– Все нормально! – Толик улыбался. – Здесь все фабрики так выглядят. Восток, блин…

Внутри было темно, ужасно воняло кожей. На втором этаже – посветлее, была даже небольшая витрина, где под стеклом пылились разноцветные сумки. Турки стали тыкать в них пальцами и что-то объяснять Толе. Они, очевидно, посчитали его за главного.

– Дерьмо! – Яша отстранил Толика рукой и грозно выпятил живот, побагровев, как помидор. – Синтетика, дерматин! Или давайте хороший товар, или я не знаю что! Вы что, хочете тут сказать, что за эту резину я вам бакшиш давать буду?

Парни посмотрели на Яшу с уважением и исчезли. Через пять минут они появились снова, с ног до головы увешанные куртками, сумками и ремнями с желтыми бляшками. Вороха товара полетели на пол. Начался яростный торг. Яша брызгал слюной, Алла вторила ему визгливым голосом, продавцы трясли куртками, растягивали их, едва не отрывая рукава, и орали не хуже своих привередливых покупателей. Голова Леки пошла кругом от такого содома. Она уже решила, что сейчас начнется драка и они все-таки попадут в ту самую "ихнюю" тюрягу. Но, судя по всему, дела шли своим чередом. Куча отобранных вещей на полу росла, приносились новые охапки, и снова начиналась отчаянная перебранка. Наконец, Яша сказал: "Хватит!" и извлек из кармана калькулятор. Минут десять "челноки" обсчитывали товар, тихо переругиваясь. Очевидно, сумма показалась им слишком большой, Яков грозно выступил на шаг вперед, ткнул толстым пальцем в кучу кожи и заявил: "Бэд кволити! Третий сорт, и то с натяжкой!"

Что тут началось! Хозяева били себя в грудь, и клялись, что изделий лучше не найти во всей Турции. Алла разрывала своими могучими руками несчастную белую сумочку и верещала: "Нет, ты посмотри, это – шов, по-твоему? Нитки – гнилье!!!" Цену сбили еще на четверть. При этом, как ни странно, все остались страшно довольны – и "челноки", и продавцы. Товар начали запихивать в огромные баулы, появились неизменные стаканчики с чаем и лаваш, а Толя извлек откуда-то бутылку "Русской". Сделка века свершилась.

– Толь, – обалдевшая Лека пихнула парня локтем. – Это что, всегда такой бардак тут?

– Почему бардак? – Толян пыхтел, утрамбовывая куртки. – Все путем, здесь так положено. Если ты отдашь деньги и заберешь товар безо всякой торговли, решат, что ты просто дурак. Это еще что! Видела бы ты, как Яша ходит дома на рынок покупать себе два кочана капусты. Вот это ураган! Все бабки от него прячутся! За бесценок выторгует, зверь, без штанов оставит! Профессионал, блин…