Андрей Ерпылев - Город каменных демонов

Мельник дальновидно не поддержал ГКЧП в августе 1991 года, чем обеспечил себе относительный покой, но от налетов новых кремлевских опричников не уберегся. На его место уселся пришлый чужак, а на все, что плохо лежало, наложили руку пришельцы, на которых обитатели без пяти минут Тейфелькирхена поглядывали свысока.

Но жизнь быстро вернула на землю беспочвенных мечтателей и все расставила на свои места. После упразднения Советов по всей стране, расстрела Белого дома, внезапного появления вокруг прибалтийского анклава своеобразного «санитарного кордона» поток пришельцев как-то сам собой сошел на нет. Да и «неистребимый» глава города незаметно вернулся на место…

Но за короткий период безвластия, как и во времена любых революций, из-под спуда вдруг всплывают такие тайны, которые кое-кто считает похороненными навеки…

Прохоров, как один из немногочисленной заводской элиты, внезапно получил доступ к архиву, ранее хранившемуся за семью печатями. Но вместо всяких «военных тайн» и технологических секретов нашел в ветхих папках, многие из которых все еще несли на пожелтевших обложках разлапистого имперского орла со свастикой в лапах, столько интересного, поставившего все на свои места, что…

— Приехали, — широко улыбнулся Петрович, поворачиваясь к пассажирам. — Доставил в лучшем виде!

— Но это же не вокзал!

Вера и Евгений озирались вокруг, узнавая и не узнавая места: деревья, едва различимые на фоне темного неба, высокая стена… нет, забор с колючей проволокой поверху. Завод?!

— Совершенно верно, — Роман пошарил в кустах и вытащил металлическую лесенку, длины которой как раз хватало до гребня стены, и приставил в том месте, где проволока, вьющаяся по ограде, была по чьему-то недосмотру оборвана. — Я же не мог увезти вас отсюда, оставив смутные сомнения!

Он вскарабкался наверх, исчез по ту сторону стены, но тут же появился снова и поманил новых товарищей:

— Смелее! Тут невысоко.

Женя подсадил девушку, вскарабкался сам, но уже на самом верху обернулся.

— А вы, Петрович?

— Да я тут подожду, — нехотя отозвался «таксист», без видимой нужды надраивая тряпицей ветровое стекло и фары своей «ласточки». — Чего я там не видал? Да и мало ли чего… Время ночное…

— Да он высоты боится! — весело вынырнул из-за забора Роман. — Верно ведь, а, Васька?

Петрович промолчал, отвернувшись.

— Мы ведь в одном классе с ним учились! — продолжал зубоскалить милиционер. — Голубей гоняли, рыбалили, за девчонками подглядывали… Даже наколки одинаковые сделали. Я ему колол — он мне.

— Не может быть! — ахнула снизу Вероника, и Князев с досадой вспомнил, что так и не успел поведать ей всего услышанного от старшего лейтенанта. То-то она хлопала глазами в машине, мало что понимая из рассказа Прохорова-младшего. — Как же…

— А вот так. Потом вам, барышня, дружок ваш объяснит, когда в поезде будете… Да и тачку свою Василий Петрович опасается оставлять — вдруг украдут его барахло?

— Смейся-смейся… — донеслось из-за забора. — Дошутишься.

— Ладно, Вась, не обижайся. Мы скоро…

Спрыгнув внутрь, молодой ученый с изумлением понял, что очутился там же, откуда начинал свой поход за информацией. Вон и коварный штабель ящиков…

— Помоги мне эту рухлядь в сторону сдвинуть…

За ящиками обнаружилась ржавая металлическая дверь, запертая на висячий замок, с трудом поддавшийся ключу. Из широкого темного проема пахнуло могильным холодом.

— Мы… туда?.. — прижалась к плечу кавалера испуганная Вера. — Там же темно…

— Ну, это не проблема! — милиционер вытащил из-за пазухи небольшой предмет, и на стене вспыхнул яркий круг света. — Для этого фонари и изобрели. А если боитесь — подождите нас здесь.

— Н-нет… — девушка вспомнила свой испуг во время первого посещения «зоны», и ее передернуло. — Я лучше с вами…

— Как знаете. Идем?..

Спуск продолжался уже несколько минут, и казалось, что бесконечные ступени ведут прямо в преисподнюю. Луч фонаря то и дело выхватывал из темноты чьи-то следы на запорошенных пылью плитах пола, древние скукожившиеся окурки, непонятные надписи по-немецки, выполненные через трафарет на беленных когда-то стенах, и русские — мелом или краской поверх них. Очень даже русские. Чересчур…

— Молодцы какие эти фрицы! — восхищался старший лейтенант, минуя очередной пролет. — Запасной выход прямо у забора сделали. Чуть чего — фьюить!

— А почему не за забором? — пропыхтел Евгений, замыкающий короткую вереницу и спускающийся следом за Верой. — В старину в замках так и делали: подземный ход куда-нибудь в лес, и все.

— А у входа часового ставить? Или минировать? Нет. Если за оградой будет, то и найти любой сможет…

— А сюда перелезть?

— Так это сейчас колючка клочьями висит! А при фашистах по ней ток был пропущен, да прожектора вовсю светили. И пулеметы на вышках… Видал башенки? Сохранились еще кое-где. А пока забор на кирпичи для дач разбирать не начали — по всему периметру стояли. Между прочим, там, где сейчас пустырь заводской, в войну у них концлагерь был. Пленные и зэки разные содержались. И строили тут все, и для прочего использовались…

Вероника вдруг поняла причину того инфернального страха, который внушила ей заводская территория, где когда-то мучались и, возможно, умирали сотни людей. Болью и ужасом там был пропитан каждый миллиметр земли… Это не кладбище, где человек обретал покой и вечное пристанище. Это чистилище и ад вместе, но только на земле. Видимо, потому и не решились застраивать это место впоследствии…

— И для чего это все делалось?

— Сами, сами все увидите…

Вертикальный спуск закончился залом, из которого веером расходились несколько горизонтальных галерей. Перегорожены воротами были только две, а остальные зияли темными зевами. Но запертые милиционера и не интересовали. Он повел своих спутников в один из открытых, минуя покореженные и распахнутые (одна даже не висела, а была просто прислонена к стене) створки.

Сверху на ржавых арматуринах кое-где свисали куски бетонных плит, грозящие в любой момент рухнуть на голову. Поэтому, пробираясь по низкому, заваленному какими-то обломками туннелю мимо густо присыпанных пылью труб и кабелей, вившихся по стенам, Женя с Верой то и дело опасливо поглядывали на свод. Но Роман лишь посмеивался:

— То, что упасть могло, давным-давно упало. А эти, если не трогать, еще сто лет провисят. Вы, главное, старайтесь в ногу не шагать, а то, не дай бог, резонанс наступит… Всех нас тут похоронит.

— Что это?

— А фиг его знает… Какой-то коммуникационный туннель. Технический, надо полагать, не для прогулок. Тут столько всего нагорожено было — ужас! Надолго немцы обустраивались…