Анна Клименко - Лабиринт Сумерек

Послышались сдавленные рыдания. Несколько теплых капель упало на щеку, и ийлура вяло удивилась тому, что над ней кто-то плачет.

«К чему все это? Мне так хорошо, так тепло. Я только хочу отдохнуть, и ничего страшного в том, что я еще немного вздремну».

А потом ей стало больно – что-то едко обожгло щеку, затем другую. И еще.

Эристо-Вет неохотно разлепила глаза. Над ней взъерошенным чучелом нависала хозяйка лачуги и, размазывая по не очень-то чистым щекам слезы, встряхивала ее, Эристо-Вет, за плечи.

– Да очнитесь же! – визгливо крикнула она. – Покровители, только и не хватало, чтобы вы отправились к Фэнтару из моего дома!

«Как странно, – более всего на свете Эристо-Вет хотелось закрыть глаза, – почему она так испугана? И почему говорит обо мне так, словно… я умираю?»

Ийлура с трудом осознала, что ее оставили в покое. Хозяйка куда-то испарилась, и теперь Эристо-Вет с досадой подумала о том, что ей помешали выспаться и что теперь как-то неудобно лежать на твердом…

Взлохмаченная голова ийлуры опять появилась в поле зрения – теперь уже в облаках пара.

– Вот, пейте. Ну же! У меня больше ничего нет.

Эристо-Вет почувствовала, как в рот полилась горячая вода. Невольно глотнула – и все тело скрутило от жуткой, непереносимой боли.

– Покровители! – Она с трудом втянула воздух. Отголоски судороги не торопились уходить, скручивая мышцы рук и ног узлами. – Да что же…

– Когда я вернулась, вы лежали тут без чувств, – дрожащими губами докладывала хозяйка, – боги! Руки в крови, на полу кровь… что тут стряслось?!!

– Не… не знаю… – Эристо-Вет не могла отдышаться.

Боль уходила, но неохотно, словно ей понравилось вместившее ее молодое тело. Ийлура осторожно оперлась рукой о скользкий земляной пол лачуги, приподняла голову. Так, так. Свечи догорели и погасли, застыли грязно-серыми восковыми бородавками. Повязка неведомо как сползла с руки, на коже остались бурые потеки, а совсем рядом, у центра заклинательной звезды, образовалась липкая лужа. Жертвенная чаша оказалась расколотой.

«А кристалл?»

Ийлура покосилась на стоящую над ней женщину.

Простушка на вид, но кто знает – вдруг метхе Альбрус намеренно выбрал именно эту хижину?

– Ты ничего не брала здесь? – хмуро спросила Эристо-Вет.

Ийлура тотчас сотворила оберегающий знак Фэнтара.

– Упаси Пресветлый! Я уж и не рада, что пустила вас… надо было кликнуть соседа и гнать взашей синха. Тьфу, проклятые души! Все от них, все зло!

– Но…

Еще один взгляд – странная вещь Эльваан бесследно исчезла.

– Когда ты вошла, здесь должен был лежать свинцовый куб, – веско произнесла ийлура, не сводя глаз с взлохмаченного и несчастного с виду существа.

– И верно, лежал.

Хозяйка дома наклонилась и ткнула пальцем в середину жирного пятна на полу.

– Вот здесь. Но я-то кинулась вас будить, благородная госпожа. И как только вы глаза открыли в первый раз, он растекся.

– Растекся?!!

– Ну как будто кусок жира на сковородке, – уточнила свое наблюдение ийлура, – а потом впитался в землю… Но я с ним ничего не делала, клянусь Покровителем!

– Я тебе верю, – пробормотала Эристо-Вет.

Постанывая, она кое-как встала на четвереньки, а затем – не без помощи добросердечной хозяйки – поднялась. Комната тотчас закружилась перед глазами, и Эристо-Вет ничего не оставалось, как позволить уложить себя в постель.

– Позвольте, я куплю вам вина.

– Да, пожалуй… Как тебя зовут-то? Метхе мне ничего не сказал…

Ийлуру звали А-Ша. За то время, пока она заботливо поила пострадавшую гостью нагретым ягодным вином, Эристо-Вет успела выслушать всю историю А-Ша – начиная от того, как бедняцкая семья пришла в Альмаран на поиски лучшей доли, и оканчивая тем, как супруг предпочел делить ложе с соседкой, а потом и вовсе куда-то исчез.

Эристо-Вет слушала вполуха, поддакивала, но думала совсем о другом.

О чем?

О том, что кристалл Видения, неведомо как попавший к альдохьенской прорицательнице, на самом деле оказался опасной штукой, в чем Эристо-Вет и пришлось убедиться на собственном печальном опыте.

О том, что истинным кукловодом всей этой истории был старый синх, метхе Альбрус.

О том, что теперь хочешь не хочешь, а придется расправляться с каждым, кто приблизится к Оку Сумерек.

Альбрус хотел, чтобы Нитар-Лисс нашла Лабиринт? Прекрасно. Значит, и темная жрица и ее спутник отправятся к Шейнире до того, как метхе добьется своего. Хотя… Как раз он-то, хитрая ящерица, ничего и не добивался. Сидел себе и ждал, время от времени дергая за нужную ниточку.

Эристо-Вет скрипнула зубами. Метхе, метхе. Учитель, которого можно было опасаться, но которым нельзя было не восхищаться.

…И о том, что Дар-Теен убил элеану, солгав при этом ей, Эристо-Вет.

А-Ша рассказывала о том, как ее муж любил поставить ей пару-другую синяков. А Эристо-Вет только стискивала пальцы на медальоне с частицей Молота Пресветлого и беззвучно шептала молитву.

– Помоги и наставь на правильный путь. Ибо некому дать совета, и некому больше довериться.

…И среди всех неприятностей, так внезапно свалившихся на ее голову, занозой сидела мысль, что свинцовый кубик так и не показал просимое. Эристо-Вет по-прежнему не знала, где сейчас темная жрица, и понятия не имела, как ее догнать.

Ийлура закрыла глаза.

– И тогда я посмотрела на себя в зеркало, – бубнила А-Ша, – знаете, у меня когда-то было настоящее зеркало…

– Да, конечно, – шепнула Эристо-Вет, мечтая лишь об одном, чтобы Покровители наказали эту женщину немотой.

Но память, самое страшное проклятие богов – и самый лучший их подарок, – уже вцепилась в произнесенное слово.

«Зеркало».

Ийлура усмехнулась. Мысленно разворачивая холст воспоминаний, неторопливо размышляя, чем может закончиться для нее еще один ритуал Хранителей… Когда-то давно ей довелось провести его, и эта глупая попытка едва не окончилась печально. Больше Эристо-Вет за все годы службы Ордену ни разу не делала ничего подобного и даже забыла о том досадном происшествии, но… Упоминание о зеркале внезапно разбудило само прошлое.

«И почему я не сделала этого раньше? – подумала Эристо-Вет. – Почему не вспомнила? Многое бы стало куда проще».

Но метхе Альбрус, побери его Шейнира, он не желал, чтобы его ученица помнила. Наверное, тогда старый синх ценил свою ученицу и не хотел ее потерять.

– Я тебя попрошу еще кое о чем. – Эристо-Вет крепко сжала пальцы А-Ши. – Обещай, что сделаешь. Я дам тебе золота…

Метхе Альбрус был лучшим, но в то же время самым надоедливым учителем из всех когда-либо живших под небом Эртинойса. Так искренне считала молоденькая ийлура с роскошными волосами глубокого синего цвета, сидящая за широким – в полный размах рук – деревянным столом. Необычный оттенок волос достался ей от матери и был редкостью в Гвенимаре; но, попав в Орден шести лет от роду, Эристо-Вет помнила, что на восточном побережье материка синие волосы встречаются часто – как будто их обладателей отметило дыхание океана.