Ольга Денисова - Одинокий путник

Иеромонах запыхался, и, поднявшись, долго не мог ничего сказать, шумно хватая ртом воздух и указуя перстом на тело отца Нифонта. Колдун оставался спокойным, без тени насмешки ожидая, когда Варсофоний заговорит. Лешек же поспешил спрятаться к нему за спину, хотя иеромонах вряд ли узнал бы в нем какого-то приютского мальчишку.

– Куда? – выдохнул, наконец, отец Варсофоний.

– Туда, – ответил колдун и махнул рукой в сторону крады.

– По какому праву? – отец Варсофоний так возмутился, что голос его чуть не сорвался на визг.

– Тело отца Нифонта не покинет Дальнего Замошья, – уверенно сказал колдун и вскинул глаза.

– Ты… ты что себе позволяешь?! – снова задохнулся иеромонах, – ты, проклятый язычник, как ты смеешь прикасаться к телу священника! Ты ежечасно должен благодарить своих поганых богов за то, что еще жив! Убирайся прочь, пока я не велел утопить тебя в реке, как щенка!

– Я сказал, тело отца Нифонта не покинет Дальнего Замошья, – повторил колдун угрожающе, глаза его блеснули, а рот на мгновенье оскалился.

Отец Варсофоний отступил на шаг и перекрестился:

– Сатана! Сам Сатана говорит твоими устами! Я вижу его лик!

– Моими устами говорит здравый смысл, – скривился колдун, – который вам, монахам, почему-то отказывает. Это тело источает яд, и этот яд должен сгореть в огне.

– Что? – взвизгнул иеромонах, – так это крада! Я так и знал, это крада! Тело священника – на поганый костер? Сжигать православных христиан на потеху идолопоклоннику? Вяжите проклятого язычника! Он смущает народ!

Дружники только и ждали команды, чтобы вскинуть топоры, но колдун выхватил из ножен меч и отступил на шаг, прикрывая собой Лешека.

– Уберите оружие, – велел он тихо, – сейчас не время выяснять, чьи боги лучше.

Колдун был так уверен в себе, что дружники заколебались.

– Вяжите его! – вскрикнул Варсофоний, – он хочет надругаться над нашей верой! Я не удивлюсь, если он сам наслал мор на деревню, нарочно, чтобы смущать неокрепшие в вере крестьянские души!

Колдун ударил мечом в древко топора, который занес над ним один из дружников, и оно громко треснуло, с лязгом металла о металл отразил второй удар, и плашмя ударил мечом по голове третьего дружника. Но четвертый, изловчившись, обошел его сбоку, и лезвие топора вскользь прошло по правому плечу колдуна, разрывая плотную ткань кафтана. Плоть чавкнула, и на землю хлынула кровь, но колдун словно не заметил этого, разрубая древко еще одного топора. Лешек вскрикнул, и кинулся на спину монаха, ранившего колдуна, краем глаза заметив, что от крады в их сторону бегут люди, много мужчин, и тоже сжимают в руках топоры, только не боевые, а тяжелые, рабочие, которыми только что рубили дрова.

Колдун сломал еще один топор, и схватился врукопашную с двумя монахами сразу, а Лешек впился ногтями в горло своего противника – он хотел убить того, кто посмел поднять на колдуна руку, но тот был искушенным бойцом, легко перекинул Лешека через спину и припечатал об землю так, что на несколько минут вышиб из него дух.

– Остановитесь, христиане! – вышел вперед отец Варсофоний, – Колдун наслал на вас мор, чтобы надругаться над вашей верой! Остановитесь!

Но люди, которые бежали на помощь колдуну, не обратили на него никакого внимания, набрасываясь на дружников Дамиана.

– Стойте! Вы погубите свои души! – кричал иеромонах, а его молодой брат закрыл его своим телом, чтобы толпа не смела его со своего пути.

Дружников повязали в одну минуту, но и колдуну на всякий случай заломили руки за спину. Лешек с трудом сел на земле, потряхивая гудящей головой, и попросил крестьян, держащих колдуна за руки:

– Отпустите его, вы что, не видите, он же ранен…

Но его просто не услышали, потому что отец Варсофоний заговорил густым, хорошо поставленным басом, как привык говорить на проповедях:

– Кто родственника на краду положит, своими руками его в геенну огненную столкнет, ибо Диавол только и ждет, как загубить христианскую душу. Разве отец Феофан не говорил вам, как достигнуть царствия небесного? Разве преисподняя милей вашим сердцам, чем райские кущи? Зачем вы слушаете проклятого язычника, устами которого говорит враг рода человеческого, руками которого он творит зло на земле? Колдовством своим прогневил он Бога на небе, за его грехи вы теперь жизнями расплачиваетесь!

– Ты, отче, тут абсолютно прав, – выдохнул колдун, – мои боги мора на людей не насылают, только твой злой бог с людьми привык обращаться, как с нашкодившими щенками: чуть что не по нем – либо мор, либо костер, либо распятие!

– Наш Бог, единый и всемогущий, о вечной жизни для паствы своей заботится, а твои идолы – суть деревянные истуканы, и, поклоняясь им, ты свою душу губишь, и идущих за тобой в пропасть ада ввергаешь! Люди! Посмотрите! Адское пламя предлагает он вашим родным вместо райских садов! Адское пламя предлагает возжечь он прямо на земле! Зачем? Затем, что Сатане так угодно – не пустить христианские души к Господу! Это колдуны, ведуны да кощунники насылают на людей болезни, по злобности и от бессилия перед Божьим величием. Это они, сотворяя свои поганые действа…

К отцу Варсофонию сзади подошел седобородый немощный старик, которого под руку вел мальчик, и похлопал иеромонаха по плечу:

– Погоди кричать. Что-то не понял я, кто на нас мор-то наслал: бог твой за грехи наши или колдун по злобности и от бессилия?

– Спасибо, дедушка, – рассмеялся колдун.

– А ты не смейся. Лучше прямо скажи – насылал на нас мор колдовством или не насылал?

– Не насылал, – ответил колдун, – я тут только сегодня ночью появился, а монахи когда к вам пришли?

– А ведь верно, – сказал тот, что держал колдуна за руки, – как монахи пришли, так и началось…

– Врет он, – забасил отец Варсофоний, – врет, нарочно от себя подозрение отвести хочет, на невинных свой грех свалить. Да разве можно верить проклятому язычнику?

– Молчи, – оборвал старик, – ты нам все о вечной жизни поешь, а кто ее видел, твою вечную жизнь? А колдун сына моего на ноги поднял, ему больше веры.

– Отпустите колдуна, – снова затянул Лешек, – он же ранен, вы что, не видите?

И опять никто не обратил на его тихий голос никакого внимания.

– Колдун полдеревни спас, и остальных вылечить обещал, как только луна взойдет, – сказал кто-то, – а если колдуна обидеть, кто мою сестру лечить станет? А?

– Слово Божие, смирение и молитва – вот лучшие лекарства для души страждущей, – ответил иеромонах, – а волшба и чародейство – путь в адское пламя. Или вы этого не знаете?

– Что-то отцу Нифонту ни смирение, ни слово божье не помогли, – хмыкнул колдун, – или он недостаточно усердно молился?

– Отца Нифонта Господь милосердный к себе призвал, и не тебе, червяку, рассуждать о промысле Божьем! – возразил иеромонах.