Вера Камша - Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал

– Мне шестьдесят фосем лет, молотой шелофек! Шестдесят фосемь, но я кашдый тень…

Он каждый день. Каждый день он. День он каждый… Шестьдесят восемь лет каждый он день… Земля качалась и по-конски фыркала, по небу шли желтоватые полосы, по ним, извиваясь и бурча, ползли недовольные шестоперы… каждый они день. Ползли… Ползут… Будут ползти, потому что полосы на небе не пересекаются…

– Господин барон, прошу меня простить, – то ли отчеканил, то ли проорал Придд. – Генерала Ариго ровно в полдень ожидает маршал Запада. Господин генерал, мой долг – напомнить вам об аудиенции.

– Фы не фешливы… Когда коворят зтаршие…

– Маршал ждет! – выкрикнул Жермон. – Прошу меня простить… Срочно!

– Господин барон, – Валентин, шагнув вперед, отвесил церемонный поклон, повергший барона во что-то вроде удивления, – если на то будет ваша добрая воля, я хотел бы использовать представившуюся мне счастливую возможность и получить совет Грозы Виндблуме. В Олларии я уделял своей подготовке недостаточно внимания и получил заслуженный урок. Оказавшись на Севере, я дал клятву исправить допущенную ошибку…

Жермон бежал. Трусливо покинув на растерзание доблестный арьергард, притворяясь, что исполняет несуществующий приказ. Единственное, что хоть как-то оправдывало беглеца, это репутация Ульриха-Бертольда. Ветеран был двужилен и беспощаден, но сейчас встретил достойного противника. Жермон не отказался бы проследить за развитием событий. С безопасного расстояния. Например, с Агмарена.

Удирающий генерал на ходу подкрутил усы и уверенно – притворяться так притворяться – свернул к загородному дому, предоставленному в распоряжение фок Варзов советником мариенбургского магистрата. Возле грустной замшелой статуи на Жермона налетел адъютант командующего. Вольфганг желал немедленно видеть генерала Ариго, так что вранье оказалось не враньем. В самом вызове ничего особенного не было. Старик, прикидывая план кампании, любил говорить с подчиненными, а Жермон уже лет десять ходил у него в маршальских любимчиках. Генерал доверием гордился, хотя спорить с командующим после Старой Придды стало невозможным. Если б хотя бы знать, делился Рудольф с фок Варзов сомнениями на его и свой счет или нет…

– Господин генерал, вас ждут. Проходите.

– Что за Хербсте? – с ходу спросил маршал. – Все то же?

– Да. – Едва прошел лед, «фульгаты» бросились на северный берег в поисках противника. И тут же с ним столкнулись: просторы Гельбе прямо-таки кишели разъездами. Бруно изо всех сил старался скрыть от противника свои маневры, в чем и преуспел. Было ясно, что фельдмаршал двинулся на юг, но понять, куда именно он нацелился, так до сих пор и не удалось. Оставалось читать Пфейтфайера и гадать, чем и занималась Западная армия – от господина командующего до кашеваров и цирюльников.

– Садись, – распорядился фок Варзов. – Что ты такой встрепанный?

На такой вопрос был ответ и… ответ. Жермон не находил себе места из-за опасений Рудольфа и собственных страхов, как военных, так и вовсе непонятных, но тянулось это не первый день. Сегодня же ничего особенного не случилось. Если не считать воителя с шестопером. Свести все к шутке, пожаловавшись на шестоперного барона? Проклятье, раньше он обходился без уверток, но раньше его не прочили на чужое место.

– Что-то ты, друг мой, неразговорчив. Сестра? Решил, что умерло, да рано…

– Все сразу. – О Катарине он почти не думал. Только удивился, узнав, как она схватилась сперва с Манриками, а потом и с судьями. Время и война превратили сестру в подлинную королеву. Такая могла бы поспорить и с отцом, но граф Ариго не дожил даже до свадьбы дочери…

– Это ты верно сказал: «сразу», – буркнул маршал и потянулся за яблоком. Ноймаринен, когда думал, бродил по кабинету, фок Варзов сидел в кресле, смотрел на карты и, если удавалось, грыз яблоки. Сейчас яблок хватало – зимних, привядших, но Вольфгангу годились любые. – Не хочешь говорить о своих делах, поговорим о Бруно.

– Я сбежал от Ульриха-Бертольда, – через силу улыбнулся Жермон. – Он застал нас с Приддом во время учебного поединка.

– Можешь не продолжать, но за бергерские полки я согласен терпеть дюжину ульрихов.

– Полки? – подался вперед Жермон. – Сколько?!

– Четыре. Маркграф сделал больше, чем обещал, – порадовал фок Варзов и тотчас сдал назад, – но больше нам ничего не светит. Разве что к осени, но до этого дожить надо.

Надо. И Западной армии, и Дораку, и тем, кто сейчас в Олларии. О том, что Алва еще может выйти из Нохи и подставить Северу плечо, фок Варзов не сказал и не скажет. Война суеверна, особенно на Изломе.

– Четыре полка бергеров Бруно не обрадуют, – ушел от Олларии Жермон. Фок Варзов аккуратно присоединил к горке огрызков останки очередного яблока и уставился на карту. Мешки под глазами маршала становились все заметнее. Рудольф не мог этого не видеть, вот и забеспокоился. Не из-за возраста Вольфганга, из-за здоровья.

– Бруно не радоваться нацелился, а воевать. – Фок Варзов покосился на дверь. – Не забудь поздравить Райнштайнера, когда явится, с генеральством. Я свожу всех бергеров в один корпус и отдаю ему.

– Это улучшит наше положение. – Бергерский корпус и Ойген во главе… Это скала, тем более на пути дриксов.

– Вот о положении и поспорим. С остальными я уже говорил, только вы с Райнштайнером и остались. – Маршал потянулся за яблоком, но передумал и уставился в карту. Начинать он не спешил, уж не потому ли, что знал: перед ним сидит тот, кто его сменит? Сейчас еще подчиненный, но любой промах, болезнь или просто решение регента – и генерал Ариго принимает армию, а маршал фок Варзов отправляется на покой. Бродить по пустому дому и ждать вестей с уже не своей войны.

Сидеть и смотреть на склоненную седую голову становилось все тяжелее. Попросить карту или воды? Нет, это может показаться… Неважно чем! Ты сам отказался от разговора, когда старик спросил про сестру, теперь молчи.

И Жермон молчал, мысленно загоняя себя в начинающуюся кампанию. Это было необходимо, и это помогало чувствовать себя генералом, а не интриганом и неблагодарной скотиной.

К наступлению Бруно готовился не менее тщательно, чем фок Варзов – к обороне. По прикидкам и разрозненным подсчетам, стянутые в Лёйне и Лауссхен силы почти в полтора раза превосходили Западную армию. «Фульгаты» доносили про заложенные в Лауссхен большие магазины и собранный там осадный парк, а в начале лета к фельдмаршалу могли подойти резервы. Если кесарь решит, что дело того стоит, и если позволят Альмейда, Савиньяк и бергеры. Жермон надеялся и на флот, и на то, что это не гаунау свяжут горцев, а горцы повиснут на Хайнрихе, не пуская его на помощь Дриксен, но армия Бруно была хороша и сама по себе. Без резервов и союзников. Почти девяносто тысяч человек, больше трети – конница, и никаких новобранцев. Опытные солдаты, опытные офицеры и очень, очень опытный и умный командующий, почуявший наконец возможность расквитаться за свои и чужие поражения…