Петр Верещагин - Игра Арканмирра

В одной из древнейших готландских саг говорилось о тех, кто покинул отчизну ради сохранения рода; о тех, кто был обречен на изгнание… Мысленно сопоставляя сагу с той странной поэмой о Рагнароке – вернее, с последовавшей за нею сценой, – я получил заключение, которому не мог поверить.

Такого не может быть!

Жаль, я не знаю мифов сидхе и половинчиков… Тогда бы было несложно проверить мое невероятное предположение о том, что ВСЕ народы Арканмирра – изгнанники и прибыли сюда для какой-то тайной цели, которую им попросту не удосужились открыть…

«Говорил же я: поменьше думай об этом, – скорбно заметил Он. – Теперь тебе придется замолчать навсегда».

Мое тело снова накрепко сковала чужая воля. Ноги плотнее стиснули бока лошади, руки резко встряхнули поводья; лошадь поднялась на дыбы, пронзительно заржав, а затем ринулась к воротам запретного Города Мечты.

Подтверждение получено, кисло подумал я, однако ценою тому определенно станет – если уже не стала – моя жизнь…

Разряды синих молний поразили лошадь, буквально испепелив бедное животное. Я вылетел из седла и покатился по песку, непонятным образом ускользнув от остальных молний, направленных уже в меня. Размышления о тайне народов Арканмирра отошли на задний план, как и все прочие мысли, не относящиеся к проблемам выживания.

Уклонившись еще от двух молний, я внезапно понял, что сковывающие чары исчезли. Похоже, что прямое и открытое убийство не в Его обычае. Эту мысль я отодвинул в сторону, но не выкинул из головы окончательно. Следовало обдумать перспективы… но позже.

Три разряда… Один впился в песок прямо у моей головы, когда я упал, чтобы пропустить второй над собой; последний попал в мифриловую броню, застонавшую от такого обращения, рассеялся по ней и с грозным шипением исчез. Кольчуга почернела, словно по ней долго возили куском угля.

И внезапно стало тихо. Никаких громов и молний, никаких прочих опасностей – видимых, по крайней мере. Даже удушающая жара пропала, а воздух стал резким и свежим, как после хорошей грозы. Впрочем, это в определенном смысле и была гроза.

Врата Города Мечты, находившиеся теперь буквально в сорока шагах от меня, начали открываться. Пожав плечами, я пошел навстречу своей гибели.

Игла черного пламени вонзилась в мозг Джафара, заставив Алхимика высказать пославшему ее свое крайнее недовольство. Столь витиеватых ругательств даже сквернослов М а ркус ни разу не слышал. Истерлинг смущенно заткнулся.

– Так-то лучше, – удовлетворенно улыбнулся Властитель. – Теперь выкладывай, в чем дело.

Гомункулус в стеклянной колбе беззвучно зашевелил губами.

– Черные Пески? Там же даже орки дохнут от жажды!

Гомункулус настаивал на своем.

– Хорошо, – кивнул Алхимик, – я проверю. Но тебе не поздоровится, если ты напрасно побеспокоил меня.

На безжизненном личике глиняной фигурки отразилась покорность. Джафар кивнул, бросил в рот уродцу крупинку волшебной пыли и разорвал контакт с Хромым Лисом, постоянным его наблюдателем с западной границы.

Неужели что-то было упущено из виду? Какой-то новый фактор… Да, среди Властителей уже не первый месяц ходили слухи об изменяющемся магическом поле Арканмирра. Да, многие заклинания теперь теряли силу или, напротив, обретали слишком большое могущество. У самого Алхимика пока не было подобных проблем, ибо его техника получения Власти из золота не являлась волшебством как таковым. Однако он не мог позволить себе совсем не обращать внимания на эти вопросы и недавно разгадал секрет этой кутерьмы. Просто так, ради себя самого – с остальными Властителями Джафар пока не поделился своим открытием (и не собирался этого делать иначе, как за соответствующую плату). То было не более чем предположение, но оно очень хорошо объясняло все аспекты происходящего.

До сегодняшнего дня, подкинувшего принципиально новую загадку. Впрочем, загадки для того и существуют, чтобы их отгадывать.

Он аккуратно установил на собственноручно вырезанную деревянную подставку округлый голубой кристалл и представил себе образ хозяина Дальновидящего Ока, с которым был некогда хорошо знаком. Затем Алхимик убедил себя в том, что он сам и этот хозяин – одно и то же лицо. Восприняв убежденность Джафара, Око мигнуло и показало в своей глубине то, что требовалось Властителю.

По Цитадели вновь пронесся вихрь проклятий на санскрите.

– Захады, дарагой, гостэм будэш.

Это уже было куда приятнее, чем первоначальная встреча – молнии там разные, громовые удары и прочая чертовщина. Одно смущало: собеседник определенно не спешил показываться на глаза, а я терпеть не мог людей, которые корчат из себя великих магов и передают голос на расстояние.

Хотя – кто сказал, что в этом городе обитают люди?

Шагнув за линию городских ворот, я внезапно почувствовал дикий жар и резкий сернистый запах бурлящей лавы. Пот на мгновение залил глаза, но тотчас высох. Волосы на голове затрещали.

Я молнией рванулся вперед, уходя прочь от источника жара, который опять-таки оказался незримым. Фокусы Города Мечты уже серьезно начали действовать мне на нервы. Но что я мог сделать?

«Найти главного и расплатиться с ним его же монетой», – угрюмо подумал я, касаясь эфеса мифрилового меча.

Мысль эта немного подняла настроение и прибавила сил. Но получасовое блуждание по безжизненным улицам вновь нагнало депрессию.

Наконец я двинулся по главному проспекту к высокому минарету, расположенному неподалеку от цитадели. В саму цитадель я уже наведывался – безуспешно, – но в эту башенку покуда не заглядывал. Как, впрочем, и во множество других строений. Если для достижения цели (какой именно, кстати?) предстоит обыскать каждый квадратный дюйм этого проклятого города, я это проделаю; но, клянусь Имиром, тому, кто за это в ответе, придется плохо!

Если, конечно, этот Некто вообще существует…

Вход был инкрустирован золотом и слоновой костью. Орнамент, однако, почти стерся от времени. Ну и черт с ним: у меня все равно не было ни причин, ни желания осматривать все дурацкие рисунки.

Впереди послышался шорох. Первый звук в этом сумасшедшем месте.

Я обнажил меч, мысленно попросив его не светиться. Просьба была удовлетворена: короткое мифриловое лезвие выглядело таким же невзрачным, как у простого железного тесака. Бесшумно ступая по винтовой лестнице, я поднимался наверх.

Высокая дверь из жемчужно-серого дерева; панели покрыты сложной резьбой. Осторожно подкравшись, я прислушался. Да. Внутри определенно кто-то находился.

Правила хорошего тона предписывали вежливо постучаться, а потом уж входить. Мне, однако, подобное соображение тогда даже не пришло в голову. И совершенно напрасно. Еще хорошо, что я не применил метод «кувалдой в дверь» – тогда бы мне действительно не поздоровилось…