Андрей Круз - У Великой реки

Напротив нас, слева от колонны, стояли двое. Тот самый мужик, которого я видел в "Тихой пристани". Среднего роста, худощавый, коротко стриженый, с заметной сединой. Темные глаза, в которых ничего зловещего, загар, сильные руки сложены на груди, демонстрируя отсутствие оружия и дурных намерений. Даже некая полуулыбочка на губах, безо всякого глумления, кстати. Одет в простую куртку-штормовку с откинутым капюшоном, свитер с горлом под ней, серые брюки и крепкие ботинки. К моему удивлению, на перевязи под пыльником кобура с самым обычным "чеканом" висит. У колдунов такое редко увидишь, особенно у столь сильных.

На шее под свитером какой-то мощный амулет. Подозреваю, что самоактивирующийся щит. Я такой вживую только один раз видел. На среднем пальце правой руки массивный серебряный перстень. Больше ничего примечательного. Примечательной была девушка, стоящая радом с ним, лицом неуловимо напоминая Машу. Только девушка была выше моей подружки и на несколько лет постарше. И волосы носила длинные, в то время как Маша всему предпочитала растрепанный ежик. Но тоже красивая. В смысле и Маша красивая, и эта девица не хуже.

Девушка была одета в черное, но явно без всяких претензий на какую-то символику, просто нравился ей черный цвет. Короткая кожаная куртка, плотные лосины с кожаными вставками, сапожки для верховой езды с маленькими блестящими шпорами. На шее, на цепи висел массивный амулет, буквально истекающий Силой, но истекающий как-то странно – Сила выходила из него, закручивалась в кольцо и в нем же исчезала. Странно. На запястьях платиновые браслеты, тоже залитые энергией под завязку.

Девушка была вооружена, и тоже, как и ее спутник, без особых затей – вороненым "аспидом" в кобуре, висящей на поясе. Ничего больше. Скорее так, для порядку. Гораздо лучше вооружены были их спутники, стоящие поодаль, у дальней стены. Их было трое. Двоих я опознал сразу, не в лицо, а по типу – телохранители. У обоих на плече по короткой СВДК со складным прикладом и оптикой-малократкой, и по длинному ТТУ в кобуре. Гранаты в подсумках, тяжелые тесаки, под куртками тонкие дорогие кольчуги. Оба пришлые, и что интересно – близнецы. Рослые, плечистые, светловолосые. Двое из ларца, короче.

Перед ними, ближе к нам, стоял еще один, вооруженный точно так, как и они, разве что пистолет был богато инкрустирован, и по стволу карабина вился затейливый золотой узор. Интересно. Бледное лицо с правильными чертами, черные глаза. На голове черный тюрбан, намотанный на маранийский манер, закрывающий еще и нижнюю часть лица. Худощавый, явно очень гибкий и сильный. Хм… что-то знакомее в этом всем… Точно! Тифлинг! А вон и свернутый латиг под распахнутой курткой. Уже интересно.

Но вообще с не такой уж богатой свитой пришел к нам Пантелей. Кстати, он ли это вообще? Ну мало ли, вдруг обознался, в кабаке темно и суетно было. Может, похожий кто?

– Пантелей? – спросил я. – Не ошибся?

– Я. Именно так. – слегка улыбнулся он. – Не ждали?

– Ждали. – пожал я плечами. – Даже искали. Разве не заметно было?

– Заметно, заметно. – успокаивающим тоном, каким обычно говорят с нетрезвыми буянами, уверяя, что их уважают, ответил колдун. – Особенно в последние полчаса, с тех пор, как вы чужим порталом пришли и владетеля сего спасаемого богами места извели огненной смертью. Вместе с его начальником охраны – родственником и единственным настоящим наследником. И двумя личными магиками.

Тон у него по-прежнему был веселый, как будто наше появление его вовсе не беспокоило. А может так оно и было. Недаром он чуть не первым колдуном из ныне здравствующих почитается. Маша, кстати, молчала, лишь смотрела на сестру в упор. А сестра смотрела на нее с непонятным выражением лица.

Однако, нечто интересное я узнал. Почему, например, сопротивление нам было таким неорганизованным и немного бестолковым, хоть и яростным. А все очень просто оказалось, да и объяснимо, по большому счету. Сеньору местному не терпелось результатов похода дождаться, вот и пошел со всеми присными покараулить у портального маяка, где благополучно и попал под раздачу. Маша их всех раз – и в прах повергла, причем в прямом смысле слова. Как в погребальной урне прах, не гуще.

– А зачем искали меня? – спросил Пантелей. – Неужто из-за денег? Сколько там, десять за меня?

– Двадцать.

– Ах, два-а-адцать! – иронически протянул он. – С ума сойти! Бешеные деньги! Настенька… помоги мне с дверкой.

Так обратился он к стоящей рядом сестре моей подружки, указав ей на сокровищницу. Та лишь улыбнулась мимолетно, как Лари часто делает, подняла вытянутую руку с повернутой от себя ладонью, и… выбросила такую могучую волну чистой Силы, что меня морозом до костей прохватило, а могучая дверь смялась как листок картона в мозолистой ладони пьяного портового грузчика. Лишь заскрипело и жалобно заныло толстое железо, и с пулеметным треском вылетели могучие заклепки, одна за другой. Вырвало петли, перекрутило в уродливый ком, и отшвырнуло с грохотом в сторону, так, что с каменной стены крошка посыпалась.

Затем она вновь обернулась к нам с небрежным видом, хоть и несколько ненатуральным. Похоже, что такая мощь для нее не безделица, откатом-то накрыло. Испарина на лбу и побледнела даже.

– Насть… а это ты как? – вдруг спросила Маша. – Ты же не колдовала.

– Не колдовала. – улыбнулась та. – Просто знала все про всех, за что меня все ненавидели. А я ненавидела их, за то, что вынуждена все про них знать. Знать, кто ворует, кто изменяет жене, кто и вовсе с кобылой любится. А они знали, что я знаю. И хотели от меня знать о других. И что это была за жизнь?

Говорила она не повышая голоса, как будто повторяя наизусть давно затверженную речь. Наверное, так оно и было. Она эту речь, пожалуй, с тех пор, как говорить научилась, повторяла. Я бы повторял, на ее месте будучи.

А что? С таким даром жить среди людей не просто невозможно, но еще и опасно. Ведь рано или поздно любой задумавший худое сообразит, что все его планы и тайны могут быть раскрыты некоей девушкой Настей, лишь только потому, что дар у нее такой. Придет к ней квартальный, спросит, а она подумает – да и ответит. И тогда злодеи подумают немножко, да и убьют ее заранее. На всякий случай, от худого. А этого она не узнает, потому что думать про каждого злодея в округе и знать его планы невозможно – думалки не хватит, через край потечет.

– И что теперь за жизнь? – спросила Маша, нагнув голову и глядя исподлобья, словно собираясь бодаться.

– Теперь? – переспросила Настя. – Теперь нормальная жизнь! Беспокойная, но нормальная. Это видела?

Резким жестом, словно отбрасывая что-то в сторону, она указала на дверь, которая на дверь уже и не похожа была. Затем она постучала пальцем с отполированным ногтем по амулету на груди, тряхнула браслетами.