Андрей Посняков - Месяц Седых трав

– Да помню… Ох, Боорчу-гуай, не простой ты мужик…

– Конечно, не простой, – поправив на плечах шелковый дээл, вельможа довольно ухмыльнулся и продолжал уже совершенно серьезным тоном. – Видишь ли, друг мой, я был простым, когда – так же, как и ты, – носился по степи вольным ветром. Времена изменились, нынче я – вельможа, помощник великого Темучина, советник и исполнитель его решений – как же я могу быть простым?

– Вообще-то, да, – согласился юноша. – Верно ты сказал, верно.

– Ничего, уж сегодня расслабимся, отдохнем. Сейчас Джэльмэ придет, может, еще и Кокэчу, шаман. Ты не смотри, что он кажется придурковатым, на самом деле старик очень умен. Девок назовем, попоем, попляшем…

– Я смотрю, тут вообще все не те, кем кажутся, – тихо промолвил Баурджин. – Темучин, к слову, сюда не нагрянет?

– Он-то бы со всем удовольствием, да только не сейчас – цзиньского посла стесняется. Тот ведь подумает – что это за император, если он по чужим гэрам арьку пьянствует? Да-да, ты все верно понял, друг мой! – Боорчу расхохотался вовсе даже не пьяно и заговорщически подмигнул. – Да! Вот именно! Темучин будет-таки императором. Не как сейчас – Повелителем для тайджиутов, борджигин, меркитов – мы ведь уже провозгласили его ханом, да не простым, а Чингис-Ханом, Потрясателем Вселенной… но это пока так, среди своих. Ничего, придет время, и Чингисхану – а следовательно, и всем нам – покорятся татары, найманы, кераиты… и даже надменные цзиньцы! Более того…

Милитаристские мечтанья Боорчу прервал заглянувший в гэр стражник:

– Тут к тебе гость, господин.

– Гость? Наверное, Джэльмэ… но он бы не ждал у входа… Что за гость?

– Некто по имени Алтан-Зэв, господин, – почтительно доложил воин. – Говорит, что ты его хорошо знаешь. И еще его хорошо знает Баурджин-нойон.

– Алтан-Зэв, Алтан-Зэв… – Вельможа наморщил лоб. – Так это, верно, твой приятель?

– Что-то не помню такого, – покачал головой гость.

Боорчу посмотрел на стражника:

– Он хоть как выглядит, твой Алтан-Зэв?

– Такой… совсем еще молодой человек. Юноша лет пятнадцати.

– Ладно, зови, разберемся…

Едва увидев нового гостя, Баурджин, конечно, его тут же вспомнил – как же, молодой командир дальнего поста. Видать, сменился…

– Ты – Алтан-Зэв? – исподлобья оглядел парня Боорчу.

– Я, – тот кивнул и почтительно поздоровался. – Хорошо ли живете?

– Твоими заботами… Арьку пить будешь, Алтан-Зэв?

– Буду.

– Тогда садись! Эй, слуги, а ну, налейте ему… Пей да дело разумей – знаешь, Алтан-Зэв, такую пословицу?

– А как же!

Баурджин-Дубов чуть не поперхнулся арькой. Это ж русская пословица-то! Что же, выходит – она же и монгольская? Чудны дела твои, Господи!

– Эй, Баурджин-гуай! А ну давай-ка затянем песню!

– Легко, почтеннейший Боорчу!

Чжэн Ло, конечно, являлся шпионом, тут и думать нечего. Темучин о том знал, но кроме того что приставил к китайцу своего человека – Баурджина, – больше никаких действий не предпринимал, и юноша в последнее время догадывался почему. Военная помощь китайцев очень не помешала бы монгольскому хану в борьбе с сильным противником – воинственными и многочисленными племенами татар.

Баурджин-Дубов мысленно посмеялся собственным мыслям. Почти каждую можно было толковать двояко. Чжэн Ло – явный китаец, это так, но в Китае, как понял Дубов, в эту эпоху имелось целых два государства, если не больше. Одно – в Южном Китае, так называемая империя Сун, другое – на севере, чжурчженьское, империя Цзинь, в нем-то и был заинтересован Темучин. Сунцы и цзиньцы, кстати, откровенно враждовали: погибший под пытками мальчишка-слуга был сунцем, южанином, сделавшим все, чтобы не допустить союза цзиньцев с монголами. Хотя какой из Темучина монгол, к чертям собачьим? Высокий, стройный, с большими желтовато-зелеными – «рысьми» или «тигриными» – глазами. И волосы вовсе не черные, словно вороново крыло, а темно-каштановые, рыжеватые даже. На хохла больше смахивает, вот усы бы чуток подстричь – и вылитый старшина Старогуб! И Боорчу… Вот тоже явный гоголевский типаж – этакий хлебосольный южнорусский барин, не дурак выпить и покутить с доступными девицами. Джэльмэ… Да, в этом что-то монгольское есть… так, слегка… А вообще-то, монголы – скорей собирательное имя. Да и название родного племени Темучина – Борджигин – переводится как «Люди Серых Глаз» или «Род Серых Глаз». Ну да, типичные монголы, как же! Хотя были в войске и типичные, и довольно много. Но были и такие, как сам Темучин – рослые, светлоглазые, даже светловолосые попадались! Честно говоря, Иван Ильич Дубов куда больше смахивал на типичного монгола, чем тот же Темучин. Не зря еще Брежнев, шутя, говаривал, мол, два у меня верных монгола, Ваня Дубов да Костя Черненко.

Татары… Монголо-татары – так их обзывали в учебниках. А вот, оказывается, они не только не татары, но и не монголы вовсе! Хотя… род Борджигин относился к тайджиутским родам, а тайджиуты – монгольское племя… или все-таки не монгольское? А черт его знает? Генерал Дубов, между прочим, историю как науку любил и много чего почитывал, больше про запад, правда, про восток – куда меньше. Но читал не столько научные работы, правда, сколько беллетристику, Яна, к примеру… Лучше б не читал! Сколько ни силился Дубов, ни черта ему сейчас не помогла ни советская историография, ни беллетристика! Все совершенно не так оказалось, одно только верно – кочевники… Кочевники-то кочевники, но вот было у Ивана такое чувство, словно бы все эти юрты-гэры – это все для Темучина и его друзей временное, суетное. Что-то явно было у них, какие-нибудь города, государства… Именно поэтому Темучин так опасался татар. Хотя, казалось бы, с чего их опасаться кочевникам? Взяли да откочевали к черту на кулички. Степь большая, никакие татары не найдут, да и искать не станут – много ли богатств возьмешь у кочевника-скотовода? А вот если города… Ну, точно, города – есть они, есть, не могут не быть, вон, какие доспехи у воинов, да и не только у воинов, у лошадей даже! Металлические, из позолоченных и посеребренных блях. А шлемы какие сложные? Составные, с точнехонько пригнанными защитными пластинами. С позолотой, чеканкой – такой шлем в походной кузне не выкуешь! Взять и другие доспехи, кожаные – это ж надо сперва воловью кожу особым образом выделать, залить специальным составом, придать нужную форму, отполировать… Нет, никакими кочевьями здесь и не пахнет. Производство! Самое настоящее производство! Где ж у них города, интересно? И почему Темучин упорно не покидает степи? Кстати, никто в войске почему-то об этом не говорит, даже словоохотливый Боорчу! Не принято? Не считается приличным? Какое-то табу? А если поразмышлять логически?