Марина Ефиминюк - Берегиня Иансы

Я похолодела и растерялась, почувствовав спазм в горле.

От темноты отделилась серая тень в балахоне. Я вскинулась, незнакомец целился арбалетом в Ветрова. Душегуб, не скрываясь, спокойно стал прилаживать новый болт. Налетел резкий порыв ветра, смахнув с башки незнакомца капюшон. Я увидала желтоватые змеиные глаза на знакомом лице помощника ростовщика Акакия и только прошипела сквозь зубы:

– Ненавижу!!!

И в этот же момент окрестности разбил громогласный одуряющий драконий вой, а поблизости раздался хриплый приказ:

– К земле!

Я вжалась в пыль, даже камушек впился в щеку. И все равно яркая жасминовая вспышка ослепила. Хранитель вспыхнул, как сухой прутик, и с тонким визгом закрутился на месте, старясь потушить охватившее его пламя.

– Вставай! – Савков схватил меня за шкирку, силой поднимая на ноги.

– Постой! – попыталась я вырваться. – Федька! Надо его с собой взять! Стой же ты!

Отчего-то в голове крутилась дурацкая мысль, что надо спасти юнца от неминуемой расправы Хранителей. Глупый невинный мальчик. Он думал, что я красивая.

– Ты его на хребтине потащишь?! Вперед! – рычал мне в ухо Николай, подталкивая к настежь раскрытым воротам. Я последний раз обернулась.

Савков с трудом тащил на себе Давидыва, руки того болтались безвольными плетьми. На крыльцо выскочила очередная фигура – в ненавистном белом балахоне, будто злобный призрак, желающий уничтожить нас. Колдун резко развернулся и наугад, не целясь, послал очередной разряд. В магическом свете блеснуло жало арбалета у нападающего. Где-то в небе заголосил дракон. Зеленая вспышка смешалась с огромным огненным потоком, налетевшим на крышу дома и сжирающим все на своем пути. Фигура мгновенно растворилась в огненном мареве, откуда-то изнутри деревянного строения донесся испуганный болезненный вопль.

– Вперед! – процедил Николай, грубо пихнув меня к выходу. – Не останавливаться!

Мы выскочили на улицу, где уже собиралась толпа, готовая идти штурмом на недобрых и нежданных гостей из внешнего мира, разбивших вдребезги их уединение. Во главе белорубашечников шел сам настоятель храма, его высокая фигура в кипельно-белом балахоне ярко выделялась на фоне грязных дымных сумерек, пришедших вместо чистой звездной ночи.

Мы заметались, не зная куда кинуться, но тут, будто благословенный глас свыше, раздался женский крик:

– Сюда! Ко мне!

Кухарка Давидыва с самым решительным видом и вздыбленными седыми волосами едва удерживала повод возбужденной, бешено косящей лошади.

– Короля сюда! – Савков перевалил Давидыва через седло, помог забраться и женщине.

– Встретимся у развилки на Истоминское, в четырех верстах отсюда! – приказал он и сильно шлепнул каурую по крупу.

Та, всхрапнув, рванула с места. А я непроизвольно отметила про себя – если подвязка у Давидыва, то на четыре версты от него я смогу беспрепятственно двигаться, не испытывая страха остаться без руки.

Белорубашечники неслись в гору, подгоняемые религиозным экстазом и кровавой жаждой порешить нас. Пламя, шипя, перекинулось на сад и грозило вместе с налетевшим ветром распространиться на соседние постройки. Крыша дома со странным треском провалилась вниз, выплюнув в воздух сноп искр. Но, видимо, свихнувшихся сектантов такая мелочь, как вселенский пожар, не страшила. У них была единственная цель – выловить и наказать нас. А деревню? Деревню восстановят заново, будет краше прежнего.

Мы рванули в подворотню, мало веря в собственное спасение. В ноги впивались мелкие камушки. Дыхание замирало, давило в груди, в боку кололо. Савков, будь он неладен, тащил меня, не сбавляя ходу. За нашими спинами орала возбужденная толпа. Мы бежали вдоль городской стены, пытаясь найти лаз и выбраться наружу, но все было тщетно. Когда впереди встала людская масса, обогнувшая деревню и тем самым загнавшая нас в капкан, мы остановились, тяжело дыша и практически теряя сознание от потери сил.

– Их всех не смогу заворожить, – тихо прорычал Николай, пряча меня за своей спиной. – Наташа, – задыхаясь, прошептал он, – ты прости меня за все, что я тебе сделал плохого.

– Не надо! – осекла я его, хорошенько шарахнув между лопаток кулаком. – Не надо со мной прощаться! Я помирать не собираюсь, так что заткнись немедленно!

Толпа приближалась, молча и хмуро рассматривая нас, чужаков. Сектанты неплохо вооружились – уступами да вилами, видать, весь садовый инвентарь из сараев собрали, спеша с нами расквитаться.

Надежды выжить практически не осталось.

– Молитесь, братья мои! – Священник возвел руки к небу, заволоченному белесым дымом горящего дома. – Пришло время нечестивцам предстать пред их черным богом! Да пребудет с нами свет! Да поглотит их тьма!

Мы жались к стене, и шершавые колья неприятно царапали тело даже через рубаху.

Глава секты развернулся в сторону храма, и все взгляды обратились к высокой деревянной колокольне с крестом на шпиле. Как раз в тот момент, когда его преисполненный истинной веры и радости голос утонул в оглушающем драконьем вое, а большое огненное облако, не разжевывая, заглотило и саму колокольню, и остроконечный купол храма, к которому она была пристроена. Земля под нашими ногами зашлась в нервной дрожи. С отчаянным хрустом высоченный забор завалился назад, открывая вид на огромное поле и темный частокол леса всего в каких-то ста саженях. Пока сектанты с испуганными воплями и визгом падали на колени, крестились и рыдали, глядя на сгорающий символ их нерушимой веры и кружащего длиннокрылого дракона, мы рванули в сторону спасительного лесного убежища.

– А-а-а-а!!!

Сонный лес отвечал на мой крик птичьими переливами и шелестением листвы.

Кубарем я cкатилась с крутой горки, приминая кустарники. Я судорожно пыталась схватиться за мокрую от предрассветный росы траву, но та выскальзывала из рук, только раня пальцы.

Хорошенько шарахнувшись об ободранный зайцами еще по зиме ствол осины, я наконец-то закончила головокружительный полет и теперь пыталась понять – все ли кости целы.

– Наталья! – Приподнявшись с влажной, пахнущей прошлогодней листвой земли, я разглядела на краю оврага фигуру Савкова. – Жива?! – Он стал осторожно спускаться по практически отвесному склону, но все же не удержался. Нога его соскользнула, и вот колдун съехал ко мне на спине, переломав добрую часть кустов, чудом оставшихся целыми после моего падения.

– Жива, – злорадно отозвалась я, усаживаясь.

Деревья кружили перед глазами, как в сумасшедшем хороводе. Где-то высоко между их густыми кронами светлело небо, затянутое серыми тучами. Холодная ночь уступала место промозглому дню и нарождавшемуся дождю.

– Где твои сапоги? – безразлично, скорее чтобы заполнить паузу, поинтересовался Николай, лежа на спине и вглядываясь в даль.