Андрей Мартьянов - Наследник

— Вы могли бы обращаться ко мне на «ты»? Непривычно...

— Конечно, Сергей. Договорились.

Город назывался сложно — Альдейгьюборг, иногда даны говорили более кратко, Альдейга, отбрасывая окончание «борг», и в ХХ веке означавшее «холм» или «крепость на холме».

Крепость была, да еще какая! Возвышенность на правобережье реки, однозначно идентифицированной Славиком как Волхов, оседлал шедевр местной архитектуры — внушительное сооружение из могучих, обмазанных желтоватой глиной бревен, пять квадратных башен с шатровыми крышами на углах, двое ворот — речные, ведущие к гавани, и смотрящие на запад, собственно на город; Рёрик именовал его словами, очень похожими на русские: «гардар» или «гард». Вполне возможно, корни идут именно отсюда...

По меркам будущего поселение на Волхове не дотягивало даже до зачуханного райцентра где-нибудь на тамбовщине или в приуралье, но для нынешней эпохи Альдейгьюборг был едва ли не мегаполисом — большая крепость, две с лишним сотни дворов и, конечно же, настоящий порт: Славик насчитал семнадцать чужих кораблей, а с новоприбывшими данами получалось два полных десятка, полновесный боевой флот! Сразу видно, здесь расположена крупная перевалочная база, на которой держится торговля всего региона, а то и земель заморских — той же самой Дании и прочих побережных стран...

С первого (и далеко не самого приятного) знакомства с данами минуло шесть полных суток, почти неделя. В Альдейгьюборг ладьи Рёрика пришли третьего дня и, похоже, конунг собирался задержаться в городе надолго — корабли сразу вытянули на сушу, утвердили на подобии деревянных стапелей и вроде бы начали готовить к ремонту.

Груз перетащили в один из здоровенных сараев, стоявших на пологом берегу, часть дружины разбила лагерь прямиком в гавани: поставили палатки, до смешного похожие на старые советские брезентухи — каркас из гладко оструганных досок в виде двух букв «Л», между ними натягивается выбеленная парусина, внутрь кладутся овечьи шкуры и пожалуйста, жилище готово. Просто и удобно.

Начиная с памятной ночи на Ореховом острове Славик получил относительную свободу — руки больше не связывали, во время двух стоянок на безлюдных берегах Ладоги за ним никто не следил — ходи где хочешь, делай, что душе угодно. Впрочем, общаться со Славиком даны не желали категорически — будто его вовсе не существовало. Один раз жестами попросили помочь нарубить дров и только.

Внимание проявил лишь Торстейн по прозвищу Гюлльскег — подарил две старые сероватые рубахи, льняную и шерстяную, штаны да пояс-ремешок. Ткнул пальцем в камуфляж, сообщил, что эдакая одежка ней вель, оденься-ка ты лучше как всякий уважающий себя мадр. Незачем позориться перед всеми данирс дротт, стыдобища.

Хорошо, как скажете, никаких возражений. Переоделся, из своего оставил только ботинки. Рыжий Торстейн удовлетворенно кивнул, с интересом поглядел на крестик, висевший у Славика на шее и ушел к своим — чужака к костру не звали, ел он всегда отдельно, ночевал не в палатке, а на палубе.

В логике Рёрику не откажешь, конунг отлично знал, что Славик не сбежит — по крайней мере прямо сейчас. Некуда бежать: вокруг гиблые болота да дикое зверье, без припасов и оружия далеко не уйдешь. В Альдейгьюборге он может быть и совершит попытку, но каков смысл? Что делать Слейфу среди незнакомых людей, языка которых он не понимает?

Спустя три дня после прибытия в город Рёрик приставил к Славику Кетиля, как парня молодого, сообразительного и говорливого — займись Кетиль гасти-чужеземцем, и на шаг от него не отходи. Обычаев Слейф не знает, наших богов не чтит, еще обидит кого невзначай — мне, конунгу, виру за оскорбление придется платить, а чужака убьют чего доброго. Заодно попробуй научить говорить по-нашему.

Кетиль сразу уточнил: Слейф-гасти раб или свободный человек? Ты, конунг, его в плен взял, тебе и решать.

— Свободный, свободный, — проворчал Рёрик. — Он не сделал нам ничего плохого, зачем его в трэли обращать? Нож ему дай, пусть каждый видит — раз при оружии, значит свободен. Начнут спрашивать, кто таков да откуда, говори — франк из Аахена. В Альдейгьюборге франков отроду не бывало, обмана не заметят.

— Ты все еще думаешь, что он годи? Служит чужим богам? Торстейн видел у Слейфа крест, у франков-христиан такие же.

— Не знаю. Слейф откуда-то очень издалека , я это чувствую... И не обижай его.

Сказано — сделано. Кетиль, сын Орма, отлично понимал: относиться к чужаку надо с большой осторожностью, если Рёрик прав, и Слейф связан с силами не-человеческими и разумением простого воина не постижимыми, значит ожидать от Слефа-гасти можно чего угодно — какие боги ему покровительствуют? Это неизвестно.

Крест ничего не значит, такой оберег есть у многих, защита Белого Бога ромеев, англов и гэлов острова Эйре не помешает, это добрый дух — когда ирландские жрецы вершат над тобой обряд очищения, крестят, то каждому дарят знак Христа и новую рубаху... Наверное Слейф бывал на Закатных островах или, к примеру, в сказочной Византии.

Рёрик сразу позволил Слефу жить в «мужском доме» — в Альдейгьюборге у данов была своя слобода, несколько длинных домов стоявших ближе к реке, где устроились бонды из Ютланда и Сэланда, решившие навсегда покинуть родину и перебраться в Гардарики.

Не в пример Даннмёрку земли тут много, словины гостеприимны и принимают пришедших с миром норманнов как родных братьев — торгуй, живи, обзаводись семьей, только соблюдай закон и уважай других. В городе можно встретить данов и норвежских халейгов, сюда приходят корабли из Тронхейма и Согна, купцы расплачиваются византийским золотом и арабскими динарами, при случае здесь можно купить шелк, привезенный из далекого Катая, выкованные багдадскими умельцами клинки, греческое вино, серебряную посуду из Рима...

Альдейгьюборг стал важнейшим торговым центром северо-западной Руси, основанный южнее Хольмгард, или как его называют словины, «Новый город», нескоро догонит своего старшего брата.

Славик был удивлен неожиданным интересом Кетиля — рано утром дан растолкал чужака, позвал перекусить за общий стол, при этом много говорил и показывал на разные предметы: вот это беккр, лавка, а это — болли, чаша. В очаге горит бруни, а ешь ты фогль — зажаренную над огнем птицу. И пиво конечно — оль в Альдейгьюборге замечательный, такого нигде больше не варят. Понимаешь, Слейф-гасти? Нет? Пойдем теперь гулять, покажу тебе борг. Шапку надень, голова должна быть покрыта — вон ту возьми, беличью. Видар ее все равно не носит.

Да что с Кетилем стряслось? С чего вдруг он прицепился, будто репей, хотя раньше перекинулся со Славиком всего двумя-тремя короткими словами? Приказ Рёрика? Хорошенького учителя нашел конунг — Кетилю по виду лет восемнадцать, не больше, бородой еще не обзавелся, на подбородке и под носом едва пробиваются жиденькие светлые волоски...