Маргит Сандему - Крылья черного ворона

Мужчины спешно разошлись по домам, и гости остались ужинать в одиночестве. Жено бегал из кухни в трактир, словно потревоженная курица, не осмеливаясь заговорить с Хейке.

И только провожая их на второй этаж, где для них были приготовлены комнаты, он многозначительно заметил:

— Эту комнату, наверное, займут молодые люди? — он открыл дверь комнаты, в которой останавливались в свое время барон и Ив. — А молодая дама, возможно, займет соседнюю комнату?

— Спасибо, — сказал Хейке. — Это нам очень подходит.

Подойдя поближе, Жено произнес еле слышно:

— Возможно, будет лучше, если у дамы будет закрыто окно? Здесь так много всяких насекомых…

Мира, понявшая, о чем идет речь, после того как Жено плотно закрыл окно, жалобно произнесла:

— Но здесь так жарко!

— Делай так, как он говорит, Мира! — сказал Хейке. — Это очень важно! Ни в коем случае не открывай окно! Здесь водятся опасные насекомые…

Услышав это, она повиновалась, и Жено с Хейке тщательно заткнули все щели.

— Ты не должна также открывать дверь, — сказал Хейке. — Горшок стоит под кроватью, так что тебе не надо выходить во двор. Не выходи из комнаты, пока мы не разбудим тебя рано утром!

Повернувшись к Жено, он сказал:

— Эти… насекомые особенно опасны для женщин?

— Да, — пробормотал трактирщик. — Они не любят молодых девушек.

Хейке понял, что Жено сделал нечто необычное: впервые он сделал попытку защитить своих гостей!

Значит, он возлагал на Хейке определенные надежды.

Для Хейке, никогда не использовавшего свои природные возможности, это было большим испытанием и в то же время стимулировало его активность.

Ему бы только узнать побольше!

Войдя в свою комнату, он тут же принялся заделывать все щели.

Петер, который уже лег спать, приподнял голову и раздраженно произнес:

— Что здесь происходит ?

— Я пока не знаю, — ответил Хейке и сел на кровать, чтобы снять сапоги. — Но мы должны оберегать Миру. Ее нельзя оставлять одну.

— Да, но теперь-то она одна?

— Она заперла дверь и обещала лежать всю ночь в постели.

Сидя на постели и держа в руке один сапог, Хейке добавил:

— Это имеет отношение к тем двум дамам.

Петер тут же вскочил.

— Но не к той, совсем юной, — прошептал он. — На вид она такая смирная!

— На нее я не обратил внимания, я смотрел только на ту, властную.

— Да, это настоящий дракон, — с язвительной усмешкой произнес Петер. — Хотя лично я смотрел лишь на Николу. Возможно, она находится во власти этого дракона? У нее такой вид, будто она хочет, чтобы ее спасли, бедное маленькое существо!

— Возможно. Но я не думаю, что тебе следует вмешиваться в их предположительно охранно-подчинительные отношения. Во всяком случае, этого не следует делать, пока мы ничего о них не знаем.

Откинувшись на подушку, Петер мечтательно произнес:

— Никола… Какое красивое имя…

— Лучше подумай о безопасности Миры!

— Мира! Эта корова! Ты слишком много фантазируешь, Хейке. Придумываешь всякие опасности! Старый заболоченный лес, что в нем опасного? — он вздохнул. — Я не могу думать ни о ком другом, кроме Николы. Маленькая, хрупкая фигурка! Эти испуганные глаза, с такой мольбой смотрящие в мои глаза…

— Слишком много ты успел увидеть за этот короткий миг!

— Это был миг вечности, к твоему сведению. Ее судьба так печальна. Я должен помочь ей, должен!

Вздохнув, Хейке лег в постель, преисполненный тревоги. Мысль о скрытом злодействе этой долины не давала ему уснуть.

Узкая, тесная, запертая изнутри комната тоже доставляла ему много мучений, но он пытался убедить самого себя, что снаружи еще хуже, и это помогало ему преодолеть клаустрофобию.

Он беспредельно тосковал по дому, по Елене, Милану, по своим братьям и сестрам. Он чувствовал себя слишком юным и неопытным, чтобы решать проблемы, подобные этой, разбираться в причинах несчастий, опутавших долину и деревню.

И он поступил так, как обычно поступал, будучи ребенком и сидя в клетке: осторожно снял с себя мандрагору и положил рядом с собой в постель, держа ее в руке. Он нуждался теперь в ее поддержке.

И он почувствовал успокоение, как это всегда в таких случаях бывало. В конце концов он заснул.

Мире снился сон.

Она металась во сне, слабо стонала. Повсюду слышался шорох и бормотанье, она находилась в каком-то склепе. Вокруг нее стояли мертвецы и невнятно бормотали что-то, качая из стороны в сторону гроб, в котором она лежала, и пристально глядя на нее.

За их спиной она увидела окно. Там, за окном кто-то был…

Бледные лица? Руки, ощупывающие и скребущие стекло? Нет…

Она не могла точно рассмотреть, что это было. Во сне всегда все расплывчато. За окном тоже что-то шуршало и шелестело, но совсем по-другому.

Глаза птицы? Маленькие, черные, блестящие? Злобно уставившиеся на нее?

Нет.

Но там что-то было. Качающие ее мертвецы беспомощно застонали и заслонили от нее окно.

Потом опять появился просвет. Да, теперь она увидела, что что-то билось о стекло, пытаясь проникнуть внутрь. Что-то шипящее.

Что же это такое было?

Бормотанье становилось все более и более угрожающим, все более и более страшным, звучание его нарастало, Мира перевернулась на другой бок, закричала и проснулась.

На. миг у нее перехватило дух. В комнате было ужасно жарко.

Но в комнате было тихо. И постепенно воспоминания о сне исчезли, утонув в глубинах сознания.

Уфф, ей нужно было открыть окно, она вся обливалась потом.

Она уже хотела было встать, но тут вспомнила предупреждение Хейке, и снова легла в постель. Она отнеслась к его словам серьезно.

Мира лежала и прислушивалась к звукам долины. Но все было тихо, как в могиле. Мире показалось, что она уже переступила границу царства мертвых. Она принялась молиться, но слова молитвы вылетали у нее из головы.

«Это смерть отца вызывает у меня такие мысли, — думала она. — Нет ничего удивительного в том, что мне приснился этот кошмарный сон о мертвецах».

Если бы только она не была так одинока! Может быть, постучать в стену мальчикам?

Нет, что она им скажет? Придите и возьмите меня за руку, мне снятся страшные сны?

И тут она поняла, что дрожит — с того самого момента, как проснулась.

И она вспомнила о том, что трактирщик Жено законопатил замочную скважину в двери ее комнаты!

Она не знала, успокаивает ли ее это или тревожит.

Скорее всего, и то, и другое.

И только когда солнечные лучи стали пробиваться через маленькое окошко, Мира заснула.

Петер спал всю ночь спокойно, на его губах часто появлялась похотливая улыбка, словно ему снились чудесные интимные сны.

Только Хейке на короткое время проснулся. Его обостренные чувства впитывали в себя атмосферу долины. Тягостная, влажная немота леса, журчание бегущего среди камней ручья, гнетущая тишина, порождающая напрасные надежды, чьи-то жалобные вздохи…