Роман Ясюкевич - Из жизни ангела

Для покупки новых климатических установок нужны были средства и немалые. Черт предложил выпустить облигации жилищного займа. Будущие обитатели мира, уверял он, с радостью расстанутся с частью своей энергии во имя грядущих благ. Идея нашла поддержку и понимание. Черт обязался лично распространить облигации среди хищников и болезнетворных бактерий. Гром, как водится, грянул внезапно. В один прекрасный день здание управления исчезло вместе с энергоаккумуляторами. Записка, найденная в котловане, извещала, что перенос связан с крайне тяжелым положением на модели N… Именно эту часть записки обманутые аборигены разобрать не смогли. Отвечать пришлось черту.

— Я понял, что пора рвать когти из этого неблагодарного мира, — черт плюнул в пролетавший рядом астероид, промахнулся и вконец загрустил.

— Да-а, — сочувственно протянул Авразил и не удержался, подколол: — Теперь в домовые разжалуют. Будешь вместо астероидов в кастрюли плевать.

— Обрадовался! Я им там успел парочку-десяточек подарков заложить. Попомнят.

Тем временем справа по курсу показался «учительский мир без учеников».

— Остановку будем делать? — спросил Авразил.

— Ты устал? Я нет.

— Тогда летим.

И 329-ая экспериментальная модель потерялась в пустоте.

— Апостолы Петр и Павел очень расстроились, когда узнали, что их Мурку пришлось оставить, — начал свой рассказ заведующий складом моделей, старший ангел-хранитель Авразил.

Черт сделал скорбно-торжественную мину:

— Геройски проевшей туннель в неэвклидике черной дыре…

— Не смешно.

— Да ладно тебе! Швейцаров, конечно, жалко. Старики хорошие, хоть и с прибабахами. Ты главное скажи, булавки с небесным воинством взял?

— Нет. Я вообще сбежал. Меня в Хранилище Миров под служебный арест посадили. До окончания собрания акционеров Небес и выбора нового совета директоров.

— Вот это новость! Почему?

— Все с ЗМ-3 началось. Помнишь Землю?

— Еще бы! Планета больших возможностей! А какая энергоотдача! Я на ней, можно сказать, в люди выбился.

— Если бы ты один! Всем хочется такой мир в личном хозяйстве. Вот и решили, пока до войны не дошло, выпустить Землю в Реальное Пространство. Модель незрелая: вера не отстоялась, агрессивность в осадок не выпала, плюс ваше ведомство…

— Ну а ты тут причем?

— При том. Не доглядел, не упредил, не уведомил…

— В общем, козел отпущения.

— Ну. А все из-за того, что Землю на паях творили. Были бы там только другие религии, так нет! У них и в христианстве столько течений…

— Да помню я.

— Не перебивай. Дай душу излить. Они каким-то образом узнали всю предысторию своего появления в Реальном Пространстве.

— Ну?

— Баранки гну! Дашь ты мне спокойно рассказать, или нет? Короче, они за каким-то… хм! скупили кучу акций Небес. И теперь никто не знает, чем это обернется на собрании акционеров.

— Спасибо скажут. И руку Богу пожмут со значением.

— Или не скажут.

— Или не скажут.

— Поэтому меня, на всякий случай, и арестовали. Выжидают. Одним словом, я решил сбежать, чтоб не искушать судьбу. Хорошо, в запарке объединитель моделей забыли отключить. Вот освободим Мурку и Липатия, а там ищи Бог Авразила среди миров!

— Что мы сможем без небесного воинства? 999 десантников на острие булавки — это тебе не кот наплакал!

— Придумаем. Одна заготовочка у меня уже припасена. Помнишь, физики говорили, что у них возле шлюза засада?

— Ну.

— Когда надо будет смываться, я шлюз открою.

— Дистанционно?

— Да.

— А как мы в него проберемся?

— А нам и не надо. В шлюзе сейчас целая стая голубей.

— Иисусовых?

— Да.

— И он тебе дал?

— Не мне. Апостолам Петру и Павлу на богоугодное дело.

— Знаешь, чего я не люблю?

— Чего?

— Когда простодырые ангелы мне, мефистофелю второго разряда, лапшу вешают. Чтобы Христос своих божественных птичек просто так отдал? Ни в жисть не поверю.

Авразил смутился:

— Немного рассказать пришлось.

— О Мурке. О Липатии. О твоем аресте. О засаде у шлюза.

— Да.

— Во-от! Нефиг тебе в мои игры играть. Иисус поржал?

— Откуда ты знаешь? — растерялся от такой осведомленности ангел.

— Знаю. У твоего шефа по моделям подслушки разбросаны. Их в двухсторонние переделать — пара пустяков.

— Так вот как Он об аттестации миров узнал!

— А ты думал — черт заложил? Стыдно, ангел. Ври дальше.

— Толку тебе рассказывать.

— Мои возможности не безграничны. Я не человек.

— Иисус помочь согласился. Лично подобрал голубей. Их ведь никакие преграды не остановят. Это будет такой отвлекающий маневр! Шлюз открывается…

— И горе физикам, если среди них девы есть! — нечистый расхохотался до слез, — Представляешь, что с ними голуби сотворят!

Авразил покраснел.

— Сконфузился скромник! Такой план придумал и краснеет. Хорошо, голубочки занимаются своими любимыми невинными играми, а мы? Как мы сбежим и как попадем на планету ученых?

— Я думал, можно воспользоваться вашим переходом. Так мы сразу на 327-ой из-под земли вылезем.

— А где залезем в переход?

— На другой модели.

— Разбежался! Чтобы выйти в мире, надо войти в Аду. А тебя даже из Небес не выпустят. И обратно не получится. Вы с Липатием в наши служебные туннели нельзя. Они на ангелов не рассчитаны.

— Тогда не знаю. Остановимся в 328-ой модели, подумаем. Я там, кстати, шлюз разблокировал.

— Это же пустой купол от ЗМ-3.

— Я туда новый мир переселил.

— Какой?

— Мир Театра. Их купол совсем одряхлел. Того и гляди развалится. А модель славная.

— Знаю, бывал. Правильно. Актеры могут помочь.

Однажды Богу было скучно. Ему надоело творить миры по смете. Рентабельность, энергия веры, — хотелось чего-нибудь для души. И Всевышний придумал театр. Главная особенность этой модели — ее бесполезность. Никаких установок, никаких ограничений, плоских граней или тупых углов.

В обстановке строжайшей секретности Бог призвал Дьявола. Дьяволу идея понравилась. Они сразу договорились: к энергосборникам модель не подключать. Даже не устанавливать шлюз и подземный переход: им они не нужны, а подчиненным доступ будет закрыт.

Модель получилась на славу. Актеры, режиссеры, драматурги и прочий сценический люд были уморительны в своих мелких интрижках, предательствах и изменах; в своих исканиях, терзаниях и самопожертвованиях. Разгул и аскетизм, гордыня и смирение, мужество и трусость — невозможно было подобрать ни одной пары крайних, взаимоисключающих понятий, которые не уживались бы в душе любого обитателя Мира Театра. Понятно, что ни о каких энергосборниках и речи быть не могло: на фильтрах разоришься. Такая гремучая смесь переживаний, фантазий, идей, слов и моралей разнесла бы в клочья планету, не находи она выход в творчестве.