Артем Лунин - Время жестоких чудес

– Что на собрании? – поинтересовался он.

– Дядя молчит, как нординг под пытками. – Девушка фыркнула, помогая завести Макса наверх, он вяло отбрыкивался. – Но я слышала, что говорили о тебе.

Она ткнула Алека в грудь пальцем.

– И если будет какое-то трудное опасное дело, только попробуй уйти без меня!

У Алека на этот счет было свое мнение, но он промолчал, почесывая ушибленную грудь. Скоро Майнус позвал его в дом круга, Лина увязалась следом.

Алек с удивлением рассматривал людей, которым предстояло «весьма трудное и ответственное дело». Это были мужчины и женщины, старики и молодые, войи, цеховые подмастерья и мастера, даже люди круга, чистокровные Фремены и воличи в первом-втором поколении.

Старик быстро перебрал гладкие пластинки бересты, сложил в берестяную шкатулку и потряс. Алеку стало здорово не по себе. Жеребьевку редко пускали в ход, обычно чтобы решить, кому из вызвавшихся выполнять почти самоубийственное военное задание.

– Те, кому выпадет Пламя… Алек, тяни первым.

Алек вытянул пластинку бересты. Потом тянули Эдмунд, Верея, Дир, старик Оор, другие знакомые и незнакомые мужчины и женщины. Все брали по одной пластинке и сжимали в кулаке, не глядя. Алек зажмурился, пытаясь угадать, что готовит ему будущее, и знал, что Лина за его спиной тоже рассматривает линии вероятностей.

Воличи одновременно разжали руки. У Алека была Пустота и Ночной Костер. Пламя!

Огонь показала Верея, незнакомый мужчина, незнакомая девушка, неродной дед Алека.

– У кого Огонь, тот будет учить на этой неделе. На следующей Ветер, потом Скала и Вода.

Алек помотал головой, ему показалось, он ослышался.

– Извините, сэнир…

Майнус поморщился.

– Ну? – недовольно буркнул он, сопя. Алек забыл, что он не любит, когда его так зовут.

– Вы сказали учить ?

Майнус отрывисто кивнул.

– Ну да, учить. А что, тоже будешь жаловаться, что не можешь, что дела? Что там, подновить сарай у бабки или быка к корове сводить? Скажи, и люди сами все сделают!

Лина за спиной хихикнула, Майнус сурово свел брови, и племянница торопливо зажала себе рот руками.

– Поймите, сейчас нет дел важнее этого! – горячась, говорил мыследей. – Мы должны, чтобы выжить, сосредоточить усилия на одном. Раньше! у войев! не было! ни огородов, ни скотины, ни даже домов! У них и семей-то не было! К обету безбрачия не призываю, но мы должны, чтобы выжить, возродить кое-что из старого Покона Фременов, вернуться к старым порядкам или, если угодно, перенять стратегию противника… Почему войи империи побеждают? У них только два дела – учить и учиться! Им не надо копать огород и думать, как прокормить детей…

Люди, уже начинающие расходиться, задерживались, слушали. Алек молчал и кивал, когда старик начинает говорить так высокопарно, его лучше не перебивать. Когда Майнус выдохся, он осторожно спросил:

– Но я думал, что буду учиться, а не учить…

– Ты будешь учиться. Но и учить!

Алек выдохнул и сказал очень вежливо:

– Сэнир, вы ничего не путаете? Это ведь я, Александр Дораж, несостоявшийся погонщик ветров, даже не баир, из страны белых, бывший Избавленный… Я ничего не умею.

– И ты еще маленький, – добавил ехидно старик.

– И я еще маленький, – охотно сказал Алек.

– Как делом заниматься, все вы маленькие, а как по девкам бегать, куда как взрослы!

Алек перепугался чуть ли не до заикания, но Майнус, оказывается, имел в виду каких-то абстрактных девок.

– Оглянись, – предложил старик. Алек оглянулся. За спиной стояла Лина и… насупленный Гном. Мальчик бросил на стол плашку бересты – Кузнечный Горн и Хамун, два Огня сразу. В ответ на ошеломленный взгляд недовольно дернул плечами.

– Тоже учительствовать заставляют… Дядя Майнус, я ведь по девкам не бегаю… Пока еще…

Крыша избы слегка приподнялась и перекосилась от дружно грянувшего хохота.

Алек задумчиво покрутил в пальцах дощечку бересты.

– Майнус, – сказал он решительно. – Майнус, ты сказочник. Я не буду… Какой из меня, к Проводнику, наставник? Я ясновидения от предвидения не отличаю. Для меня телекинез и пирокинез – все едино.

Майнус не ответил. Потому что Алек одиноко стоял в лопухах, и Майнус был далеко. Зато за спиной хихикнули.

Алек подскочил, словно его ткнули шилом, обернулся.

– Как ты меня нашла? – спросил он.

– Тебя можно увидеть с другой стороны города. – Мона, дочка Норика, уселась рядом.

Алек хмыкнул и закрылся.

– Вот так-то лучше… Что это у тебя?

Пластинка бересты прыгнула у него из пальцев, пальцы дернулись вдогон, но не успели. Сильна девчонка.

– Какая красивая… Пустота и Ночной Костер, – задумчиво сказала она. – К чему бы это?.. Ты репетировал речь?

– Да… Майнус заставляет меня учительствовать!..

– Ну и что? – спросила девочка.

– Меня. Заставляет.

– А я бы поучилась у тебя, – сказала Мона очень серьезно. – Говорят, что ты уже мыследей…

Алек почувствовал, что уши его горят. Светло-карие, огненные глаза смотрели внимательно и требовательно. Почему-то сейчас Мона показалась ему гораздо взрослее, чем месяц назад.

«Будь проклята война», – подумал Алек.

Мона вдруг завертела головой, полыхающей в зелени как маленькое солнышко.

– Меня ищут, – хмуро сказала она. – Можно я возьму?..

– Пожалуйста.

Алек задумчиво посмотрел ей вслед, встал и отправился к Майнусу. Нашел его в кузнечном околотке.

– Учитель…

Майнус поднял голову.

– Я буду учить…

Майнус кивнул, словно иного и не ожидал.

Стратиг разглядывал долину в подзорную трубу.

– Жалкие люди, – сказал Антуанн Саммер. Не с презрением, а просто констатируя факт. – Для них же будет лучше, если мы возьмем эти земли под свою высокую руку…

В скрипучем голосе зазвучали едва заметные нотки сарказма, и молодой сампо с удивлением понял, что Саммер не верит в навязанное добро. Он отставил эту мысль в сторонку, чтобы обдумать как следует на досуге.

Алеф кивнул и продолжил рассказ. Это был высокий широкоплечий старик, до того не соответствовавший распространенному в Каррионе образу мелкого проныры-пластуна, что сампо Стагор Матис то и дело косился на него.

Саммер, член Совета и стратиг западных территорий, выглядел еще более непохожим на священника высокого ранга. Он был высок как Алеф, но худ, изможден. Седые длинные волосы вились по ветру, глубоко запавшие глаза смотрели остро. Но на стратига коситься было небезопасно. Сила его выплескивалась наружу и расходилась в Живе беспокойными волнами.

Сампо медитировал, ограждая себя от могучего влияния стратига, краем сознания ставил вехи в рассказе пластуна: большая река… леса… похожая на лежащего барса гора… болота и их жители со своими кровавыми ритуалами… Фремены и дикие кочевники…