Екатерина Мурашова - Кто последний? – Мы за вами!

– Так это же здорово! – воскликнула Вельда. – И вам, Анри, нужно не сходить с ума, а искать их и пробовать с ними договориться. Ясно, что у них имеются какие-то цели, какие-то проблемы… Я, правда, не могу понять, зачем они мешают вам. Но у этого наверняка есть какая-то вполне конкретная причина…

– Вельда, радость моя, как мне приятно вас слушать…

– Вы говорите это так, словно я несу несусветную чушь…

– Нет, что вы, я и сам на вашем месте думал бы именно так. Просто обстоятельства сложились таким образом, что вы знаете меньше меня. Понимаете, Вельда, на земле осталось очень мало людей. И мое положение в иерархии событий по чистой случайности таково, что я знаю все места и группы, которые технически могли бы организовать нечто подобное. Про интеллектуальную сторону я уже говорил. То есть, говоря иными словами, я знаю всех, у кого есть хоть малейшая надежда подойти к решению, и знаю, что они этого решения не находили…Я все проверил…

– Что же это значит, Анри? Я не понимаю…

– Это значит, что неведомые ОНИ, обладающие вожделенным для нас решением, – НЕ ЛЮДИ.

Холмы за озером покрылись кричащей ярко-июньской зеленью, в которой растворились и словно исчезли аскетические очертания елей. На территории станции цвели яблони. Их аромат проникал повсюду и тревожил, как заноза на сгибе пальца. В воздухе скользили бело-розовые лепестки и словно призывали торопиться, ловить миг быстротечной цветочной красоты. Лепестки падали в фонтан и плыли и покачивались там, как маленькие лодочки.

– Смотри, лепестки похожи на снег, – сказала Вельда, опершись на край бассейна и пытаясь зачерпнуть ладонью воду вместе с лепестками.

– Нет, не как снег, – возразил Митра. – Все так говорят.

– Что значит – все?

– Все подходят к фонтану, смотрят и говорят: лепестки как снег.

– А как на самом деле?

– А на самом деле они похожи на стадо маленьких овечек, если смотреть на них с неба…

– Но ведь овечки не живут в воде.

– Как будто снег там живет! – огрызнулся Митра и тут же предложил другой вариант. – Ну тогда на стаю лебедей, которые останавливаются у нас на озере, когда летят осенью на юг… Я видел. Все спали, а я услышал, как Мария рассказывает Ингрид, и убежал. Это так красиво. Как будто долго был грязный, а потом вымылся душистым мылом и мама постелила чистые простыни… Белое на прозрачном…

– Ми-и-итра, – Вельда никогда не знала, как реагировать на неожиданные откровения малыша, и только тихо радовалась тому, что он проводит столько времени с Кларком.

– Вон идет дядя Анри, – сказал Митра. – Иди погуляй с ним. Я посмотрю как плавают лепестки, а если Кларк проснется, мы с ним поедем на детскую площадку. Хорошо? Да, а еще лепестки похожи на детские кроватки, в которые забыли положить младенцев…

– Анри…

– Вельда! Как хорошо, что я вас встретил! Вы с Кларком?

– Да, но Митра отправил меня погулять с вами.

– Какой замечательный малыш! Обязательно погуляем. Позвольте предложить вам руку?

– Да ну вас, Анри! Скажите мне лучше, почему никто не занимается с Митрой? Мне кажется, что он уже сейчас мог бы знать и понимать втрое больше…

– Митру специально оставили в покое. С ним просто некому заниматься, понимаете? Каждый из нас бессознательно будет стремиться изменить его по своему образу и подобию. Когда он начнет читать, я дам ему книги… Митра действительно уникален. Только бы удалось его вырастить…

– Удалось вырастить? В каком смысле?

– У него очень плохие почки. Марсель говорит, что нужна пересадка. Стефани готова быть донором, но Митра еще слишком мал. К тому же сейчас этого никто не делает и Марселю придется опираться только на описание. Риск очень велик…

– Господи! Какой ужас!

Всегда улыбающаяся Стефани. Единственный ребенок. Уникальный. Другого не будет. Плохие почки. Лепестки похожие на лебедей. Белое на прозрачном…

– Сейчас ему можно чем-нибудь помочь?

– Ему дают лекарства. Больше ничего. Только ждать. И будьте поласковее со Стефани. Ей нелегко.

– Да, конечно. Я ничего не знала…

– У нас не принято говорить об этом.

Да. Не принято. Никто не разу не спросил у нее, какой индекс жизнеспособности у Кларка. Что же все-таки такое кроветворная система? Надо будет спросить у Изабеллы.

– Как ваши дела, Анри?

Вот и детская площадка. Сюда придут Митра с Кларком. Песочница, изогнутая металлическая лестница для лазанья, похожая на старый космический корабль, перекладина, турники, кольца, брусья. По краю подстриженный кустарник цветет мелкими желтыми цветочками. Трава раннего лета – ее хочется погладить, а не скосить. Вельда передернула плечами, словно освобождаясь от надоевшей одежды.

– Анри, вы умеете крутить солнце?

– Крутить солнце? В каком смысле?

– А вот в таком! – Вельда огляделась, подбежала к перекладине, подпрыгнула, повисла и начала раскачиваться, сильно изгибаясь всем телом.

– Вельда! Вы уверены? – с тревогой воскликнул Анри, подходя ближе и становясь в позу страховки.

– Уверена! – задорно крикнула Вельда и вслед за тем три раза подряд сделала полный оборот. Спрыгнула на землю, тяжело дыша, оперлась на плечо Анри.

– Потрясающе! – искренне сказал Анри, поддерживая ее под локоть.

– Весна, Анри, весна! – Вельда вывернулась из его рук и согнулась пополам, опершись ладонями о колени. – А вы так можете?

– Нет. И никогда не мог, – с грустью констатировал Анри.

– Ерунда! – махнула рукой Вельда. – Бейте интеллектом.

– Наверное, Кларк старший был хорошим спортсменом, – задумчиво сказал Анри.

– Да, – тут же откликнулась Вельда. – Он был прекрасным гимнастом, хорошо фехтовал и неплохо толкал ядро.

– Как он погиб? – впервые кто-то на станции заговорил с Вельдой на эту тему.

– Он испытывал прогулочные катера. Мотор разорвался прямо у него в руках.

– Вы очень тоскуете по нему? – лицо Анри сделалось напряженным и упрямым, как у ребенка, который решил любой ценой надеть на штырек неподатливые кольца деревянной пирамидки.

– Нет. Сейчас нет. Маленький Кларк во многом примирил меня с этой потерей. Сын очень похож на него. Если бы его не было, все было бы гораздо хуже. Я приняла правильное решение. А вы помогли мне. Я очень благодарна вам… Анри! Давайте возьмем лодку, Кларка, Митру в качестве няньки и поедем на ту сторону озера в холмы. У вас такой вид… Вы похожи на кого-то из персонажей ваших любимых старинных книг…

– Очень страшный, да?

– Измученный до предела. Можно, я поглажу вас по головке? Эсмеральда сказала бы, что это гиперкомпенсация. Вы такой умный и такой озабоченный чем-то всемирным, что я чувствую себя рядом с вами просто кромешной и легкомысленной дурой. А тут еще весна… Вот я и компенсируюсь. В материнской роли… Ну как, на пользу мне эсмеральдины книжки? Это я ради Стефани стараюсь. Она сама их читать не может, я ей пересказываю…