Анна Клименко - Тень Арднейра

… Он долго лежал, сквозь хрустальный купол глядя на светлеющее небо. Мысли о Цитронии и ее предательстве вяло перекатывались в голове, но Ланс не торопил их. Он знал, что может сделать – и что обязательно сделает, чтобы обрубить на корню ядовитые побеги другого заговора. Правда, стоило подумать о последствиях…

«Ну и что? Так… тоже неплохо. Ты навсегда останешься с Вейрой, и когда-нибудь ее сердце вспомнит тебя… когда-нибудь…»

Теперь уже Ланс не сомневался, что слуги старших проникли в его дом по указке Цитронии; что может быть лучшим доказательством безумия богов, нежели бесцельный погром и бессмысленное нападение на младшего?

«Какой я дурак,» – беззлобно подумал шеннит, – «да и все мы… А Цитрония – слишком умна, но как бы ее ум не обернулся против нее же».

И Ланс улыбнулся восходящему солнцу Дхэттара.

Теперь, когда он выяснил все, оставалось только вернуться к Вейре, в город под названием Айрун.

Ланс вспомнил ее легкую, пугливую красоту. И о каких последствиях можно думать? Да это самое лучшее, что только вообще может случиться – быть рядом с ней, прожить еще одну короткую человеческую жизнь…

Путеводная нить угрожающе натянулась. Дернулась и обмякла. Снова натянулась.

Шеннит зло скрипнул зубами. Вот оно… Ради чего, собственно, и была подарена булавка с кусочком сердолика.

Вейра, его вновь обретенная Миола была в опасности. Боль, страх и недоумение сплелись в клубок, не разберешь, где что.

Ланс и не стал разбираться. Миг – и купол растаял, это отозвалось под сердцем тянущей болью. Удар ножом по ремням, стягивающим ноги кобылы; пусть себе бежит, куда заблагорассудится. До жилья не так уж и далеко, а животинка накормлена и напоена.

Со следущим вздохом он уже вцепился в трепещущую нить, раздирая материю Дхэттара, крича от той боли, что причинял стальной обод, сдавивший череп, но… Все-таки нырнув рыбкой в разрыв и вывалившись на тщательно взрыхленную, мягкую почву.

– Вейра!!!

Он ослеп и оглох; не зря разъятием материи не очень-то балуются даже старшие, и вдвойне это опасно в чужом мире с неисследованными до конца протоками силы. Но это – пройдет… Самое главное – он успел, и теперь никто, никогда не навредит его женщине…

…Дни шли, а чужак все не появлялся. Вейра, стоило завести об этом разговор, заглядывала в самую душу своими огромными, наивными глазищами, и говорила:

– Я ведь тебя не задерживаю. Отправляйся, если считаешь нужным.

И каждый раз лорду Саквейра хотелось обозвать ее маленькой дурочкой. Как он может оставить ее одну, когда волчицей бродит по серединным землям Тэут-Ахи, и никаких вестей от эргов Меонара? Да и Теш Кион, владыка Иххора, тоже куда-то запропастился. Раньше Тиорин обязательно бы отправил пару таверсов разузнать, что стряслось с эргом Иххорских земель, но вот теперь – либо поезжай сам, либо пробуй докричаться через огонь. А эрги Шеззара ждали и принимали из блуждающего портала, и стоило бы поторопиться, не испытывать их терпение…

– И все-таки я дождусь нашего гостя, – сухо отвечал эрг, – дождусь, и потом отправлюсь.

А про себя добавлял – «когда он будет хранить тебя, как самое дорогое сокровище». Потому как ничто не заставит оберегать Вейру лучше, чем любовь, Тиорин был в этом абсолютно уверен.

Чтобы коротать время, были извлечены из тайника старые шпаги. Вейра всплакнула над ними, но ни в чем не упрекала, понимая, что даже самый маленький зверек может укусить, обороняясь, а что уж говорить про младшего эрга… Фехтовала она, на взгляд Тиорина, отвратительно. Но не это занимало его; умение размахивать железками придет с годами… Даже на тренировки юная леди Саквейра являлась с неизменно заколотой сердоликовой булавкой.

«Боги никогда ничего не дарят просто так», – думал лорд Саквейра, поглядывая на украшение, – «и даже подарок возлюбленного не таскают за собой с таким упорством».

Он несколько дней думал. А потом решился на рисковую игру, которую и затеял тут же, в саду, со шпагой в руке.

– Тебе дороги эти ржавые железки?

Вейра недоуменно поглядела на него, задетая язвительным тоном.

– Да, Тиорин. И не спрашивай.

– Значит, их подарил тебе этот… как бишь его звали…

– Жильер.

В голосе девушки появился металл.

– Ты хранишь подарок преступника, посягнувшего на мою жизнь, – обронил Тиорин, делая пробный выпад. Который был тотчас отбит.

– Я сама, как видишь, преступница, – зло сказала Вейра, – и меня следовало убить… еще тогда, на поляне…

Ее глаза покраснели, но не от отблесков Первородного пламени, а от тщательно сдерживаемых слез. И Тиорин решил, что сейчас – самое время.

Состроив самый страшный оскал и придав взгляду самое безумное выражение, на какие только был способен, он ринулся на Вейру с рыком:

– Вот сейчас и убью!

Она сперва горько усмехнулась.

– Не шути так, Тиорин… Я…

А потом ей стало некогда болтать. Только и оставалось, что уворачиваться от зло вспарывающей воздух шпаги.

– Остановись! – на ее лице появились первые проблески страха, – что же ты…

А Тиорин подумал, что мог бы стать бродячим артистом и разъезжать в повозке по серединным землям. Впрочем, рубился он не в шутку, и, попадись Вейра под руку…

– Я тебя убью, – для пущей убедительности прорычал эрг.

Вперед, удар за ударом. Глаза застилает кровавая пелена.

«Остановись… остановись пока не поздно…»

Он тряхнул головой – и все смиг стало на свои места.

«Не заигралися ли ты, Тиорин?»

И – смех Тэут-Ахи.

– Убью… – хрипло выдохнул эрг, выбивая шпагу противника, – на колени!

– Тиорин… – она задыхалась, и прозрачная слезинка скользнула по щеке, – зачем же…

Вот сейчас все было по-настоящему. Палач и жертва, охотник и одбыча. Ну и?..

Боги ничего не дарят просто так.

Он не стал прятать торжествующую улыбку, когда на цветочной клумбе полыхнуло синим, и на землю, сминая фиалки, кубарем вывалился мужчина.

– Вейра!!!

С хриплым стоном поднявшись на колени и не обращая внимания на кровь, толчками вытекающую из ушей, он сфокусировал взгляд на эрге. Взметнулись в воздух руки в бурых потеках…

Тиорин даже не успел понять, что произошло; что-то ударило в грудь, с громким хрустом сминая ребра и…

– Не-э-эт!

Тело Вейры взметнулось вверх, расплескав сорванную с куста зелень. А в следующий миг девушка коршуном упала на чужака, и бесформенным клубком они скатились на дорожку.

Тиорин закашлялся, пощупал сломанные ребра. Доигрался, ничего не скажешь… И начал медленно подниматься, придерживаясь за корявый ствол старой яблони. Вейра тоже поднималась, чужак остался лежать распластанным на земле. Она с укором покачала головой.