Джон Грант - Альбион

— Это не единственная ваша ложь, — напомнил ей Марк.

— Да, — она попыталась выглядеть кающейся, но вместо этого хихикнула. — Я знаю, ты заметил это.

— Значит, к миллионах миров вас не так уж и много? — Спросил он.

— Да, — она неожиданно стала серьёзной. — Я одна. Но, видишь ли, я постоянно перемещаюсь. В одних мираж у меня одно имя, в других другое — это зависит от моего каприза.

— Другие певцы не такие, как вы?

— Да. Они не такие, как вы, — она показала в сторону его компаньонов. — Но и не такие, как я. Есть среди них один, которого ты не встретишь. Это Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган, чей голос настолько сладок, что соловьи грустят, когда слышат его. Такие певцы, как он, — часть Альбиона, и они всегда были ею. Я — нет. Но ты уклоняешься от ответа на мой вопрос.

Её глаза внимательно изучали его, и он почувствовал, что виден насквозь. Что бы он ни сказал, она поймёт истинный смысл его слов.

— Да, вы правы. Я уклонился от ответа, — сказал он.

— Только подумай о преимуществах своего положения как певца, Марк, — искренне сказала она. — Ты будешь способен, как Тот Кто Ведёт, помнить прошлое и давать имена людям и вещам. Будешь передавать всё это людям через свои песни. Правильные движения пальцев по струнам, и песни, пошедшие в твоё подсознание, дадут тебе память о давно ушедшем. Больше того — ты будешь иметь удовольствие пребывать в моей компании, изучая мастерство певца. Это щедрый дар, Марк, конечно, если ты захочешь принять его.

— Нет, — просто сказал он, расставив руки, как бы извиняясь.

— Я так и думала, что ты откажешься, но мне необходимо было дать тебе такую возможность, — сказала Элисс, и по её лицу скользнула тень раздражения. — Отвергаешь мою компанию?

— Я поклялся идти с Тем Кто Ведёт, чтобы помочь ему разрушить мощь Эллонии. То, что вы предлагаете, больше того, о чём я когда-либо мечтал, но этого недостаточно.

«Больше того, о чём когда-либо мечтал? Нет, это даже больше чём ты думаешь», — подумала Элисс.

— Ладно, — сказала она вслух, — ты честный и хороший человек.

— Кроме того, я знаю, что скоро погибну, — он грустно улыбнулся, предвидя неминуемую смерть, достаточно тривиальную, чтобы вызвать сострадание. — Я отнюдь не храбрец — не хочу, чтобы вы неправильно поняли меня. Просто обещания — одна из тех вещей, которые делают будущее.

— И всё же, я думаю, ты храбрый человек.

Глаза Элисс просвечивали его насквозь. Для неё не было тайн ни в прошлом, ни в будущем — он знал об этом.

— Мы ещё увидимся перед тем, как я погибну?

— Я… Я не знаю. Думаю, тот, кто управляет событиями, ещё не решил этого, — казалось, она чувствует смущение, признаваясь в своём невежестве.

— Тогда, если нет, то благодарю тебя.

— И тебе спасибо.

Она подмигнула ему, и всё вокруг снова пришло в движение. Марья приняла, наконец, вертикальное положение, вино потекло в глотку Редину, а птица с червяком в клюве улетела.

Элисс спокойно, но властно хлопнула в ладоши, и все затихли.

— Спасибо вам за то, что вы поняли, как вам повезло, что вы встретились со мной, — сказала она. — Я рада, что вы смогли по достоинству оценить моё искусство.

Она поклонилась.

— А теперь, боюсь, нам пора расстаться.

Она подняла руки над головой так, что кончики пальцев едва коснулись друг друга, в последний раз улыбнулась и исчезла.

Марк помахал рукой в пустоту, желая ей счастливого пути. Все поглядели на него, как на ненормального.

* * *

Редин обнаружил, что несмотря на всё выпитое вино, он не может уснуть. Причиной была песня Элисс, после которой в его голове остался непонятный узор из музыки и сопровождавших её слов, значения которых, сколько он ни старался, вспомнить не мог.

Он повернулся на другой бок, вдыхая аромат опавшей листвы, и почесал бороду, улыбаясь.

«Кроме того, — подумал он, — мне хочется с кем-нибудь потрахаться».

Он проанализировал свои эмоции. Часто ему хотелось секса лишь из-за физических ощущений, которые он при этом получал. Иногда он занимался им потому, что так складывались обстоятельства. Но на этот раз всё было по-другому. Ему не хотелось вовлекать себя в какие-либо серьёзные отношения, он просто хотел провести часть периода сна, ту часть, что от него осталась, с женщиной.

Он подумал о Синед. Шутя или нет, она совсем недавно открыто навязывалась ему. Он знал, что может получить от неё любовь и поддержку. Многие жители деревни насмехались над девушкой, так как она переспала почти со всеми, но Редин не был в их числе. Разве это плохо, что она была способна любить стольких мужчин, а не отдавать себя лишь одному? Он только уважал её за это: ведь если бы все люди могли любить многих, а не только ненавидеть…

Он сел, потом со скрипом в суставах поднялся на ноги. В следующий период сна он должен попытаться сделать себе что-то вроде подстилки из вереска перед тем, как лечь на землю.

Он был абсолютно уверен, что Синед пошла спать куда-то вправо, и поэтому направился в ту же сторону, стараясь идти как можно тише, чтобы не разбудить остальных. Он почти споткнулся о Колла, но тот не проснулся. Редин улыбнулся, заметив, что даже привередливый Колл не лишён такой слабости, как храп. Правда, храпел он очень тихо и мелодично.

Наконец он нашёл Синед. Выглянув из-за деревьев, он понял, что с бессонницей ему придётся бороться как-то по-другому.

Синед уже предоставила всю свою мягкотелость Рин.

«Не ожидал, — подумал он. — Хотя, может, и ожидал».

Он помедлил немного, с улыбкой разглядывая их, и поплёлся прочь.

На этот раз он улёгся в ещё более неудобное место, чем раньше, но сон не заставил себя долго ждать. «Что я на самом деле хотел бы знать, — думал он, засыпая, — так это, что между всеми нами существует любовь. Я бы, конечно, не хотел принимать в ней физического участия: одного сознания этого факта было бы достаточно. Я люблю вас всех».

Толпа солдат на площади и аристократы, выглядывающие из окон, — все буквально сошли с ума. Мужчины и женщины одинаково топали ногами, кричали, насмехались, трясли в воздухе кулаками…

Маршал Гарндон сидел рядом с Деспотом на троне, лишь Немногим уступавшем трону Деспота, и добродушно улыбался из-под густых бровей. Его спина согнулась от старости, И он был абсолютно лыс, но живой блеск в старческих глазах всё ещё сохранялся.

Толпа опять зашумела.

Деспот слегка толкнул его.

— Этот был неплох, а, Гарндон?

— Да, сэр.

Оба трона были установлены на эшафоте, и Гарндон постоянно морщил нос от запаха застаревшей крови. Он и Деспот, как того требовали традиции, были судьями на одном из массовых зрелищ Гиоррана — состязаниях между офицерами, желавшими внеочередного повышения звания. Победа или поражение в каком-нибудь из состязаний — ещё не гарантия для повышения, но офицера мог заметить кто-либо из начальства и помочь его дальнейшему продвижению по службе.