Джон Грант - Альбион

Подняв руку в приветствии, он вышел на арену. Толпа встретила его безо всякого воодушевления — его отсутствие в особенности ощущалось у двух его жён, вместе с которыми он только что наблюдал предыдущие схватки. Если он победит, придётся разводиться. В его власти было низвести их до простых городских шлюх. На его лице появилась фальшивая улыбка: именно это он и сделает даже с той, у которой губы , каким бы ни был результат поединка.

— Я принимаю вызов! — крикнул он, адресуя свои слова Гарндону.

— Это твоя обязанность, — заметил старик.

Справа от Надара взад и вперёд ходил Хака, похожий на дикое животное, которому не терпится выбраться из клетки. «На моей стороне опыт, — думал Надар. — Кроме того, Ветер сказал мне, что я погибну только тогда, когда буду считать, что нахожусь на вершине славы. Должность адъютанта Маршала — это ещё не вершина, я пойду значительно выше. Вот если стану Деспотом…»

Хака прыгнул на Надара ногами вперёд, тело его было почти горизонтально. Казалось, он летел.

Надар ловко отошёл в сторону, и молодой соперник больно ударился о камни мостовой, проехался по ним, оставив за собой кровавый след.

— Ты можешь признать своё поражение сейчас, — сказал Надар тихо, чтобы не было слышно в толпе. — Я не буду преследовать тебя.

Хака, с искажённым от ненависти лицом, встал на ноги.

— Смотрите, как умрёт этот старик! — закричал он толпе.

Толпа взвыла от восторга.

Надару он тихо ответил:

— Ты умрёшь очень быстро.

— Другие тоже это говорили, — на губах Надара заиграла улыбка.

Она тотчас исчезла, когда Хака снова пошёл в наступление.

На этот раз Надар заметил блеск стали между средними и указательными пальцами обеих рук молодого соперника.

«Чёрт возьми! Гарндон играет грязно!»

Хака яростно бросился вперёд. Сначала казалось, что Надар отошёл в сторону, чтобы увернуться от атаки, но он неожиданно выставил ногу и во второй раз отправил лейтенанта лицом вниз на каменную мостовую.

У Надара не было пока ни одного синяка. Его противник, напротив, истекал кровью как от ран, полученных в предыдущих схватках, так и от порезов рук своим бесчестным оружием.

Но Хака отнюдь не собирался сдаваться. Улыбаясь сквозь боль, он двинулся к Надару, показывая ему зажатые между пальцев кинжалы. Неожиданно он прыгнул, направив их прямо в горло Надару.

И на этот раз Надар с лёгкостью увернулся и улыбнулся толпе, поднимая вверх руки и как бы говоря: «Это очень просто».

Солдаты шумно выразили своё одобрение. Аристократы выказали значительно меньше энтузиазма: женщины критически сравнивали тела молодого и старого мужчин.

Прошло довольно много времени, пока Хака смог подняться на ноги. Он приближался к Надару, устало пошатываясь и почти не скрывая своих кинжалов. Надар прислонился к основанию эшафота, ожидая, пока его противник придёт в себя. Его предшественники в подобной ситуации бросились бы в нападение, но Надар предпочёл просто смеяться над Хакой.

Когда молодой лейтенант подошёл достаточно близко, Надар отошёл от эшафота и прошептал:

— Ты можешь сдаться сейчас, и тогда на этом всё закончится. Я не буду преследовать тебя.

— Ты умрёшь, — сказал Хака достаточно громко, чтобы двое пожилых людей, сидевших на платформе, слышали его. Он с трудом волочил ноги. Неожиданный удар, направленный в голову Надара, прошёл на несколько сантиметров в стороне от цели. В основании платформы образовалась маленькая выемка, и один из кинжалов, которыми был вооружён лейтенант, был уничтожен.

Надар нагнулся, схватил Хаку за ноги и дёрнул так, что тот снова упал, ударившись лицом о камни. Во все стороны полетели осколки зубов, и, что важнее всего, молодой противник потерял свой последний кинжал.

Оружие отлетело на несколько метров, но Надар тут же подобрал его.

Он поднял кинжал высоко над головой, а затем воткнул его в спину молодому лейтенанту. Хака закричал. Надар с улыбкой повернул нож, пригибаясь над ягодицами Хаки.

Грудь и промежность Надара покрылись кровью молодого соперника. Он медленно вынул нож из ещё тёплого тела, желая поскорее уйти, чтобы не слышать приветственных криков толпы — они вызывали у него приступы тошноты. «Я убил человека, которого предпочёл бы видеть своим солдатом, — подумал он. — Это не великое достижение».

На помосте сидел Гарндон, еле сдерживая ярость. Он хотел, чтобы Хака убил Надара в открытом бою и чтобы не было вопросов, что он, Маршал, принимал в этом какое-либо активное участие. Вместо этого глупого сопляка самого убили, а Надар лишь немного вспотел.

— А Надар неплох? — сказал Деспот, толкая Гарндона. — У мальчишки были ножи, и несмотря на это, твой адъютант с лёгкостью его прикончил. Хороший адъютант, обещаю: это не пройдёт незамеченным. Поздравляю.

Толстяк засеменил к краю платформы.

— Соревнование закончено! — закричал он ритуальные слова. — Объявляю победителем адъютанта Маршала, Надара! — Надар, — обратился он в абсолютной тишине, — теперь у тебя есть право вызова!

— С Вашего позволения, — сказал Надар, низко кланяясь, пока врачи убирали труп Хаки с арены, — я хочу вызвать на поединок Гарндона.

Через семь минут Надар стал Маршалом.

* * *

— Лайан! — закричал кто-то позади него. Он отъехал в сторону и остановил коня.

За несколько сотен периодов бодрствования они обошли огромное количество деревень, Лайан даже потерял им счёт, и ему стало казаться, что наступило время поворачивать на восток. Теперь он ехал во главе армии, насчитывавшей почти две тысячи человек, хотя многие из воинов были плохо подготовлены и вооружены. Встречи с отрядами эллонов изредка пополняли их запасы оружия, лошадей и красно-зелёных форм, которые оказались чрезвычайно полезны для заманивания служителей Дома Эллона в западню.

В особенности Лайану доставляли удовольствие две вещи. Во-первых, чем больше вырастала армия, тем больше добровольцев присоединялось к ним в каждой новой деревне. Во-вторых, где бы они ни проходили, они всюду оставляли дар письма, который когда-то был передан Терманом Майне, а через неё жителям Лайанхоума. Этот дар широко распространился в его армии, и каждый раз, когда они покидали очередную деревню, Лайан оставлял пару своих спутников, чтобы они учили людей, в особенности детей, что значки на кусках коры или на плитках из измельчённой древесины могут складываться в слова.

— Письмо, — говорил Лайан, — это ещё один путь к памяти. Когда я уйду, ваши воспоминания постепенно начнут исчезать, но записи останутся. Каждый день берите их в руки и перечитывайте, повторяя про себя слова, и тогда вы сможете вспомнить кое-что из того, что с вами произошло. Вспомнив это, вы вспомните и остальное.