Наталья Авербух - Ученик чародея

— Юный человек, — снова заговорили в толпе, — мы приняли решение.

— Я вас слушаю.

— Если Л'ииикькая действительно давала тебе клятву, она должна быть исполнена. С другой стороны, нечестно требовать, чтобы сильф отвечал за поступки человека. Ведь Л'ииикькая не помнит ничего из человеческой жизни. Мы ещё раз предлагаем тебе отступиться.

— Ни за что!

Кто-то заплакал.

— Тогда, юный человек, вот наше последнее слово. Ты должен доказать нам, что сильф Л'ииикькая и человек Лика — одна и та же личность.

— Как?

— Узнай её. Если ты сможешь отличить Л'ииикькаю от других девушек, значит, ты видишь в сильфе что-то такое, что знал, когда она была человеком. Не сможешь — значит, это разные личности и ты ничего не можешь требовать.

— Но как же?…

— Это наше последнее слово. Как только наступит вечер, ты должен будешь узнать Л'ииикькаю хотя бы один раз из трёх. Никто не может заявить, что мы несправедливы к гостю, который столько для нас сделал. Но если ты не сможешь узнать Л'ииикькаю — ты покинешь наш мир в тот же вечер. Мы надеемся, что эльфы не откажутся вернуть тебя домой.

Эльфы снова переглянулись.

— Мы бы рады, — сказал один из них.

— Но как только увидели вашего колдуна, сразу поняли, что это невозможно.

— Невозможно?! — закричала я.

— Он должен вернуться домой тем же путём, каким попал — через портал. Открыть для него другую дорогу не в нашей власти.

Нет, демоны не зря честят эльфов на все лады. Столько дней они молчали, не желая рассказать самое главное!

— Тогда пусть покинет наш город, — нашёлся городской глава. — И никогда больше не приближается.

Колдун пришёл в замешательство.

— Но куда мог деться портал?

— Похоже, вы его потеряли ещё при перемещении, — весело ответили эльфы. Этих существ всё смешит. — Он где-то в нашем мире — это всё, что мы знаем. У сильфов его нет. У нас — тоже.

— Мы обратимся к демонам, пусть поищут, — пообещал городской глава. — Вы принимаете наши условия?

Колдун пожал плечами.

— Принимаю.

Вечером на площади собрались все — даже те, кто пропустил утреннее представление. У меня было достаточно подруг моего роста и возраста, и можно было не опасаться, что колдун отличит меня от остальных случайно. Городской глава отобрал десять девушек и велел выстроиться так, чтобы колдуну было удобно нас узнавать.

Чувствуя себя ужасно глупо, я встала в ряд с остальными. Кто-то из нас хихикал, кто-то, наоборот, рыдал. Кому-то было жалко влюблённого волшебника, кто-то боялся, что колдун узнает меня и принудит к браку, а кому-то вся ситуация казалась донельзя забавной.

Глава прикрикнул. Все сделали серьёзные лица и спрятали руки за спинами: чтобы колдун не мог узнать меня по синяку на руке.

Колдун прошёлся вдоль нашей шеренги. Он был печален, а в глазах не мелькало ни искорки узнавания. Я успокоилась: кого бы он ни любил, это была не я. Он никогда не докажет, что я давала столь безрассудные клятвы.

Р'ееефь покачал головой.

— Что я могу делать? — спросил он.

— Вы можете узнать или не узнать вашу невесту, — любезно откликнулся глава.

— Я понимаю, но что мне при этом разрешается делать?

— Только смотреть.

— А говорить я могу?

— Но вы же и так говорите.

— Нет, я имею в виду — говорить с Ликой?

— Вы с ней говорили и не раз.

— А я хочу сейчас.

— Но она не будет вам отвечать.

— Почему бы и нет?

— Разве вы не понимаете? Она же может выдать себя!

— Нет, это вы не понимаете. Я ни слова не скажу Л'ииикькае и она может молчать сколько угодно. Я хочу обратиться к Лике. Мне так легче будет узнать её среди других.

Глава пожал плечами.

— Даже если случится чудо и она вас вспомнит — условие остаётся в силе. Вы не получите прав на девушку, пока не узнаете её среди сильфов.

— Хорошо.

Мне стало страшно. Что он задумал?

Р'ееефь перемигнулся с кем-то из вернувшихся к вечеру эльфов и тот протянул ему… нечто. Кажется, это музыкальный инструмент. Он чем-то напоминал скрипку, но именно что напоминал — форма была совсем другая, никакого смычка и…

Р'ееефь заиграл. Не знаю, на что он рассчитывал, извлекая из своего инструмента кошмарно громкие звуки. А потом ещё и запел. К счастью, тут подействовало заклинание и звуки инструмента стали тише, такими, какие мы могли спокойно слушать.

Он пел. У человека оказался очень приятный голос, но слова какие-то дикие. Было совершенно непонятно, к чему он поёт эти песни, не о любви, не о магии, не о людях. То есть они были, конечно, о людях, но я ждала, что Р'ееефь будет петь о том, как хорошо быть человеком… а он этого не делал.

Песни были грустные, красивые и, послушав немного, я поняла, что с трудом могу удержаться от слёз.

Не я одна — очень скоро на площади рыдали все. Даже эльфы украдкой смахивали слёзы.

Р'ееефь последний раз провёл по струнам и умолк.

— Лика, — прочувственно проговорил он. — Я знаю, ты меня не помнишь и не помнишь, что совсем недавно любила. Я ничего не могу с этим поделать. Я даже не могу отличить тебя от других сильфов: для меня вы все на одно лицо. Ты не помнишь меня, не помнишь, как мы были вместе, как мы познакомились, как я пел тебе песни, как я спас твою жизнь, как заботился о тебе в замке своего учителя… Я любил тебя и делал всё, чтобы ты была счастлива.

— Зачем тогда, — прозвучал неестественно громкий голос, — зачем тогда ты проводил свои эксперименты и привёл меня в другой мир? Зачем превратил в сильфа?

Все отпрянули и только в глазах колдуна загорелась безумная радость. Это говорила я, но что со мной?

Неестественно тяжёлое тело, грубая ткань одежды, яркие краски… миг — и я снова стала сама собой, то есть сильфом.

— Я узнал её! — закричал Р'ееефь, указывая на меня пальцем.

— Вы нарушили условия! — закричал городской глава. — Она выдала себя, а должна была стоять спокойно!

— Это она нарушила!

— Всё равно! Если Л'ииикькая вспомнила вас, это не считается за выигрыш.

— Но я ничего не вспомнила, — удивлённо произнесла я. Колдун растерялся, но тут же воспрял духом:

— Значит, я победил!

— Вы не можете победить, вы её спровоцировали!

— Это не имеет значения!

— Имеет!

Тут вмешались эльфы и предложил Р'ееефю попробовать ещё раз. Даже если я выдам себя снова, он будет считаться выигравшим, а нет — так нет.

С эльфами все считались и их совет признали справедливым.

Мы с девушками сгрудились, а потом выстроились в другом порядке.

Р'ееефь прошёлся вдоль нас, пытливо вглядываясь каждой в лицо. Его губы дрожали, в глазах сверкали слёзы. Я смутно вспомнила, что человеческие мужчины считают зазорным плакать. Как же он печален, если даёт мне это увидеть…

Одна за другой девушки зарыдали.

Я молчала, вглядываясь в яркие малиновые глаза колдуна.