Вера Камша - Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб

– Господин маршал, могу я спросить, что сейчас происходит на Побережье?

– Леворукий, вы же из Неванты!.. Сегодня же напишу друзьям, а пока будем надеяться, что раз мориски нас выкинули из своего дома, то и мы сподобимся сделать то же самое.

– Господин маршал, – так Ламброс на начальство еще не смотрел, – а в Зегине военными делами заправляли такие же остолопы, что и у нас в коллегии? Если нет, нечего и сравнивать!

Что это? Проверка, о которой через месяц узнает Забардзакис, или злость и страх? Страх за тех, кого оставил дома, злость на подставивших их под удар?

– Я был не в Зегине, а в Фельпе. Оттуда нас не вышвырнули только потому, что взяли в плен, но Неванта ближе к Йерне, чем к Агарису. Давайте рассчитывать на лучшее.

– Благодарю вас. Господин маршал, я должен проверить своих людей. Медерис давно обещал показать, что они там придумали с лафетами. Похоже, у них что-то вышло.

– Вот и езжайте. Вечером доложите, что получилось и получилось ли. Пушки – это то, на что я очень, очень надеюсь. Пушки и вы.

Город заняли, армию разоружили. Склады взяли под охрану, равно как и дворцы дожей – и для безопасности оных, и чтоб приглядывать, но это было только начало. К концу третьего дня победы Эмилю пришло в голову, что до капитуляции было легче, а нынешняя тягомотина – изощренная месть бордонов победителям. Рокэ уехал, Марту и Шантэри вдохновенно чесали языками на пока еще предварительных переговорах, и помощи от них не предвиделось. Джильди занялся бордонскими кораблями, хоть за это спасибо. Все остальное повисло на маршале Савиньяке и его доверенных офицерах. День прошел в сплошных разъездах по городу и вокруг, бесконечных разговорах, угрозах, требованиях, а к вечеру принесли письма. Четыре.

Вскрыв послания, Эмиль понял, что хочет в Гайифу, а еще лучше – в Седые земли, но не отвечать женщине, с которой ты провел хотя бы одну ночь, неприлично, а граф Лэкдеми резвился на вилле Бьетероццо чуть ли не всю зиму. Тогда это ни к чему не обязывало, теперь веселые пленницы стали дочерьми и сестрами знатнейших граждан, а он – очень похоже, что добычей. Эмиль не выдержал и рыкнул на Герарда. Просто потому, что тот, вручая письма, улыбался. Мальчик не имел в виду ничего особенного, но улыбка – любая – в нынешнем маршальском настроении грозила неосторожному взбучкой. Рэй Кальперадо еще дешево отделался. Эмиль отшвырнул шляпу и разложил послания на столе. Все они были нежными и намекающими. Доблестного маршала, благородного Савиньяка и дважды милого Эмиля зазывали в гости, где наверняка таились родственники. Приглашенный немедленно вспомнил девицу Колиньяр, девиц Манрик, девиц Маран и прочих девиц вместе с маменьками и папеньками. Не удержался – помянул Леворукого. Негодяй отмолчался: дескать, сам вляпался, сам и выпутывайся, а я тебе не помощник. Вот лишний раз согрешить – это да, это пожалуйста, но грешить после суетливого дня не тянуло совершенно.

Впавший в раскаяние на предмет былой невоздержанности командующий решил искать утешения у интендантов. Введенным в город войскам требовалось где-то размещаться, не ходить же спать в лагерь! Дожам выставили соответствующие требования, теперь следовало вникнуть в результаты. Это было важней визитов к дамам и стало бы отличной отговоркой, собирайся Савиньяк отговариваться, но он решил принять бой. Не сейчас и не в одиночестве, а с Герардом и Залем, от которого наконец-то будет польза.

Интенданты не подвели, следующей была встреча с начальником городской стражи, которого следовало припугнуть и запрячь, но опять явился Герард. Больше не улыбаясь, порученец доложил, что в Фонтанной гостиной ждет госпожа Скварца. Она только что прибыла, а великий герцог Фельпа в море, и найти его не представляется возможным. Леворукий не только не помог погасить пожар, он плеснул в огонь касеры, но талигойский дворянин и к тому же временный хозяин Бордона не может выгнать к кошкам союзную Талигу особу. Эмиль одернул измявшийся мундир и спустился в комнату с фонтаном, которую про себя успел прозвать дельфинником. Госпожа Скварца почти не изменилась. Тот же траур и тот же жесткий взгляд, что и в прошлый раз.

– Я сразу же вынуждена попросить у вас прощения, – раздельно произнесла гостья. – Я рассчитывала появиться до сдачи города и принести пользу во время переговоров. Вмешательство маршала Алва сделало мою поездку бессмысленной, но мне придется задержаться на несколько дней. Иначе меня неправильно поймут.

– Я счастлив вас видеть, сударыня, – поклонился Эмиль. – Красота и благородство необходимы всегда. Прошу вас, располагайтесь. Я перееду в свою загородную резиденцию.

– Это неразумно, – покачала головой женщина. – Вам лучше находиться во взятом вами городе, а вот я могу поселиться на одной из окрестных вилл. Я не навязчива. Поручите меня кому-нибудь из ваших офицеров и возвращайтесь к своим делам.

– Неужели я вам так неприятен? – галантно спросил маршал, понимая, что ехать все равно придется.

– Вы прекрасно знаете, что нет, – госпожа Скварца тоже была вежлива, – но я представляю, сколько у вас забот. Вы заняли чужой город, а мы всего-навсего разогнали Дуксию, но я в первый раз выспалась через две недели.

– Я не надеюсь выспаться, но провожу вас я и никто другой. Вы прибыли морем, следовательно, у вас нет кареты?

– И не нужно. Я поеду верхом. Слуг и сундуков у меня не так уж и много, их можно доставить позже. Вы дадите мне лошадь? Только не самую норовистую.

– Разумеется, сударыня.

В замке обнаружились паонский курьер и пара посланцев Хаммаила, в ожидании маршала смывавших в купальне дорожную пыль. Мысленно пожелав им плескаться подольше, Капрас взялся за письмо. Судя по дате, оно добиралось на три дня дольше прибывших вчера предписаний Военной коллегии. Старый друг, плевать хотевший на недовольство облезлых штабных крыс, среди всего прочего сетовал, что талигойцы ухитрились выдернуть засевшую в их столице занозу. Друг, которому и в голову не приходило, что Карло знает меньше его, ставил годовое жалованье против бутылки кагетского, что Дьегаррон на Олларию теперь не пойдет. Кэналлийцу остается либо далекий север, либо близкий юг. То есть гайифская Левкра или Кагета. Карло прогнал курьера отсыпаться, нехорошо выругался и плюхнулся в кресло с дурацкими резными ручками.

Новости были гадостными сами по себе, но то, что они поступили через задницу, пугало. Как бы в коллегии ни относились к «фельпскому неудачнику», такое от командующего корпусом умышленно не скрывают. У не нюхавших настоящей войны столичных красавцев – серьезные неприятности, не иначе, вот голова кругом и пошла. Не сегодня завтра жди приказа о спешном марше на Побережье, так что ввязываться в драку с Лисенком нельзя ни в коем случае. При этом последний паонский рескрипт требует защищать не только Хаммаила, но и занятые тем провинции, а Талигу во главе Кагеты нужен Баата, и только Баата. Вот и «не провоцируй»…