Алсана Злолотце - Линия Ветра

Темно-зеленый полог шатра, мимо которого Таисс было прошла, украшало множество искусно нарисованных портретов. Мужские, женские, цветные или всех оттенков серого, взрослые или детские, человеческие, эльфийские, портреты эефри — они выглядели на удивление живыми. Вряд ли такое было возможно без использования магии, но сказать наверняка ар-принцесса не могла.

— Вот ты где! — Фираш осторожно взял дриады под локоть. — Идем, Каринай едва не прыгает уже.

— Вы идите… — девушка кивнула в сторону шатра. — А я здесь побуду. Встретимся уже в лагере, я найду дорогу.

Эефри пожал плечами.

— Как хочешь. Но будь осторожна, ладно?

— Конечно.

Внутри шатра приглушенно сиял магический «светлячок» и пахло морской солью. Тихо шелестела текущая по сложной конструкции из нескольких мельниц вода, каплями разбивалась о дно медной чаши густая серая жидкость.

— Я рад приветствовать вас в моем скромном пристанище, элиа, — из-за полога, отделявшего, судя по всему, часть шатра, вышел хозяин. На вид ему можно было дать около восьмидесяти человеческих лет. — Чем я могу вам помочь?

Таисс растерялась. Действительно, что ее сюда занесло? Видя, что гостья оказалась праздно любопытсвующей, художник присел на низкое кресло у рабочего стола и больше не задавал вопросов. Дриада принялась разглядывать его творения. Лица казались такими настоящими — хотелось провести по щеке, чтобы почувствовать тепло кожи. Взгляд скользил по ним, не особо останавливаясь, как вдруг…

— Вэл… — выдохнула девушка, чувствуя, как начинает кружиться голова. — Сколько…

— Этот портрет не продается, — раздалось из-за спины. Фраза хлестнула кнутом — художник явно решил, что перед ним очередная влюбленная в капитана дурочка.

— Сколько этому портрету лет? — договорила ведьма.

— Больше, чем вам. Он был сделан около двух дюжин лет назад.

Ну и что, что художник не заметил ее нечеловеческой сущности и решил, что она выглядит на свой возраст. Ну и что, что он считает ее неизвестно кем. С этого портрета смотрит даже не Велемир Свель-Рег, а настоящий Северный Ветер. И улыбается он так, как Велемир никогда ей не улыбался.

— Я никогда не видела его таким… — прошептала Таисс.

— Простите? Вы знаете капитана Ветра? — в голосе хозяина послышалось любопытство.

— Его зовут Велемир. Велемир Свель-Рег, капитан Северный Ветер.

Хотя в этом улыбающемся забияке нет почти ничего от нынешнего Велемира… Ни шрама через бровь, ни едва заметной, но уже угадываемой складки на лбу, ни взгляда, в котором читается тревога и «королевские печали». Да и волосы у него длиннее, чем сейчас. А об улыбке и говорить нечего — так открыто, искренне, с вызовом он не улыбался даже в империи Тахана, не говоря уже о Володае.

— Велемир… — задумчиво повторил художник. — Простите, если я был несколько груб с вами, элиа. Вы действительно не похожи на всех тех безумиц, которые мнят себя любимыми женщинами Северного. Могу я узнать ваше имя?

Дриада с трудом оторвала взгляд от портрета. Художник взмахом руки предложил ей сесть в кресло напротив.

— Я сниму его пока, можно?

— Да, если желаете. Приподнимите немного, петля сойдет с крючка. Меня зовут Хейнэгир.

— Таисс, — дриада устроилась в кресле, поджав под себя ноги.

— И откуда вы знаете Северного Ветра?

— Вы вряд ли поверите, — усмехнулась дриада. Художник не отвел вопросительного взгляда и тогда она все-таки решила пойти на риск. — Хотите, чтобы я представилась полностью? Таисс д'Орвелин Свель-Рег эон Райлен, Рысь Темное Пламя, ар-принцесса Северного Престола.

Хейнэгир удивленно покачал головой.

— Вы хотите сказать, что Северный женился на девушке отсюда и снова вернулся на вевер, оставив вас?

— Нет. Тут скорее наоборот все произошло, — облегчение от того, что признание не вызвало смех, заставило дриаду растаять от счастья.

— Я могу только сказать, что вы необычайно красивая девушка и я не ожидал от Северного ничего другого. Не будете возражать, если я вас нарисую? Все равно разговор намечается долгий.

Через несколько часов художник закончил с рисованием и перешел к краскам. Таисс, которой было позволено «отмереть» придвинулась ближе, чтобы видеть, как под пальцами мастера серый цвет превращается во все другие.

— Я позволил себе некоторую вольность, — заметил Хейнэгир, осторожно касаясь лба нарисованной дриады, — Вы все же не островная женщина, а вот головной убор таханцев будет вам очень к лицу. Согласны?

Дриада только тихо усмехнулась. Есть, видимо, в этом мире вещи, которые из прошлого не сотрешь.

— Что касается вашего мужа, то, думаю, вы должны быть счастливо, что он не улыбался вам так, как на портрете, — пальцы колдовали над губами, добавляя им цвета и жизни. — Такая его улыбка говорит о беззаботности, а беззаботность уходит из жизни мужчины, как только в ней появляется любовь.

…И прочие королевские печали. Для которых она послужила хоть и косвенной, но причиной. Так странно: ведьма, заявившая, что в жизни не выйдет за наследника короны, становится поводом для того, чтобы оный наследник по уши влез в придворные дела. Ведь это из-за ее присутствия во дворце Велен стал так серьезно и ответственно относиться к тому, что происходит с королевством. «Я хочу быть уверенным, что с тобой ничего не случится». Не помогло. Хотя она и сама хороша, конечно. И последствия расхлебывать им вместе. Вместе… Только бы он выбрался живым из Туманных Заводей! А уж насчет лэррийек Таисс не волновалась.

— Можно смотреть, что получилось, — довольно мурлыкнул художник, осторожно разворачивая портрет в сторону ведьмы.

Дриада смотрела и не узнавала. Неужели у нее действительно так блестят глаза? Когда же они успели так потемнеть — почти вполовину, цвет теперь был где-то посередине между обычным и цветом глаз Лао Веррани. Все остальные черты были такими, какими девоука привыкла видеть их в зеркале, но в сочетании с глазами…

— Вы мне только честно скажите… — Таисс охрипла от неожиданности. — Что вы «поправили» в глазах?

— Глаза — единственное, что я вообще не изменял, рисовал такими, какие есть, — покачал головой Хейнэгир. — Остальное — да, пришлось исправлять излишнюю худобу. Кстати, у меня есть еще фрукты.

— Нет, спасибо, — ведьма прислушалась к себе: желудок предупреждал о том, что еще кусочек незнакомой пищи — и ему станет совсем плохо. — Мне, наверное, пора уже. Спасибо вам большое.

— Я повешу ваш портрет снаружи. Может быть, это поможет. Северный не сможет вас не узнать.

— Ну я надеюсь… — хотя, конечно, не сможет. Таханский платок и горящие глаза — интересно, что он мог запомнить лучше этого?

Должность партура — хлопотная и неблагодарная, хотя некоторую выгоду извлечь из нее все-таки можно. Кто возится с преступниками, верша над ними первый, самый простой и очевидный суд, чтобы шах не мерел руки почем зря? Кто печется о гарнизоне стражников, следит за порядком в казармах и получает по голове, если что не так? Кому — морские бы демоны да вспомнили старого шаха — вот уже битый час сопровождает «дорогого гостя» в утренней прогулке по острову? Правильно. Партур Цайслут, кто же еще. Хотя присматривать за шахом Сэй-Сараем следовало бы молодому наследнику, но старый шах не желает его тревожить.