Алсана Злолотце - Линия Ветра

Таисс едва сдержала злой, высокомерный смех. Знает ли она Северного? Знает ли она мужчину, чьего сына носит под сердцем? Еще полгода назад она могла бы сказать «нет», но еще полгода назад он не был ей мужем, хотя уже не был и Хранителем.

— Можно сказать и так.

Матушка замолчала. А Таисс неожиданно осознала, что у этой женщины темно-серые с прожелтью глаза, совершенно не подходящие к волосам и цвету лица. Любопытна, смесь каких рас дала такой странный эффект. Орки? Эефри? Люди? Кто?

— Что ж… — и голос. Завораживающий, как у морского народа, родственников русалок из водоемов Острока. Может быть, в этом дело? — Ты умеешь что-нибудь?

— Драться.

— Не смеши меня! — унизительно фыркнула Матушка. — Еще что-нибудь?

— Танцевать, — Таисс сжала зубы, чтобы не сорваться. Умение держать в руках оружие тут действительно лучше не показывать.

— Слишком красивая. Попадешься еще на глаза Сэй-Сараю — не отделаемся потом. Еще? Что-нибудь полезное ты умеешь?

— Например?

— Вязать сети?

— могу попробовать.

— Пробовать мне не надо. Фираш сказал, ты колдунья. Лечить умеешь?

— На мне нейсфериловые кандалы. Без магии я умею разве что чистить и зашивать раны.

Матушка махнула рукой, мол, не надо мне этого.

— Зубы лечить умеешь?

Таисс отрицательно покачала головой.

— Ну хоть в травах ты разбираешься?

— В местных — нет.

Одно и то же с того самого момента, как лодка уткнулась в берег Старого Острова. То, что здесь нужны лекари и травники, Таисс поняла еще после второй безуспешной попытки найти работу. Но ее знания в этих областях тут были совершенно бесполезны.

— Да что полезного ты вообще умеешь? — язвительно поинтересовалась Матушка, подводя итог разговору.

— Колдовать, драться и танцевать, я же уже сказала, — едва сдерживаясь повторила дриада.

— В общем, ничего. Ладно. Северному придется раскошелиться за твое содержание. Дело я буду иметь только с ним. Можешь остаться.

Каринай проводила гостью до барака, где у них с Фирашем был свой угол, пожелала хороших снов и ушла. Таисс растянулась на узком матрасе из сухих водорослей, таком старом, что даже специфический запах давно исчез.

Все, что происходило с тех пор, как едва живая дриада выбралась из лэррийской лодки, выглядело злой насмешкой судьбы. Или это Кариот так мстил нахамившей ему подопечной? Что может быть хуже исполнившегося однажды дурацкого «настроенческого» желания? Сколько раз за свою короткую жизнь дочь Иссилены д'Орвелин по поводу и без хотела оказаться на другом конце мира? Оказалась. И «ненавистный дар пропал пропадом». Расхлебывай теперь.

Таисс закусила губу. Нечего сейчас об этом думать. Нечего сейчас думать вообще о чем-токроме ребенка, угроза жизни которого растет с каждым днем. Но он вырастет сильным и храбрым, этот мальчик, он уже сильный и храбрый: маленькое сердечко, сгусток жизни, еще неотделимый от матери, уже бьется наравне с материнским. За одно это можно без сожалений отдать все силы.

Ар-принцесса повернулась на бок, прикрывая рукой живот. Спать. Если не ради себя, то ради него. Спать…

Сквозь щели в стенах и крыше сочился все тот же неясный свет раннего утра. Таисс с глубоким вздохом прикрыла глаза ладонью: ее разбудило привычное жжение в груди, а значит шэрх, постоянно требующий движения, не дал поспать даже несколько часов.

— Приятного утра.

Ведьма приподнялась на матрасе, оглянулась, чувствуя, как гудит голова. Каринай нашлась в ближайшем к матрасу углу. Убедившись, что дриада проснулась, эефри пересела на край матраса и снова улыбнулась.

— Я давно не видела, чтобы кто-нибудь так спал. Мы три раза пытались тебя разбудить.

Вот оно как. Спала целые сутки, а не выспалась ни капли.

Пока ведьма сонно хлопала глазами и усаживалась, Каринай достала откуда-то аппетитно пахнущий сверток.

— Есть хочешь? — вопрос был явно риторический.

— Ужасно. Голодна, как дюжина морских демонов.

— Тогда я надеюсь, что ты любишь копченую рыбу.

Жирное белое мясо легко отделялось от костей и так же легко таяло во рту.

— А почему здесь, — поздно спохватилась дриада, чувствуя, как запах пропитывает все вокруг. — Теперь запах не выветришь, слюнки все время течь будут.

— А снаружи сиротье набежит. Их жалко, но тебе сейчас еда нужна больше.

— Кто набежит?

— Малышня, — Каринай вздохнула. — Сироты.

Еда встала дриаде поперек горла. В воздухе отчетливо запахло пригоревшей кашей, которой в основном кормили найденыша орки. И кровью, с которой приходилось добывать хоть сколько-нибудь нормальную еду. Сиротье, неприкаянное и ненужное — выдумать слово лучше Каринай не смогла бы.

— И много их у вас?

— А ты как думаешь? У нас тут не пятое небо. Большинство, конечно, пообвыклось и справляется, а вот Разбей-Коленку с братиком жальче всех. Доверчивые, как птенцы, а поди ты угляди за ними…

— Смешное имя — Разбей-Коленку.

— Прозвище. А как его зовут — никто и не знает. Мать знала, но ее весной шиушники забили. А отец еще четыре года назад утонул, так что одни мальчишки остались.

Таисс посмотрела на оставшийся кусок рыбины. Есть хотелось до коликов, изголодавшемуся желудку было бы мало и трех таких, но бедолага Разбей-Коленку не шел из головы. Слишком уж знакома была девушке жизнь «всеобщего приемыша».

— Кто они такие, эти шиушники? Что такое ваше ненавистное шиу? Я ничего не понимаю!

Эефри закусила губу, прикидывая, как объяснить лучше.

— Может быть, ты заметила по дороге сюда высокий кустарник с длинными тонкими шипами? Как будто засохший.

— Я думала, это сорняк.

— Сорняк. В своем естественном состоянии яд шиу для человека не опасен, а вот если шипы особым образом вымочить в морской воде — яд становится парализующим. Это тоже неопасно, действия хватает часа на два, так что шиу используют стражники.

— Тогда почему вы так его боитесь, если он относительно безопасен?

Каринай укоризненно покачала головой.

— Я не договорила. Шиу еще можно выварить в соке травы лоос. Сложный рецепт, долгий процесс… После этого такой шип, если вколоть его в вену, дурманит голову. Шиушник начинает видеть странные мороки, слышать то, чего нет… Его может вывести из себя любая мелочь. Очень страшно… За употребление шиу у нас отрубают руку, потом вторую руку, потом уши и так далее. А если за этим поймают страшника или кого-нибудь из приближенных к шаху — то соляная смерть без суда. Но все-таки есть четверо таких стражей, их прикрывает кто-то сверху… Черные шиушники.

Каринай зло сжала кулаки. Да уж, ничего кроме омерзения шиушники не вызывали.

— Мать Разбей-Коленки тоже они?

Эефри со вздохом кивнула.

Воспоминания нахлынули внезапно, яркой, оглушающей волной боли и страха. Яшна, Хастаал Тиврид, толпа, которую он привел с собой и горький запах дыма… В тех людях не было совершенно ничего разумного, искореженные злостью и жаждой крови лица, искривленные рты, извергающие потоки бреда и надуманных обвинений, глаза, горящие безумным чувством вседозволенности…