Тим Доннел - Оковы безмолвия

Завтра его попытаются сбросить в какой-то колодец— либо здесь, в тюрьме, либо там, в купальне. Провалится какой-нибудь потайной камень — и он навсегда исчезнет в бездонной глубине. Конан немало слышал о подобных хитростях, а здесь, в этом змеином гнезде, наверняка множество таких ловушек. Значит, завтра он должен опередить врага и избавиться от него — иначе победа достанется Мервану, а его труп будет гнить глубоко под землей.

Конан так задумался, что даже не заметил, что братья уже давно прервали работу и наблюдают за ним. Юношей встревожил мрачный вид киммерийца, грозно нахмуренные брови, гневно сжатый рот. Дхавана подошел к Конану, присел рядом и тихонько спросил:

— Что тебя так тревожит, брат? Завтрашний день? Но я уверен, удача не изменит тебе, и ты опять победишь!

— Твоя сестра говорила «колодец». Вода и вино — это уже было, но где этот колодец?! В подземелье или наверху? Если бы только знать…

— Я знаю, где он, — воскликнул Критана. — Я уверен, что Сундари говорила именно о нем! Колодец здесь, в подземелье, там, где кончается большая галерея, перед входом в пещеру с котлами! Мне рассказывал о нем один мой товарищ — теперь его уже нет. Тела мастеров, кровь которых выпивает Кубира, сбрасывают в колодец. Однажды моему другу велели сбросить туда трупы, и, вернувшись в нашу пещеру, он обо всем мне рассказал. Один из стражников слегка прикоснулся к бронзовому цветку, почти незаметному на шершавой стене, и у их ног разверзлась бездна. Далеко внизу светилось подземное пламя, туда сбросили тела убитых. Потом монах вновь нажал на цветок, и камень встал на место.

— Там, где кончается галерея? Постой, постой, я, кажется, видел в стене под светильником какую-то финтифлюшку. Я еще, помнится, подумал — какое странное украшение ни с того ни с сего торчит в стене…— Теперь мне все ясно…— И Конан умолк, вновь погрузившись в свои думы, а братья опять взялись за работу.

В это время святой Ваджран тоже предавался невеселым размышлениям. Ему во что бы то ни стало нужно найти негодяя, покушавшегося на жизнь нового бойца. Ваджран мысленно перебрал всех приближенных монахов, кто же предатель. Но вроде бы все были верные, испытанные слуги. Они умели многое, но ни один из них не смог бы занять его место, поэтому жрец и был до сих пор так спокоен. Ну, что ж, придется все-таки прибегнуть к последнему средству. Ваджран подошел к совершенно гладкой стене, выложенной идеально подогнанными друг к другу разноцветными камнями. Они складывались в радовавший глаз узор из цветов, листьев и птиц.

Жрец нажал лишь ему одному известный камень, и часть орнамента отошла в сторону, открыв небольшую нишу. В ней стоял сосуд странной формы. Если приглядеться внимательней, можно было понять, что это маленькая высушенная тыква, искусно оправленная в серебро и украшенная мелкими рубинами. Она стояла на трех ножках в виде когтистых птичьих лап, а серебряная крышка была сделана в форме смеющегося человеческого лица с птичьим клювом. Эта улыбка казалась такой живой, что всякий раз вызывала у жреца страх. Даже статуя Кубиры пугала его гораздо меньше, чем этот маленький демон, сидящий в тыкве и глядевший на него зелеными каменными глазками.

Всего один раз Ваджран воспользовался помощью демона и надеялся, что это ему больше не понадобится. Но вот пришло время вновь задавать демону вопросы… Скоро стемнеет, взойдет луна, и можно будет открыть крышку. Похоже, другого выхода нет…

Этот сосуд Ваджран купил много лет назад у одного странствующего факира вместе с ядом, которым отравил своего предшественника, старого Карса. И заплатил он за все это тремя самыми красивыми девушками города.

Потом их нашли в лесу мертвыми, тела их были сморщены, как у древних старух. Яд оказался превосходным — Карс даже не догадался, что его отравили. Старец заболел, и Ваджран преданно за ним ухаживал. Умирая, Карс провозгласил верного Ваджрана своим преемником. Выбор Карса вызвал недовольство у старших монахов. Вот тогда-то и пришлось Ваджрану впервые открыть крышку этого сосуда… Да, демон помог ему советом, но чего стоило вырваться из его объятий! Плата за совет была поистине чудовищной! И теперь руки Ваджрана дрожат, прикасаясь к маленькой тыкве, а пальцы отказываются повиноваться.

Жрец встал и подошел к двери, ведущей в соседний покой, где дежурили молодые служки. На этот раз вместе с ними должны были ночевать музыканты. Святой Ваджран приказал музыкантам разбудить его поутру самой громкой музыкой, на какую они способны, посулив большую награду и пригрозив страшной карой за неповиновение. Потом жрец вернулся к себе и запер дверь. Постоял у окна, выглянул в напоенный ароматом цветов сад, посмотрел на узкий серп луны высоко в небесах и захлопнул створки. Тяжелые шторы отгородили его от всего мира, они остались одни — жрец и маленький демон.

Углы комнаты тонули во мраке, огромным слоном сгорбилось роскошное ложе, которое сегодня ночью не увидит своего хозяина. На маленьком столе посреди комнаты горел одинокий светильник, и старик дрожащей рукой поглаживал крышку сосуда. Наконец он решился и, потянув за острый клюв, откинул крышку.

В комнату ворвался порыв ветра, язычок пламени затрепетал и погас. Однако это была уже не комната — Ваджран сидел на большом камне в каком-то пустынном месте, тускло освещенном багровыми отблесками заката. Напротив него на выдолбленном в форме высокого трона камне восседало странное маленькое существо с лицом, постоянно подергивающимся от улыбки.

Это было ожившее лицо с крышки сосуда. Зеленые глаза то потухали, становясь почти черными, то вспыхивали бездонным изумрудным пламенем. Волосы на голове существа шевелились, как клубки змей, то свиваясь в упругие кольца, то повисая длинными прядями. Все тело этой тщедушной на вид твари было покрыто чешуей.

Ваджран с омерзением вспомнил ее прикосновение, сердце сжалось в его груди в ледяной комок, но он сдержал свой страх и встал на колени, приветствуя демона.

— Здравствуй, Ваджран! — проскрипело существо, гадко осклабившись. — Вижу, в твоей жизни не все гладко. Тебе снова понадобилась моя помощь? Ну, задавай свой вопрос! На свете нет ничего, что было бы скрыто от меня! — Отвратительно гримасничая, поджимая под себя то одну, то другую ногу, царапая жесткими чешуйками камень трона, он ждал, пока заговорит Ваджран.

Жрец глубоко вздохнул и, боясь встретиться глазами со сверкающим взглядом демона, рассказал о случившемся.

Демон поерзал на троне и капризно сморщился:

— Люди, как вы многословны! Мне не нужны твои истории! Задай вопрос — и получишь ответ! Если у тебя есть еще один вопрос — задашь его следующей ночью! Ну, спрашивай, мне надоело ждать!